Королевские бастарды, стр. 62
Старичок отстранил Биби, упрекнув его в излишнем любопытстве, и открыл шкатулку. В ней была пачка бумаг, шелковистых на вид.
– Больно уж объемисто! – проскрипел он с недовольным видом. – Если бы Английский банк заставил меня раскошелиться на восемьдесят миллионов, – предложи я, например, оплачивать расходы прокуратуры, – то все банкноты уместились бы в коробочке моих медных часов.
Под шелковистой связкой в шкатулке лежало еще три бумаги, сложенных аккуратными прямоугольниками и похожих на акты гражданского состояния. Старичок взял их и опустил на дно тайничка, а шкатулку спрятал под свой обширный балахон.
Затем он тщательно уложил плиту на прежнее место.
– Биби, – обратился старичок к собаке с печальной ноткой в голосе, – я не дам и двадцати пяти сантимов банде Кадэ, дружок. Мы могли бы ее спасти, как ты думаешь, старина? Ну, в общем, мы можем все, что захотим. Но зачем? Теперь мне по вкусу другие развлечения.
Он притоптал плиту каблуком и направился к крыльцу со словами:
– Пойдем со мной, Биби, ты увидишь кое-что любопытное!
В миг, когда он переступил порог входной двери, тихо приоткрылась дверь под римским номером III, и Клотильда выскользнула во двор.
На секунду она замерла, прислушиваясь и оглядываясь.
Потом прямиком направилась к одиннадцатой плите и приподняла ее.
Призрак, верно, не предполагал такое. А там кто его знает?
Лампа, освещающая прихожую, еще горела на своей колонке. Старичок взял ее и стал медленно подниматься по лестнице.
XV
РАЗДОРЫ В ЛАГЕРЕ
На втором этаже особняка Фиц-Роев, в маленькой гостиной, где по-прежнему стояла выставленная на всеобщее обозрение корзина со свадебными подарками, прикрытая белоснежным вышитым муслином, собрались последние члены бывшего совета Черных Мантий под председательством Адели Жафрэ, которая вернулась со своей ночной прогулки, исполнив роль Кадэ-Любимчика. В лагере царили разногласия.
Адель, или, если вам так больше нравится, господин маркиз де Тюпинье, как всякая исполнительная власть выслушивал упреки своего парламента.
Если управляешь, нужно преуспевать. Самюэль и Маргарита настаивали на том, чтобы отрубить ветку. К этой мере прибегали султаны, когда были недовольны своими визирями. В трагедиях, по крайней мере.
– Маркиз, – говорила прелестная Маргарита, – вы наболтали нам, что пользовались особым доверием полковника! Что идете по следу, что знаете, где отыскать ключ к разгадке, которая точно укажет нам местонахождение сокровищ…
– И вы нас обманули, – подхватил Самюэль. – Вы, как и мы все, были слепым орудием в руках полковника! Вы вели нас наобум, совершая ненужные преступления, развивая фантастические планы, которые и не могли, и не должны никогда увенчаться успехом! Вот уже пять лет мы теряем время и силы, осуществляя дурацкую комедию – брак двух последних наследников рода де Клар. В результате невеста никакого отношения к де Кларам не имеет, а жених просто-напросто незаконнорожденный сын вашей племянницы Анжелы де Тюпинье! Берегитесь, маркиз!
– Все нити у меня в руках, – принялся защищаться Кадэ, поскольку все дебаты в парламенте похожи друг на друга, – все идет прекрасно. Нет никаких неожиданностей, я всем руковожу. Ле-Маншо нас подвел, но сегодня вечером я призвал его к порядку. Я навестил также дочку старика Морана, настоящую Тильду, и тайна у нас в руках. Что же до наших жениха и невесты, то игра становится еще опаснее, чем мы полагали, поскольку Жорж де Клар – а я продолжаю думать, что он и есть герцог, – видит нас насквозь, а Клотильда – я имею в виду здешнюю Клотильду, преданна ему душой и телом. Я был с ними, когда они разговаривали сегодня вечером, я сидел в вольере. Хитро, не правда ли? И, стало быть, зачем они нам нужны? Мы расставим всех по местам. Это и есть настоящий план. Если завтра мы получаем акты, то выбираем ту невесту и того жениха, которые являются наследниками по закону, если же актов нет, то – черт побери! – мы их подделаем!
Маргарита и Самюэль переглянулись.
– Это все, что вы можете нам предложить, маркиз? – спросил доктор. – Иначе говоря, вы хотите сказать, что мы проиграли, и проиграли из-за вас?!
Маргарита и доктор встали одновременно, оба вооруженные кинжалами, и не надо думать, что кинжал в руке Маргариты был менее опасен, чем в руке доктора.
Она не раз подтверждала свое умение обращаться с этим оружием.
Но Адель уже вскочила с места, сжимая в руке длинный нож, которым только что расправилась с одноруким Ле-Маншо на его чердаке.
В два прыжка Адель оказалась позади стола.
На ходу она опрокинула лампу, лампа упала и разбилась.
– Наступил день, не так ли? – закричала Адель. – Но это я распорядился, чтобы этот день наступил. Я – Хозяин! Вас четверо, и все вы против меня! Вперед! Чья очередь? Отрубим четыре ветки вместо одной!
Кадэ бросился на доктора Самюэля, и тот отпрянул. Но в тот миг, когда Адель уже занесла нож для удара, бледный свет рассеял царящий в гостиной сумрак. И в тот же миг медленно отворилась дверь.
Адель опустила нож, а четверо ее противников испустили единодушный крик:
– Полковник Боццо!
Странное создание, которое мы называли призраком, стояло в дверях и держало лампу из прихожей.
Полковник Боццо, раз уж назвали это славное и устрашающее имя, столь памятное в истории парижского бандитизма, умело обставил свое появление на этой сцене. Вид у него был нарочито комичный, свой черный шелковый колпачок он надел задом наперед.
Длинный, худой стоял он в своем темном обширном балахоне, похожем на теплое пальто, и под ним маленьким прямоугольным горбиком вырисовывались очертания шкатулки.
– Привет вам, привет, милые мои друзья, – сказал он ласковым надтреснутым голоском, еще более ласковым, чем обычно. – Ты прекрасно сохранилась, Маргарита, моя жемчужинка! А ты, Самюэль, дитя мое, не стал красивее! Как дела, Комейроль? А как поживают твои птички, Жафрэ? Подержи-ка лампу, маркиз, избавь меня от нее!
Адель повиновалась.
– Приятно сказать несколько ласковых слов, – продолжал старичок, – как говорили мы во времена Директории. Приятно вас повидать, дети мои. Подвинь-ка мне кресло, Маргарита. Хоть и недалеко отсюда Пер-Лашез, но ноги-то больно уж затекают, хе-хе-хе! Я всегда найду над чем пошутить, вы ведь знаете мой характер.
Маргарита повиновалась так же поспешно, как и Адель, и, прежде чем усесться, полковник галантно поцеловал ее в щечку.
Никто из присутствующих еще не произнес ни единого слова.
На всех лицах читались растерянность и изумление.
Полковник удобно устроился в кресле и принялся, сложив руки на животе, вертеть большими пальцами, поглядывая с несколько презрительным состраданием на каждого из присутствующих на этом жалком сборище.
– Вот и все, стало быть, что осталось от Черных Мантий, – сказал он помолчав. – Вот мои ученики и последователи! Это, значит, и есть банда Кадэ. Рано, рано, бедные мои детки, пожелали вы в очередной раз отправить меня туда, где я нахожусь. Я же говорил вам, вы обо мне пожалеете.
– Отец-Благодетель, – заговорила Маргарита, и голос у нее стал умоляющим, – вы пришли, чтобы нас спасти?
– Отчасти да, любовь моя… и для этого, и кое еще для чего… – проговорил призрак надтреснутым ласковым голоском.
– Вы возьмете нас под свое крыло? – упрашивала Маргарита, нежно ему улыбаясь.
– Ну уж нет! Что нет, то нет! Мне неплохо там, где я теперь. Знаете, насчет того света излишне много предрассудков…
– Не издевайтесь, Хозяин, – попросил Самюэль, – к чему это приведет?
– Ты, доктор, – погрозил ему пальцем призрак, – ты скептик. Я прекрасно это знаю. Все врачи – язычники. Я совсем не издеваюсь. Я действительно мертв, ужас до чего мертв. Но благодаря моему похвальному поведению сторож кладбища отпускает меня время от времени пройтись… Но поговорим о вас, мои голубчики, у меня считанные минуты, а сообщить я должен вам вещи весьма важные. Думаю, вы и сами понимаете, что иначе я не стал бы тревожить свой мирный сон. Вы заблудились, мои деточки, заблудились вконец. Вчера вечером я говорил кое с кем из префектуры, так там рассматривают ваш метод «платы закону», будто это медаль на вставке. Может, в него до конца и не верят, поскольку слепее всех ясновидящие, которым платят за то, чтобы они видели как микроскоп. Но персонал ведомства на Иерусалимской улице потихоньку омолаживается. Честное слово! Я там видел одного инспектора отдела, так ему, поверьте, очки не понадобятся! А вы заблудились, заблудились, говорю я вам! За вами следят! Ставку нужно делать не завтра, а сегодня!