Горбун, Или Маленький Парижанин, стр. 78
— Ваше величество! Ваше величество! — в один голос закричали маршал Тессе и князь Куракин. — Остановитесь, ради Бога!
Присутствующие переглянулись. Кого здесь называли «ваше величество»?
Человек с палашом оглянулся. Тессе бросился между ним и его жертвой, однако не прикоснулся и пальцем к воинственному незнакомцу и снял шляпу. И тут все поняли, что рослый молодец в камлотовом полукафтане и есть российский император Петр.
Виновник замешательства слегка нахмурился.
— Что вам от меня нужно? — осведомился он у Тессе. — Я отправляю правосудие.
Куракин что-то шепнул ему на ухо. Царь тут же выпустил Пероля, заулыбался и слегка покраснел.
— Ты прав, — сказал он, — я здесь не дома. Забылся. Он помахал рукой остолбеневшей толпе и с надменной грацией, которая, ей-же-ей, была ему весьма к лицу, и в окружении гвардейцев вышел из вигвама. Телохранители уже привыкли к его эскападам. Они только тем и занимались, что постоянно бегали по его следам. Приведя в порядок свой туалет, Пероль хладнокровно сунул в карман огромную сумму денег, которую царь не соизволил забрать.
— Оскорбление, нанесенное государем, не в счет, не так ли? — проговорил он, окидывая собравшихся хитрым и наглым взглядом. — Надеюсь, в моей честности ни у кого нет ни малейшего сомнения.
Люди начали расходиться от него в разные стороны, а Шаверни заметил:
— Сомнений? Разумеется, нет, господин де Пероль, нам все абсолютно ясно.
— Ах, вот как? — проговорил фактотум, но не слишком громко. — Я не из тех, кто станет сносить ваши оскорбления.
Не интересовавшиеся игрою гости удалились вслед за царем, однако их ждало разочарование. Царь вскочил в первую попавшуюся карету и уехал, дабы разделаться перед сном с тремя положенными ему бутылками.
Навайль легонько оттолкнул Пероля от стола, забрал у него карты и принялся метать банк.
Ориоль отвел Шаверни в сторонку.
— Я хотел бы попросить у вас совета, — таинственным тоном проговорил толстенький откупщик.
— Слушаю вас, — ответил Шаверни.
— Теперь, когда я стал дворянином, мне не хотелось бы вести себя по-хамски. Дело вот в чем: я только что поставил сто луи против — Таранна, но он, кажется, не слышал.
— Ты выиграл?
— Нет, проиграл.
— Заплатил?
— Нет, потому что Таранн не спрашивает. Шаверни принял позу врача.
— А в случае выигрыша ты бы потребовал эту сотню? — спросил он.
— Естественно, — ответил Ориоль, — ведь тогда бы я был уверен, что начал ставку.
— А тот факт, что ты проиграл, уменьшает эту уверенность?
— Нет, но если бы Таранн не слышал, он бы и не заплатил.
Ориоль стоял, поигрывая бумажником. Шаверни забрал его.
— Мне показалось было, что дело несложное, — серьезно проговорил он, — но оказывается, все не так просто.
— Еще пятьдесят луидоров! — воскликнул Навайль.
— Ставлю! — отозвался Шаверни.
— Как? Да вы что? — запротестовал Ориоль, увидев, что собеседник открывает его бумажник.
Он попытался забрать его назад, но Шаверни властным жестом остановил толстяка.
— Спорная сумма должна быть передана в третьи руки, — постановил он. — Я забираю ее себе, делю пополам и заявляю, что должен пятьдесят луи тебе и пятьдесят Таранну, и пусть царь Соломон скажет хоть что-нибудь против!
С этими словами он вернул пустой бумажник Ориолю и, повернувшись к столу, повторил:
— Ставлю!
— Господа, господа, — вскричал только что вошедший Носе, — оставьте карты, вы играете на вулкане! Господин Машо только что обнаружил десятка три заговорщиков, перед самым плохоньким из которых бледнеет даже Катилина. Перепуганный регент заперся с каким-то человечком в черном, желая узнать свою судьбу.
— Вот как! — послышались возгласы. — Выходит, этот человек в черном — колдун?
— Чистой воды, — подтвердил Носе. — Он предсказал регенту, что господин Лоу утонет в Миссисипи, а герцогиня Беррийская выйдет вторично замуж за этого бездельника Риома.
— Да тише вы там! — раздались возгласы наиболее уравновешенных игроков.
Остальные расхохотались.
— Ни о чем другом люди не говорят, — продолжал Носе. — Кроме того, человек в черном предсказал, что аббат Дюбуа получит кардинальскую шапку.
— Ну и ну! — заметил Пероль.
— И что господин де Пероль, — не унимался Носе, — станет честным человеком.
После нового взрыва смеха игроки столпились у входа в вигвам, поскольку Носе, случайно взглянув в сторону крыльца, воскликнул:
— Смотрите! Вот он! Нет, не регент — человечек в черном.
Все и впрямь увидели, как по ступенькам крыльца медленно спускается горбун со странно скрюченными ногами. Внизу сержант гвардейцев остановил его. Человек в черном показал ему свой билет, поклонился с улыбкой и пошел дальше.
4. ВОСПОМИНАНИЕ О ТРЕХ ФИЛИППАХ
В руке человечка в черном был лорнет, через который он с живейшим удовольствием рассматривал праздничное убранство сада. Он чрезвычайно учтиво кланялся дамам, и, казалось, посмеивался себе в бороду. На лице у него была бархатная маска. По мере того как он приближался, наши игроки смотрели на него все внимательнее, а господин де Пероль так просто уставился во все глаза.
— Что это за тип? — вскричал наконец Шаверни. — Неужели…
— Ну, конечно! — согласился Навайль.
— Тот самый человек, — ответил Шаверни.
— Человек с десятью тысячами экю!
— Человек из ниши!
— Эзоп второй, он же Иона!
— Невероятно! — возгласил Ориоль. — Такой субъект в кабинете у регента?
«Интересно, что он наговорил его королевскому высочеству? Мне этот негодяй никогда не нравился», — подумал Пероль.
Человечек в черном все приближался. Казалось, он не обращает ни малейшего внимания на кучку людей, столпившихся входа в вигвам. Он лорнировал публику, улыбался, кланялся, то был самый вежливый и добродушный из всех мыслимых человечков в черном.
Он подошел уже довольно близко, и было слышно, как он цедит сквозь зубы:
— Прелестно! Просто прелестно! На такое способен только его королевское высочество. Что ж, очень приятно было на все это посмотреть! Очень приятно!
Из вигвама послышались громкие голоса. За карточный стол, брошенный нашими игроками, уселась другая компания. Это были люди пожилые, почтенные и знатные. Один из них заметил:
— Понятия не имею, что там случилось, но я только что сам видел, как Бониве по приказу регента усилил посты охраны.
— В одном из дворов стоят две роты гвардейцев, — подхватил другой.
— Регент никого не желает видеть.
— Машо просто в отчаянии.
— Даже господин Гонзаго не смог вытянуть из него ни единого слова.
Наши игроки стали прислушиваться, однако вновь прибывшие заговорили тише.
— Здесь что-то должно произойти, — сказал Шаверни, — я чувствую.
— А вы спросите у колдуна, — с улыбкой посоветовал Носе.
В этот миг человечек в черном раскланялся с ним самым любезным образом.
— Определенно должно, но что? — проговорил он и принялся тщательно протирать лорнет. — Определенно должно, — продолжал он, — причем нечто весьма неожиданное. Ой, Господи! — воскликнул вдруг он, придав своему скрипучему голосу оттенок необычайной таинственности. — Я только что из очень теплого помещения, что-то мне стало зябко. Позвольте мне войти, господа, буду вам крайне обязан.
Его охватила легкая дрожь. Наши игроки расступились, во все глаза глядя на горбуна. Тот, раскланиваясь направо и налево, проскользнул в вигвам. Увидев сидящих вокруг стола вельмож, он удовлетворенно кивнул и заговорил опять:
— Да, да, что-то висит в воздухе. Регент озабочен, охрана усилена, но никто не знает, в чем дело. Герцог де Трем не знает, хотя он губернатор Парижа, господин де Машо, начальник полиции, тоже не знает. А может, вы знаете, господин де Роган-Шабо? Или вы, господин де ла Ферте-Сентер? А вы, господа, — обернулся он к нашим игрокам, которые инстинктивно попятились, — не знаете?
Никто не ответил, а господа де Роган-Шабо и де ла Ферте-Сентер сняли маски. Этим они хотели вежливо попросить незнакомца тоже открыть свое лицо. Горбун с улыбкой поклонился и сказал: