Три кило веселья, стр. 21

Глава X

ГЛУБОКАЯ РАЗВЕДКА

Два дня я Лешку почти не видел. Только иногда на переменках в школе он мелькал где-то вдали, озабоченный и сосредоточенный.

Один раз я даже пытался его поймать, окликнул, придержал за плечо. Алешка вскинул на меня затуманенные какими-то мыслями глаза и, похоже, даже не узнал родного брата. Он пробормотал:

– Не видел, не знаю, не помню, – сбросил мою руку с плеча и за кем-то нырнул в толпу третьеклассников. И бесследно там растворился.

Потом его подпольная деятельность переместилась в сторону гимназии. И я видел его несколько раз, когда он оживленно трепался с каким-то мелким гимназистом на детской площадке. А однажды он задумчиво прогуливался под ручку с Зинкой-Корзинкой и держал при этом над ней ее зонтик.

Домой Алешка являлся поздно, сейчас же садился за уроки. («Не мешай, Дим! Реши мне вот эту задачку, Дим! Проверь упражнение, Дим! Иди, Дим, на фиг!») После уроков записывал что-то в свою «тайную» тетрадь, которую прятал за батареей.

Папа тоже пропадал на работе. У них там расследовалось какое-то сложное дело. Мама даже ворчала по вечерам:

– У нас есть семья? Или я живу в одиночестве? Мне даже скучно стало.

– Ничего, – спокойно пообещал Алешка. – Скоро будет весело. Особенно адмиралу.

– А в лоб? – с намеком спросил уставший папа.

– Лучше по лбу, – ответил Алешка. – Но не мне.

А мне все это надоело. Особенно когда я увидел, как Алешка с загадкой на лице выскочил из машины майора Степика.

– Подожди, Дим, – не стал он ничего объяснять. – Еще не все сложилось. Еще на светлом луче есть темные пятна.

Но больше всего темных пятен у него появилось в школе. В виде двоек и записей в дневнике. «Невнимателен на уроках. Задумчив. Дерзок с педагогом. Прошу принять к нему самые строгие меры. Мих Потапов». Лешкиной рукой переправлено: «Михаил Потапыч».

Мама возмутилась ужасно. Она просто разгневалась. Даже топнула ногой и грохнула старую чашку об пол (она давно хотела ее выбросить, да все забывала).

– Отец! Ты скажи: что дурного, если ребенок задумчив? Значит, он мыслит! Ты много знаешь ребенков, которые задумчиво мыслят?

– В нашем доме? Ни одного. Зато есть дерзкие с педагогами. И невнимательные на уроках.

– Ах так! А ты знаешь, что один ребенок был все время невнимателен на уроках, а потом взял и изобрел для всего человечества ракетный двигатель! И таблицу Менделеева!

– И «гамбургер», – вставил папа.

Мама немного растерялась – она не знала, «гамбургер» для всего человечества – это здорово или не очень?

– Там еще написано, – напомнил папа, – что нужно принять самые строгие меры.

– Вот и прими. К этому... Потапычу.

– Почему к Потапычу? – удивился папа. – По-моему, здесь ясно сказано, что...

– К нему, к нему! – вспылила мама. – К педагогу! Читай внимательно!..

Алешка подмигнул мне, и мы тихонько, мышками, выбрались из кухни.

В нашей комнате Алешка зачем-то включил погромче телевизор, накарябал какие-то строчки на клочке бумаги и сказал:

– Тебе поручение, Дим. Ты должен его выполнить. Иначе грош тебе цена.

Начало впечатляющее. Очень строго сказано. Только плохо было слышно. Я убавил звук. А Лешка – голос. И стал шептать.

Я слушал. И чем больше слушал, тем больше его уважал. Он многое сделал за это время. И если эта проверка, которую он мне поручает, подтвердит его предположения, подлая банда окажется в наших руках. Точнее – в руках правосудия.

– Все понял? – спросил Алешка. – Ничего не забыл? Главное, Дим, обаяние. И наивность.

Наивность – да, ее у меня с излишком. А вот обаяние... где ж его взять?

Лешка, видя мою растерянность, объяснил:

– Улыбайся вовсю. Только не хихикай как дурачок. И не спорь по пустякам. Побольше соглашайся, кивай почаще и говори: «Как это верно! Как вы правы! Я тоже мог бы так подумать, но ума не хватило».

Господи, вот набрался-то! В его возрасте я и половины таких хитростей не знал. Теперь я понимаю секрет его жизненных успехов. Ох и не прост мой братец!

– Держи, – он протянул мне клочок бумаги, – адрес. Я его запомнил с визитки.

Я посмотрел: «Улеца Богрискова, дом 2».

Господи, в его возрасте я знал, как пишется слово «улица», и даже читал стихи Багрицкого.

– Запомнил?

Я кивнул:

– Разжевать и проглотить?

– Ты голодный, что ли? – удивился Алешка. – Как хочешь.

Я повертел записку – неаппетитная какая, – на обороте обнаружил цифры: «4х1х2».

– Это что за задачка?

– Это, Дим, размер коробки для «Грозного», в пальцах. Вещественное доказательство. Зинка добыла. Рукой Кота Васьки написано.

Грамотно пацан работает. Папина школа!

На «улеце Богрискова» я без труда нашел дом под вывеской: «Старый Тоомас. Евроремонт офисов и квартир».

Нажал кнопочку домофона.

– Представьтесь, пожалуйста, – услышал приятный голосок.

– Дмитрий Оболенский.

В ответ хихикнуло: «Корнет Оболенский?»

Я обаятельно ответил:

– Полковник, постойте.

Дверь пискнула и приоткрылась.

В самой первой комнате сидела за компьютером красавица девица. Вроде нашей Жанны. Очень вежливая и доброжелательная. Несмотря на мой возраст.

– Чем вам помочь? – спросила она.

Я обаятельно хихикнул, как дурачок. И стал объяснять, жалобно и неуверенно. Меня попросил папа, он очень занят, а мы хотим сделать ремонт. Что для этого нужно? Сколько это будет стоить? Самим ли надо покупать материалы? И все такое прочее.

Девица быстренько перебила меня и сказала:

– Вы будете отвечать на мои вопросы, а я вам составлю примерную калькуляцию. Вам понятно?

Я еще разок обаятельно хихикнул и сказал:

– Как вы правы!

– Садитесь вот здесь. – Она указала мне стул. – Только сначала ответьте на главный вопрос: какой категории ремонт вы желаете – высшей, средней или еще хуже? От этого зависят расценки.

– Средней, – выбрал я. Все равно и дальше врать.

Ну и пошли вопросы: площадь, полы, потолки, окна, двери и все остальное подряд. На каждый мой ответ девица кивала и кнопила калькулятор. Нормальные вопросы. А потом пошли ненормальные: кто проживает, кто прописан, есть ли ветераны войны и труда, престарелые?

Видно, мой взгляд что-то выразил, потому что девица поспешно объяснила:

– Эти сведения нужны для оформления скидок. Вы же заинтересованы в этом?

– А как же! Вы очень правы!

– Какой вы веселый юноша, все время улыбаетесь. У вас хорошая улыбка. Наивная такая.

Тут я не растерялся и впервые за весь разговор сказал правду:

– С вами приятно разговаривать.

– Взаимно, – вежливо ответила девица. – Вот посмотрите. – Она вывела на листочке итоговую сумму.

Я посмотрел. И хоть Алешка предупреждал, чтобы я не хихикал, как дурачок, но тут я не удержался.

Однако взял себя в руки и спросил деловито:

– Это со скидками?

– Нет, что вы! Сейчас я их прикину. – Она опять побегала пальчиком по кнопкам калькулятора и выписала сумму скидок.

На эти деньги я запросто мог бы купить Алешке мороженое или папе газету.

Ну, ладно, нам этих денег все равно не платить. И никогда не видать. Не за этим я сюда припер. И я сделал самое обаятельное и смущенное выражение на лице:

– Можно мне с вами быть откровенным? – Это я почти шепотом сказал, даже на дверь оглянулся.

– Конечно, – шепнула в ответ девица. И даже приблизила ко мне свое розовое с бриллиантиком ушко.

– Мой папа – зануда, – открыл я тайну.

– Мой тоже, – откровенность за откровенность. – Он у вас кто?

– Экономист. В банке. – Девица ждала продолжения. Она, видно, любила слушать откровенности.

– Он мне сказал: «Если стоимость ремонта приемлема, обязательно оцени качество. Я за халтуру платить не намерен».

– Не вопрос! – Девица встала, простучала каблучками к стеллажу, сняла с полки твердую папку. – Прошу вас.

Положила передо мной папку и стала листать. Показывать мне цветные интерьеры отремонтированных «старым» Томасом квартир.