Три кило веселья, стр. 15
– Чего разорались?
– У нас Чижик улетел, – воскликнула Зинка.
– В побег, значит, пошел, – ухмыльнулся дядька. – А нечего живое существо за решеткой держать. Ему там плохо. Век свободы не видать.
– Он не за решеткой, – натурально страдала Зинка, – он в комнате жил. И к вам залетел. Можно, мы его заберем?
Дядька поморщился, но отступил в глубь комнаты:
– Забирайте!
Мы ворвались в его квартиру, как стая голодных воробьев – и по всем углам разлетелись, с чириканьем.
– Вот он! Вот он! На люстре.
– В кухню полетел! Держи! Цып-цып-цып!
– Гуленька! Гуленька! Дрянь такая!
– На тебе червячка! Жирненький.
Тут ошалевший дядька врубился:
– Э! Э! Червей по хате не разбрасывать! – И помчался за Алешкой на кухню.
А я заглянул в комнату Лисы Алисы. И прибалдел. Все стены были оклеены цветными плакатами со всякими рокерами, марками мотоциклов и голыми тетками на них. И больше никакого порядка не было. Все разбросано, все не на своих местах. Всякий хлам и под ногами, и на столе. Ни одного свободного стула нет – на них или что-нибудь висит, или валяется. Но, честно говоря, картина довольно привычная.
Прислушиваясь к тому, что делалось в квартире, я подошел к незастеленной тахте и приподнял подушку. Под ней лежал бинокль. Не морской, конечно. Театральный. Перламутровый такой.
На кухне тем временем что-то брякнуло, звякнуло, разбилось.
– Вы его в холодильник засунули! – визжал Алешка.
Чмокнула дверь холодильника.
– На, смотри! – заорал лысый разрисованный дядька. – Никаких тут птичек нет! Только курица! И та – мороженая!
Я взял бинокль, шагнул к окну, нашел в доме напротив квартиру адмирала. Навел на его окно бинокль.
Бинокль был так себе, далеко не морской, но приблизил он квартиру настолько, что я увидел адмирала за письменным столом и его увешанный орденами мундир на дверце шкафа. Поверх мундира висела портупея с кортиком.
Да, теперь сомнений нет – за адмиралом, вернее, за его квартирой, ведется наблюдение. В лице этого расписанного дядьки, который, как говорит веселая Зинка, «приехал из тюрьмы».
Похоже, как приехал – так и уедет.
Я положил бинокль на место, накрыл подушкой, еще раз оглядел беспорядок в комнате и дал условный сигнал – заорал на всю квартиру:
– Чижик-пыжик, где ты был?
И тут же в ответ – счастливый голос Зинки:
– Вот он! Вот он мой любименький! В кармашек забрался. Напугал его злой дядька. Пойдем, мой хороший, домой, котлетку кушать.
Лысый дядька зло захлопнул за нами балконную дверь и сказал вслед:
– В клетку его сажай! Или я его в суп кину! Разлетались!
– Ну что? – спросил меня Алешка. – Не зря мы воробьев гоняли?
– Очень не зря, – сказал я. – Пойдем к адмиралу.
– А штучку пропавшую нашел? – спросила Зинка, держа в ладошках Чижика.
– Нет, Алиса, наверное, пошутил. Позлить хотел.
– Он вредный, – согласилась Зинка без смеха. – Я его стороной обхожу.
– Правильно делаешь. Спасибо за помощь.
– А у вас еще такие засохшие котлеты есть? Приносите – Чижику понравилось.
Мы перебежали дорогу и поднялись к адмиралу.
Он очень обрадовался. И, подскакивая, подвел нас к столу:
– Вот! Третью главу пишу. Для нашей молодежи. Она очень стала интересоваться историей морских сражений.
– Где это? – спросил Алешка. – Где это молодежь интересуется? И почему ваш китель не в шкафу?
– Молодежи показывал. Такие хорошие ребята стали заходить. Вроде вас. И продуктов принесли, и мусор вынесли. И орденами любовались.
– А как их зовут? – спросил я с тревогой. – Этих хороших ребят?
– Я не запомнил! Их так много было! Целых три!
Мы переглянулись и ничего не сказали. А что тут говорить? Опоздали, похоже, со своей заботой и охраной.
Глава VII
«ОТСТАВИТЬ ОГОНЬ!»
Вечером почему-то к нам зашел Степик. Подмигнул Алешке и скрылся с папой в его кабинете. Дверь они плотно прикрыли, подслушать не дали.
Но это они так думали. А мы думали и действовали по-другому.
Когда у нас был ремонт, то один мастер, по папиной просьбе, провел в его кабинет кабель для настольного телевизора. Для этого над плинтусом ему пришлось пробить в стене дыру, примерно так с кулак величиной. Кабель он протянул, а дыра осталась, и он заткнул ее куском поролона. «Чтоб опять же не сквозило и чтоб звукоизоляция была».
И вот когда надо, мы эту звукоизоляцию нарушали. Выдергивали комок поролона, ложились на пол ушами к дырке и все, что надо, слушали в два уха – в мое и в Лешкино.
– Докладывай, Степик, – сказал папа.
И мы все сразу поняли. Никуда Степик за большой зарплатой из милиции не уходил. Это была «легенда». Его как будто уволили, чтобы он пошел на службу к бизнесмену Каштанову-старшему, который занимался, оказывается, не совсем законным бизнесом. Это называется «внедрить агента в преступную группировку». Здорово интересно!
– Я, конечно, товарищ полковник, виноват, не выдержал. Сорвался. Отношение – как к лакею. Особенно сынок его донимал. Не привык я к такому. Но задание выполнил. Кое-что удалось установить. Вот здесь – служебная записка, оперативная информация. Просмотрите. И вот кассета. Что не ясно, я на словах объясню.
Зашелестели листы, потом послышались неразборчивые разговоры, записанные на пленку.
– Отлично, – сказал папа. – К следующему Дню милиции получишь, майор Степик, орден. – Папа помолчал. – Что еще?
– Томаса надо брать в разработку. Он под крышей своей фирмы, по-моему, ведет разведку для Каштанова. Но подобраться очень сложно. К тому же проявляет интерес к компании Каштанова-младшего...
– Шаштарыча?
– Ну! Компания нехорошая, в гимназии они опять за свое взялись, но Томас, похоже, их на что-то более серьезное нацеливает.
– Да, – папа вздохнул, – не вовремя ты сорвался. Не сможешь вернуться к Каштанову?
– Сложно. Я ведь со скандалом ушел. Машину бросил.
– Понимаешь, Степик, туда некоторые ниточки ведут от целой серии ограблений. Других подходов у нас нет. Попробуй, а?
Слышно было, как Степик вздохнул.
– Я постараюсь, товарищ полковник. Только нужно легенду хорошую сделать. Надежную.
– Ты вот что – покрутись вокруг младшего Каштанова. Может, ситуация сложится нам полезная.
– Понял. Думаю, можно ее и сконструировать.
– Только осторожно. Тонко.
– Сделаю, Сергей Александрович.
Мы быстренько воткнули поролон на место и разбежались по своим рабочим местам. Я уткнулся в учебник по литературе, Алешка завалился на тахту и позвал Грету.
Она примчалась к нему из кухни и ткнулась носом ему в подмышку. Потом вдруг что-то вспомнила, засуетилась и ползком забралась под тахту. Чем-то там гремела, повизгивала, чихнула и вылезла. Вся сияющая.
В зубах она держала... еще одну кофемолку. Алешка, видимо, когда-то прибрал ее для своих поделок – кажется, он вертолет собирался построить.
– А где ты раньше была? – спросил Алешка.
Грета, похоже, поняла его и умчалась с кофемолкой на кухню.
Тут же пришла мама:
– Что вы ей дали? Какую гадость?
– Ничего не давали, – удивился, широко распахнув глаза, Алешка. – Она сама взяла.
Мама сказала, что Гретка примчалась на кухню и сбросила в помойное ведро что-то твердое и весомое.
– Папин пистолет, наверное, – скромно предположил Алешка. – Он у него вечно везде валяется.
– Какой пистолет? – спросил папа, выходя из кабинета. – Мой пистолет на работе, в сейфе.
А Степик автоматически сунул руку под мышку и облегченно вздохнул.
Мама сказала:
– Я ничего не понимаю, но все это мне не нравится.
А мне нравится. Я понял, что мы с Алешкой можем получить в помощники крутого надежного опера. Если «сконструируем ситуацию».
Жизнь всегда как-то складывается, что одни дела, очень важные, мешают делать другие дела, еще более важные.
В школе пошли новые темы, контрольные, а мысли мои были совсем в другом месте.