Ворюга в клеточку, стр. 27
– Это понятно, – сердито сказал дядя Степа. – С куклой им вовек не разобраться. Они ведь темные люди. Только воровать да грабить умеют. Но мы их отучим.
– Это понятно, – подхватил Алешка. Все это время он с таким сочувствием слушал Акимова, что я даже стал побаиваться за Хорька. – Мы их сделаем.
– Нужно в милицию заявить, – сказал я.
– Это понятно, – кивнул дядя Степа. – Но не нужно. Акимыча тогда сразу посодят. И разбираться не будут.
– Вот если бы сейчас здесь был наш папа, – сказал Алешка, – он бы все уладил. Но раз его нет, то я придумал план.
И он рассказал про свой план. А потом добавил:
– Папа вернется, а у нас все готово. Он их всех – бац! – и за решетку. Хороший план?
Мне особенно «бац!» понравилось.
Когда мы пришли домой, Ленка уже закончила клеить две оставшиеся стены, а мамы еще не было. «Две минуточки» еще не истекли.
Ленке наш план очень понравился. И она сказала, что поедет с нами.
– Зря я, что ли, с газетами возилась?
Это справедливо, согласились мы.
Тут пришла мама от тети Светы.
– Ребята! – сказала она с порога. – Я такой рецепт пирога принесла! Папа не звонил?
– Лучше бы ты пирог принесла, – проворчал Алешка. – Не звонил.
– А я и пирог принесла, на пробу. Разбирайте сумки, ставьте чайник. А папа пусть там сидит в своем Дрездене.
Мы напились чаю с пирогом, проводили Ленку, а когда вернулись, мама спросила:
– Что-то Леночка к нам зачастила?
– Она в меня влюбилась, – сказал Алешка.
Мама засмеялась.
– Ты посмотри на себя! Красавец!
Точно – красавец. Хохолок торчит на макушке, и весь в варенье от пирога до самых ушей. Жених!
– Это временно, – сказал Алешка. – До утра.
– И ничего не до утра! – рассердилась мама. – Марш в ванную.
Глава XVII
А где же карлсон?
Утром мы показали маме оклеенный газетами кабинет. Ей очень понравилось.
– Даже не думала, что у вас так хорошо получится. Только вот эти две газеты я бы не стала клеить рядом. Из-за этих снимков несимметрично получилось.
– Мам, – сказал я, – под обоями-то не видно.
– Ну и что? Всякий раз, когда я буду видеть этот угол, я стану вспоминать, что под обоями...
– Сейчас сдеру, – перебил Алешка.
– Не смей, – сказала мама. – Я погорячилась.
Знаем мы, почему ты так горячишься. Потому что папа давно не звонил.
Мама ушла на работу. И мы тут же умчались к Акимову. Правда, когда мы запирали дверь, зазвонил телефон, но мы уже не стали возвращаться. А зря...
У Акимова собралась вся наша команда. Дядя Степа выгреб из кармана деньги, пересчитал нас глазами и сказал:
– Это понятно. На билеты хватит. Я на флейте больше зашибаю, чем на скрипке.
– Дядя Степа, – предложила Ленка, – а может, вам в какой-нибудь ансамбль пристроиться?
– Точно! – подхватил Алешка. – Они такие денежки гребут!
– Не пойдет! – отмахнулся он очень решительно. – У меня музыка культурная, без всяких поганых слов. А у них одна срамота. Однако ехать пора. А то замерзнет там ваш Хорек насовсем.
– Ах, как я пожалею! – воскликнул Алешка. – Горькими слезами обольюсь.
– Ну что, – сказал Акимов, – все собрались?
– Карлсона только не хватает. И где он, бедный, теперь?
– Он в какой-то квартире, – сказал Акимов.
Ну да! Как же мы забыли! Эти дураки пульт ведь не взяли!
– Так давайте его сюда! Вызывайте! Он вас послушается.
– Там все окна закрыты, – объяснил Акимов. – Я уже все осмотрел.
Тут меня посетила одна мысль. Если в такую жару окна закрыты, значит, квартира находится или на первом, или на втором этаже. А кто у нас покушается на Карлсона? А кто у нас на втором этаже живет?
Модеста Петровна!
Ладно, сначала мы допросим Хорька, все разузнаем, а уж тогда начнем действовать.
...Доехали мы нормально. Только пончики покупать не стали. Чтобы не травмировать Акимова. Да дядя Степа не стал терять времени – прошелся по вагонам, наигрывая какую-то печальную мелодию. Принес еще карман денег.
По пути мы зашли к дяде Зине – на калитке висел все тот же замок. Ржаветь уже начал.
Заохотился старик. А может, заблудился.
И мы пошли дальше, к гаражам. Тут тоже все было нормально.
Мы отперли двери, включили свет. Алешка достал из-под ящика наручники и отдал их дяде Степе.
Спустились в погреб. Осветили его фонариком.
Хорек сидел в углу, скорчившись и стуча зубами.
– Понравилось? – жестко спросил Алешка. Без капли жалости. – Ваши ручки, фрау-мадам.
Хорек безропотно протянул руки, дядя Степа схватил их наручниками.
Акимов подошел поближе. Хорек, увидев его, съежился.
– Ну, рассказывай.
– Что рассказывать?
– Все.
– Я хочу сделать заявление. В моей квартире осталась на включенной плите кастрюля с картошкой. Могут пострадать люди.
– Не взорвется твоя картошка, – сказал дядя Степа. – Она уже сгорела давно. Рассказывай.
– Не буду.
– Ну и не надо. Пошли, ребята. Он еще не созрел. Заглянем через недельку.
Хорьков испугался. Вскочил и заорал:
– Вы не имеете права!
– Это понятно, – кивнул дядя Степа. И тут же выдал правильный ход: – Твоя Модеста уже все рассказала. Под протокол.
– Чего она рассказала? – глазки его испуганно забегали.
– Как вы вместе с этим... как его...
– Со Жлобом, – подсказал я.
– Во-во. Как вы вместе со Жлобом задумали коварное преступление. Сначала похитить великого изобретателя, а потом с помощью его изобретения украсть золото-бриллианты. И еще она сказала, что пыталась вас отговорить, но вы не согласились и применили к ней угрозы. Это понятно?
– Вот зараза! – вырвалось у Хорька. – Врет она все! Это она все придумала и нас заставила. С помощью угроз.
И тут он скороговоркой рассказал все.
Оказалось, что дела у Модесты шли в последнее время очень плохо. Она все больше запутывалась в долгах. Ее делами даже заинтересовалась милиция. И Модеста решила удрать за границу. А кому она там нужна без денег? И когда прошел слух про таинственное существо, она придумала выход.
– Врет! – сказали мы с Алешкой. – Мы сами слышали, как вы со Жлобом договаривались подсказать Модесте про Карлсона.
– Да мы в шутку! – он прижал руки к груди. – А она всерьез! Заплатила нам аванс и приказала найти эту куклу. Ну мы и выследили. А потом увидели, как вы ее с балкона запускали.
– А где Карлсон?
– Вот это не знаю. Может, у Модесты...
Все ясно. Но Алешка на этом не остановился. И спросил:
– А зачем ты принес сюда бумагу и ручку? – Он кивнул на табуретку.
– Ну... чтобы он, – Хорек указал на Акимова, – написал нам, как включать куклу. У нас не получается.
– А если бы я не написал? – спросил Акимов.
У Хорька еще больше забегали глазки.
– Да чего... написал бы. Немножко помучили бы – и написал.
– Мы тебя немножко мучить не будем, – с угрозой сказал Алешка. – Ты и так все напишешь. И быстренько. А то у тебя там картошка горит.
– А если не напишу? – спросил Хорек.
– Это понятно, – сказал дядя Степа. – Будешь сидеть, пока не сдашься.
– Ну, ладно. Руки мне освободите.
– Одну руку, – сказал Акимов. И они с дядей Степой освободили ему правую руку, а левую пристегнули к стойке стеллажа с консервами.
– Если будешь дергаться – все твои банки порушатся, – сказал дядя Степа. – Да и не убежишь далеко.
– Как водолаз Яша со столиком, – добавил Алешка.
Эта загадочная фраза почему-то очень напугала Хорька.
Мы выбрались из погреба, оставив Хорька наедине с его трудом.
– Может, – предложила Ленка, – сбегать к нему домой, пока он пишет, – плиту выключить.
– Обойдется, – сурово отрезал Алешка. И повторил: – «Мы бы его немножко помучили». Вот гад какой! Я таких людей самих бы на плиту сажал.
– Это понятно. А чего нам мешает?