Привет от верблюда, стр. 13

– Эх, сейчас с горочки помчимся! – воскликнул дядя Серж.

Этими словами он, видно, хотел приободрить нас. Но мы не испугались – мы видели, что, повинуясь его опытным рукам, самолет спускается плавно и даже не очень быстро. Только чуть покачивая крыльями.

– Километров сорок всего не дотянули, – посетовал дядя Серж. – А теперь их, главно-дело, пёхом надо будет пройти.

– Сначала сесть надо, – мрачно напомнил ему Алешка.

– Ты так считаешь? – удивился пилот. – А может, еще полетаем? Как вольные птицы. Орлы пустыни. В свободном полете.

Дядя Серж изо всех сил старался шутить, чтобы мы не теряли бодрости духа. Но мы сначала и вправду не очень боялись. На большой высоте казалось, что самолет просто висит в воздухе, только чуть покачиваясь с боку на бок. Но по мере того, как мы снижались, становилось заметно, с какой сумасшедшей скоростью несется под нами земля. Все приближаясь и приближаясь.

Дядя Серж замолчал – он весь сосредоточился на предстоящей посадке. И старался заранее найти участок земли поровнее, чтобы не врезаться в бархан и не кувыркнуться через голову.

– Все в хвост! – вдруг крикнул он и потянул ручку на себя.

Самолет задрал нос, скорость его стала поменьше, и вдруг мы почувствовали сильный толчок снизу. Еще один, еще. И наш летательный аппарат покатился по земле, время от времени подпрыгивая, будто еще не налетался.

Он бежал все медленнее и медленнее. Мы слышали, как шуршат по песку его колеса, будто кто-то трет их громадной наждачной бумагой.

– Приехали! – возвестил дядя Серж, и самолет замер.

Глава X

ОТКУДА? ОТ ВЕРБЛЮДА!

Мы еще долго сидели в самолете, переживая последние минуты полета. И первые секунды приземления.

Дядя Серж встал с кресла, потянулся, будто расправляя крылья, и снова уселся.

– Насчет сорока верст пёхом я пошутил, – обрадовал он нас. – Нарочно вас огорчил, чтобы вы поменьше боялись. Сейчас свяжемся с диспетчером Васей, сообщим свои координаты и будем ждать помощи. Час-два – не больше.

И он включил рацию.

Но диспетчер Вася не отозвался. Рация только недовольно шипела, да и то чуть слышно.

Дядя Серж крутил настройку, щелкал клавишами и орал в микрофон так, будто хотел докричаться до Васи без всякой рации, одним своим голосом:

– Диспетчер! Диспетчер! Вызывает борт двенадцать! Ответьте двенадцатому! Вася, уснул?..

Потом он пробежал в хвост самолета, что-то там поискал, а затем соскочил на землю, отбежал немного в сторону и осмотрел самолет.

– Антенну сорвало, – сообщил он, вернувшись. – Не будет связи.

– Подумаешь, – сказал Алешка, – починим. Ща какую-нибудь железяку воткнем и – привет.

– Никакой, главно-дело, не привет, – возразил дядя Серж. И объяснил, что антенна в его самолете – это тоненький длинный тросик, натянутый от хвоста до кабины. И никакой железякой его не заменить.

– Значит, пёхом? – спросил Алешка. – По горячим пескам? Сорок километров?

– Это не так много, – успокоил его дядя Серж. – За два дня дойдем. Вода у нас есть...

– Отравленная, – хихикнул Алешка.

– Харчишки кое-какие имеются...

– Арбузов навалом.

– Еще раз про арбузы скажешь, – пригрозил ему дядя Серж, – я тебя под лавку запихну.

– Нельзя с детьми так разговаривать, – ответил Алешка пилоту назидательным тоном Короля.

И они оба расхохотались. Молодцы, не унывают. С ними не пропадешь.

Мы спустились из самолета на твердую землю. Осмотрелись. Кругом была все та же пустыня – не хуже, но и не лучше, чем вчера. Разве что надоела гораздо больше. А нам еще по ней сорок километров пёхать!

– Да, а в чем же мы воду понесем? – спросил Король.

– Действительно, – призадумался дядя Серж, – закавыка. Лучше всего было бы в удобной канистре. У нас была такая. Но кто-то ее бандитам оставил, пожалел бедненьких. Не вы ли, Ваше Величество? – спросил он с поклоном.

Его Величество потупился, как провинившийся школьник, и ковырнул песок носком ботинка. И пробормотал:

– Но мы же не бандиты.

– Да ладно, – вступился за Короля Алешка. – Человек совершил добрый поступок. Он не мог поступить иначе. Он же – воспитатель.

„Интересно, – подумал я, – добрый поступок по отношению к злым людям пойдет им на пользу?“ Но мне в ту минуту и в голову не могло прийти, что очень скоро сама жизнь даст мне ответ на этот непростой вопрос.

– Вот пусть воспитатель, – в шутку сказал дядя Серж, – тащит теперь бочку с водой на себе. Раз уж он такой добрый.

– А зачем тащить? – удивился Алешка. – Мы ее покатим. Под горку она сама пойдет. А в горку – дядя Серж. Раз уж он самый сильный, – отомстил Алешка.

– Не выйдет, – грустно сказал пилот. – Дядя Серж с вами не пойдет. – Он вздохнул. – Помогу вам, ребята, снарядиться в дорогу, путь укажу, компас для вас сниму с приборной доски. И здесь останусь. Я не могу самолет бросить.

Сначала мы все так и разинули рты, а потом Алешка взвизгнул:

– А мы?! Мы можем вас бросить?

– Вы же меня не в беде бросаете, – попытался хитростью уговорить нас дядя Серж. – Вам самим несладко придется. Сорок верст песками. Это, главно-дело, не за арбузами сбегать.

– Слушайте королевский указ! – вдруг величаво выпрямился во весь рост Его Величество. – Или мы идем все вместе, или все вместе остаемся здесь ждать помощи. Я так решил. В конце концов, я Король или не Король?

В своем мятом белом костюме с отвисшими карманами и в черных залатанных ботинках он очень был похож на настоящего короля. Только в изгнании.

– Это вы там, у себя в детдоме, Король, – возразил дядя Серж. – А здесь я главный. Я отвечаю за пассажиров, понятно?

Тут мы с Алешкой уселись в тень, под крыло самолета. Мы по опыту знали: если взрослые спорят, кто из них главный, то это надолго.

– Помнишь, – спросил меня Алешка, – как родители решали – ехать нам с папой или нет? Похоже, правда?

Я молча кивнул. Папа тогда доказывал, что его мнение решающее – потому что он мужчина. А мама – совсем наоборот – доказывала, что она права именно потому, что она женщина.

Как давно это было. Целых три дня назад.

Я взглянул на Алешку и успел уловить в его глазах маленькую грустинку. Мне захотелось погладить его по голове или просто положить ему руку на плечо. Но я этого не сделал: мой братишка хоть и мал, но человек мужественный. И телячьих нежностей не признает.

...Спор наших „главных“ закончился тем, что „утро вечера мудренее“. А сейчас нужно слегка перекусить и ложиться спать – ведь завтра будет в любом случае трудный день.

– А то у нас до этого легкие были, – пробурчал Алешка и пошел чистить зубы, сухой щеткой. Потому что дядя Серж все время напоминал: воду надо экономить, и на такие „роскоши“ ее не выдавал.

Солнце, как всегда, ухнуло за зубчатый горизонт и оставило нас наедине с ночью. Сразу похолодало. В небе зажглись звезды. Оживилась всякая фауна среди редкой флоры. Отовсюду слышалось шуршание, писк, какой-то далекий не то вой, не то лай. Но все равно казалось, что кругом незыблемая тишина. Наверное, потому, что это были естественные звуки живой природы, а не признаки цивилизации.

Мы с комфортом устроились на лавках. Король положил себе под голову свой мягкий трепаный портфель, дядя Серж – свой твердый мощный кулак, а мы с Алешкой – мамину старую сумку, в которой все время что-то шуршало.

Дверцу в салон мы оставили приоткрытой, потому что в самолете было еще жарко и душно. А бояться нам было некого – часть бандитов осталась далеко позади, у „фигвама“, другая их часть гоняла по пустыне на джипе.

...Но спал я хоть и крепко, но плохо. Всю ночь мне снились какие-то путаные сны, такие глупые, что я без конца просыпался от удивления. А уже утром мне привиделся жуткий кошмар. Будто послышались за бортом самолета мерные тяжелые шаги какого-то чудовища. Шаги неумолимо приближались. Чудовище пыхтело, чавкало и фыркало. Потом остановилось перед дверцей и потянуло ее мохнатой лапой на себя. Я вцепился в ручку, пытаясь удержать дверь. Но силы были неравны. Ручка с треском оторвалась и осталась у меня в руке, а я по инерции грохнулся на пол. И, парализованный ужасом, смотрел, как медленно распахивается дверца и в ней появляется страшная, громадная голова Шкорпиона...