Доктор воровских наук, стр. 19
Дед врал так убедительно, и так ему верили пеньковцы, и столько добавляли от себя, что даже мы с Алешкой немного поверили. И, конечно, дунули в монастырь, посмотреть, как он устоял.
...Во дворе монастыря еще чувствовался запах сгоревшего пороха. Мы забрались на ту самую, круглую башню. По лестнице, которая проходила внутри ее стен. Здесь, в самом деле, был обжитой уголок. Даже маленькая печка притулилась в углу. И железная, вся гнутая кровать стояла напротив узкой бойницы. Здесь, наверное, и жил бедный Хлястик. Пока его не выгнали.
Но никаких разрушений от взрыва «на три тонны снарядов» мы не обнаружили. Потому что их не было. Вообще не было никаких следов взрыва. Только валялись местами по углам башни какие-то бумажные обрывки и лохмотья.
Алешка присмотрелся, принюхался и презрительно сказал:
– Петарда.
А уж он-то знает! У него-то опыт есть! Он со своими одноклассниками на Новый год что-то подобное устроил. Грохнуло так, что даже «Дорожный патруль» примчался. И вечером по телевизору рассказывал, что во дворе одной московской школы была совершена попытка теракта. Алешка так при этом хмыкнул, что папа сразу же догадался, в чем дело. Но мама, правда, успела за Алешку заступиться. У них, у родителей, всегда так. Но бывает и наоборот: мама на нас нападает, а папа заступается. И мы никак не можем понять: все-таки плохо мы поступили или очень плохо?
– Дед свою задачу выполнил, – сказал Алешка, когда мы поглазели через бойницу на Пеньки и убедились, что никто из их жителей сюда не торопится.
– Надо домой идти, – сказал я. – Родителей успокоить. Они наверняка решили, что это мы что-нибудь здесь рванули.
Мы спустились по хитрой лестнице, которая освещалась небольшими дырками в стенах, и пошли домой. По дороге я спросил Алешку:
– Как думаешь, с машиной что-нибудь серьезное?
– Ерунда какая-нибудь, – отмахнулся Алешка. – У опытных механиков так всегда бывает.
– Как?
– Ну, ищут какую-нибудь серьезную поломку, всю машину разберут, все детали заменят, а оказывается – просто в баке бензина нет.
– Но у нас-то есть, – осторожно заметил я.
– Ну, мало ли... – Алешка упорно уходил от обсуждения этого вопроса. – Ну... там... например, в выхлопную трубу что-нибудь попало. Закатилось. Вот она и не заводится.
Так! И мне стало ясно не только это. Мне вспомнилась аналогичная подозрительная история с Вадиком-Гадиком. Это наш дворовый бизнесмен. И к тому же жулик. Его никто не любит. И когда он в нашем дворе на детской площадке поставил пивной ларек, то у него почему-то три дня не заводилась его нехилая иномарка. К Вадику приезжали лучшие автомеханики столицы. Они обследовали машину, как толпа профессоров сложного больного. А диагноз оказался самый простой: кто-то засунул в выхлопную трубу помидор. И теперь я знаю – кто! Но не скажу.
– И чего же в нашу выхлопную трубу закатилось? – прямо спросил я Алешку.
– Откуда я знаю? – невинно пожал он плечами. – Может, яблоко. Может, еще что... Что ты ко мне пристал?
...Когда мы вернулись в наш стан, то застали там великую картину.
Папа и дядя Федор торжественно стояли рядом – удочки, как винтовки, на плече, – а между ними – ведро, полное живой рыбы. Она вовсю хлестала своими хвостами. А мама задумчиво улыбалась.
– Вот так вот! – сказал папа, когда мы подошли к ним. – И не на какую-то там губную помаду, а на самый обычный хлеб. И еще штук десять, самых крупных, сорвалось.
Так, в нашем стане завелись еще одни обманщики. Это меня успокоило, история с выхлопной трубой уже не казалась мне такой криминальной. Уж если полковник милиции, сотрудник российского Бюро Интерпола позволяет себе такие хитрости, то что уж говорить о его жене и детях!
– Где ж вы столько надергали? – для приличия спросил я.
– Все тама, – ответил дядя Федор. – В пруде.
– А вам чек не дали? – спросил его Алешка.
– Иде? – растерялся простодушный дядя Федор.
– В пруде!
За ужином мы объелись рыбы.
– У меня уже плавники вместо рук, – признался Алешка. – Надо теперь на охоту сходить.
– В гастроном, – сказал дядя Федор.
– Кстати, об охоте, – совсем некстати вспомнил папа. – Это вы что-то в монастыре хлопнули?
– Неужели ядро взорвалось? – всплеснула руками мама.
– Ядра не взрываются, – буркнул Алешка и почему-то смутился.
Глава XVII
ЯДРА ВСЕ-ТАКИ ВЗРЫВАЮТСЯ!
Мы еще спали, а мама уже успела сбегать в Пеньки и принести оттуда яички, редисочку, огурчики, всякие зеленушечки, молочко и две свежие новости. Свежей, чем огурчики.
Сквозь сон мы слушали, как она эти новости рассказывает папе и дяде Федору. Мама их кормила пораньше завтраком, потому что скоро должен был приехать обещанный участковым «уазик», чтобы отбуксировать нашу капризную малышку в мастерскую.
Первая новость нас не заинтересовала. Для нас она уже не была новостью, и мы ее чуть только прослушали сквозь сладкую дремоту.
– Слышали, вчера грохнуло? – говорила мама. – Редисочки возьми, дядя Федор, отличная редиска, красная с белым кончиком называется. Так это в монастыре взорвался склад боеприпасов. Мальчишек туда не пускать, слышишь, отец? Давай я тебе огурчик посолю. Взрыв был страшной силы. В соседнем городе несколько кварталов снесло. Но жертв и пострадавших нет. Яичницу будете или всмятку вам сварить?
– Ничего не понимаю, – признался папа. – Редисочка грохнула... Огурчики всмятку... Яичница страшной силы. Дядя Федор, ты врубился?
– А чего тут понимать-то? – удивился дядя Федор. – Все ясно. Два квартала всмятку. Целая яичница боеприпасов. Все ясно. Это наши пацаны натворили. Больше некому такой ущерб создать. – И он так громко хрустнул редиской, что я даже вздрогнул.
– Вот вредина, – пробормотал Алешка, не открывая глаз.
– Но самое интересное, – взахлеб продолжала мама, – иду я полем, еще в Пеньки...
– Ты только по порядку, – попросил папа. – И не увлекайся подробностями, вроде редисок всмятку.
Мама помолчала. То ли обиделась, то ли собиралась с мыслями.
– Иду я, значит, в Пеньки. Утро такое славное. Солнышко светит...
– Птички щебечут, – подсказал папа.
– Да, – удивилась мама. – А ты откуда знаешь?
– По радио говорили, – буркнул дядя Федор и хрустнул редиской. – Еще третьего дня. В Курске.
– Я могу и не рассказывать, – пригрозила мама. – Вам же хуже.
– Кто его знает, – задумчиво изрек дядя Федор, – от чего вреда меньше, а пользы больше?
– Ты только про взрыв больше не рассказывай, ладно? – тихонько так попросил папа. – А то страшно очень.
Тут они все рассмеялись, а мама звонче всех. Она умеет не обижаться на шутки.
– Иду я, значит, в Пеньки...
– Рассказывала уже, – хихикнул и Алешка. – Два раза.
– ...А навстречу мне плетется дед Степа с клюкой. На пруд, говорит, пошел, лечиться. Грязевые ванны принимать. И что вы думаете? Иду уже из Пеньков – опять дед Степа навстречу. Бегом. Мчится как сумасшедший спортсмен. Я сначала испугалась, думала, за ним Васька гонится. Нет, сам по себе дед мчится. И на бегу чихает во все горло.
– Я ж говорил, – опять хихикнул Алешка, – что он забегает. Как миленький. Еще и чесаться начнет. Во всех местах.
В общем, интересно день начался. А тут еще участковый приехал, на «уазике». Вежливо со всеми поздоровался, а папе доложил:
– Товарищ полковник, я все необходимые документы собрал и подготовил. Завтра в суд передаем. Так что, думаю, очень скоро гражданину Чашкину придется потесниться с чужой площади.
– Чего-чего? – взвыли мы с Алешкой так, что участковый даже немного в сторону от нас отскочил. – Какой Чашкин? Гаишник?
– Вы что-то путаете, ребята, – сказал участковый. – Я здесь всех инспекторов ГАИ знаю. Никакого Чашкина среди них нет. – Он немного подумал, а потом добавил: – А этот Чашкин, он владелец автомастерской. И к ГАИ никакого отношения не имеет.
– А он какой из себя? – спросил Алешка. – Мелковатый такой? Вроде меня?