Миллион в копилке, стр. 6
– Он небогатый человек, – пояснила она. – Нужно проявить к нему такт. И заботу.
Озадачила! Ладно, нумизматом я прикинусь, тем более – начинающим, это несложно, а вот где взять денег на торт – это задача!
Я положил трубку и пошел советоваться с Алешкой. Он хоть еще довольно мелкий, но в трудных ситуациях здорово соображает. Это даже родители признают. Мама так и говорит (с восхищением): «Когда тебе надо оправдаться, Алексей, ты проявляешь чудеса изворотливости». А папа добавляет: «И своеобразной логики».
Алешка мои надежды оправдал. Правда, я не сразу его хитрость понял. Потому что он, чуть подумав, выпалил:
– В гости поедем.
– Куда? Зачем?
– К бабушке.
– Ну и что?
– Увидишь, – пообещал Алешка, ничего по своей привычке не объясняя.
Бабушка нам страшно обрадовалась. И сразу усадила за стол. Она почему-то считает, что мы всегда голодные.
Пока мы наворачивали борщ с котлетами, она успела испечь для нас свой фирменный торт. Не очень большой, но очень вкусный.
– Ой, спасибо, бабуля, – запел Алешка, – так твоего тортика хочется.
– Соскучился, – пропела в ответ бабушка, – кушай, родной, кушай.
Она нарезала торт крупными сегментами и налила нам чая.
Алешка стукнул меня ногой под столом и шепнул:
– Чтоб все съел!
С ума сошел пацан. Тем более что в нашей семье есть один человек, который этот торт ненавидит. И этот человек – я! Когда я был таким же, как Алешка, я этого торта объелся так, что до сих пор от одного его вида заикаюсь.
Но что делать? Надо же «Гречанку» выручать из чужих жадных рук.
Я вздохнул и взялся за торт. Не стану рассказывать, как нам это удалось, – до сих пор, как вспомню, тошно становится, но мы это сделали. Победили.
Хотя я все еще не понимал, зачем это нужно. Но вскоре понял. И восхитился. Младшим братом. Его изворотливостью и своеобразной логикой.
– Спасибо, бабуля, – с трудом проговорил Алешка, отодвигая от себя подальше блюдце с крошками торта. – Такой вкусный! Никто такой тортик не умеет делать. Даже мама. А как она его любит! Больше всего на свете!
И тут вдруг он помрачнел (я даже подумал, что его тоже тошнит), и на глазах его чуть ли не слезы появились. Он повернулся ко мне и произнес с укором (и с трудом):
– Эх ты! Даже о маме не подумал. Слопал все и спасибо не сказал.
Вот тут я и понял все его расчетливое коварство.
– Голубчик! Ленечка! – всполошилась бабушка. – Умница ты моя! И как же я сама-то, старая, не додумалась. – Она всплеснула руками и помчалась на кухню. И оттуда до нас доносился ее восторженный голос: – Умница! Придет мама с работы, усталая, голодная, а ее любимый тортик дожидается. Она скажет: откуда такая прелесть? А это ее мамочка испекла, а детки привезли – свою мамочку порадовать...
Дальше я уже ничего не слышал, потому что уснул. Я всегда, когда мне плохо, стараюсь поскорее заснуть. Во сне как-то все неприятности рассасываются и потом уже не такими неприятными кажутся.
Когда меня разбудил Алешка, на столе уже стоял бабушкин тортик в красивой коробочке. Хорошо, что в коробочке... Глаза б мои на него не смотрели.
– Поехали, – сказал Алешка. – А то мама скоро с работы придет. Усталая, голодная, а тут ее любимый тортик дожидается, который испекла ее любимая мамочка...
Дорогой я понял, что Алешка, хитрец, все точно рассчитал. Наши родители недавно у бабушки с дедушкой были. Значит, теперь к ним не скоро поедут. А к тому времени этот тортик уже прочно забудется.
– А если нет? – спросил я Алешку.
И он самоотверженно ответил:
– Скажем, что ты не удержался и дорогой его съел. Годится?
Еще как...
Глава VI
Ботало
Мы заранее договорились, что Санек остается следить за Козловым, и Лена дала ему телефон «отставного пенсионера», а мы – по легенде – навещаем старика в качестве юных нумизматов.
Дед Кондрат нам очень обрадовался. Когда мы расселись пить чай, он смущенно предупредил нас:
– Юные друзья мои! Я многое в жизни умею делать. Только одно дело мне не удается. Я не умею аккуратно мыть посуду. И потому будем пить чай по очереди, у меня всего две чашки осталось. Остальные безвозвратно ушли в стеклянный бой.
За чаем «по очереди» мы ловко навели разговор на всякое коллекционирование. И, откровенно говоря, совершенно забыли про свою разведку – столько интересного рассказал нам дед Кондрат – старый солдат.
– Вы даже не представляете, юные друзья мои, как богат и разнообразен мир коллекционеров. Ведь кроме филателистов...
– Это которые марки собирают? – уточнил Алешка.
– Вот именно. Так вот, кроме филокартистов...
– Это которые карты собирают! – похвалился знаниями Алешка.
– Ничего подобного. Филокартисты собирают открытки. А вот филуменисты коллекционируют спичечные этикетки. Нумизматы...
– Знаем! – опять похвалился Алешка. – Они деньги собирают. У нас тоже в доме есть такой. Целый сундук уже набрал.
Дед Кондрат засмеялся.
– Которые в сундуки собирают, эти совсем по-другому называются. А нумизматы собирают редкие монеты. Главным образом старинные. А кроме них, есть другие «сборщики», им и названий-то не подберешь. Что только не коллекционируют: ярлычки от сигар и обертки бритвенных лезвий, винные этикетки и пробки от бутылок, игральные карты и зажигалки, столовые приборы, непременно украденные из ресторана, и курительные трубки, принадлежавшие Шерлоку Холмсу. И представьте, в мире уже имеются достоверные сведения о двенадцати таких трубках! А вот нумизматы...
– Вроде него, – Алешка ткнул в меня пальцем.
– А вы, юноша, – обратился ко мне дед Кондрат, – что же тортиком не лакомитесь? Не стесняйтесь, кушайте. Очень вкусный!
– У него аллергия на тортики, – выручил меня Алешка. – Он как кусочек съест, так сразу молчать начинает.
Я намек понял. И достал из кармана серебряную монету. В нашем доме – это единственный предмет старины. Папе эту монету подарила его бабушка, когда он достиг совершеннолетия. На монете с одной стороны было написано, что это рубль, а с другой – нарисован профиль нашего последнего царя. Монета была большая и тяжелая. И блестела, будто ей было не сто лет, а всего три дня.
Дед Кондрат осторожно взял ее, внимательно рассмотрел сначала просто так, а потом через большую лупу и проговорил:
– Великолепно! Такого я еще не видел. Уникальная работа!
Тут мы с Алешкой страшно загордились – наконец-то и в нашей семье оказалось что-то уникальное! Кроме меня и Алешки, конечно. Мама часто говорит папе: «Нам с тобой достались уникальные дети» – и при этом с печальным вздохом возвращает нам наши дневники. Теперь и нам есть чем погордиться. Кроме дневников с двойками. Вот папа обрадуется!
– Высший класс! – продолжал нахваливать монету дед Кондрат, вернув ее мне. – Береги ее, Дима. Таких больше нигде нет. И не будет. Это великолепная подделка! Сувенир.
Так, папу мы этим открытием радовать не будем...
– Не огорчайся, мой юный друг. Такое случается часто. Да вот не далее как вчера заявился ко мне один начинающий «сборщик». Я их так называю. Монетка ему досталась... – Он покачал головой и неожиданно рассмеялся.
Эх, если бы мы тогда узнали, что он имеет в виду!
Но мы превратились в уши.
– А что это вы так замерли? – удивился дед Кондрат. – Еще чаю хотите?
Лена первая пришла в себя:
– И что же он вам показал?
Но дед Кондрат не стал развивать эту тему. Желая, видимо, сохранить ее в тайне. Еще бы! Он только пожал плечами и с какой-то язвительной усмешкой проговорил:
– Ну, я ему все объяснил. Он того стоил. И побежал, дурачок, покупателя искать. – Дед Кондрат отхлебнул остывшего чая и продолжил, я бы сказал, с угрозой в голосе: – Долго ему искать придется!
Конечно! Пойди-ка найди так сразу человека, который сможет выложить миллион долларов за старую монету.