Миллион в копилке, стр. 22

Я шмыгнул в подъезд и оглянулся: машина выехала со двора...

Лена еще не пришла, и, как оказалось, очень кстати. Потому что дед Кондрат (небывалый случай!) долго выспрашивал из-за двери: кто да зачем, а впустив меня в прихожую, осмотрел подозрительно лестничную площадку и запер дверь на два замка. А потом сказал мне таинственно:

– Дима! Сегодня у меня опять была эта дама. Помнишь, якобы из совета ветеранов. И это очень странно и подозрительно.

– А что именно, Кондратий Тимофеевич? – Я постарался не выдать охватившего меня волнения. Точнее – страха.

– Во-первых, я навел справки в совете – никто эту даму не знает и не видел. А во-вторых, она сегодня сообщила мне, что какая-то там комиссия, «учитывая мое стесненное материальное положение и заслуги перед Отечеством», приняла решение выделить мне мебельную стенку по льготной цене, прямо-таки за смешные деньги.

– А что тут плохого? – делано удивился я. – Это здорово!

– Да не нужна мне эта стенка! Я среди своей старой мебели прекрасно себя чувствую, я к ней привык. И она ко мне – тоже. Да дело-то не в этом! Понимаешь, что меня насторожило? Ходит она опять по квартире и всюду заглядывает. И вот говорит: «Да, уважаемый ветеран Булавин, мебелишка-то у вас допотопная. Неудобная, невместительная...» А сама по-хозяйски дверцы у шкафа, у серванта распахивает. И новую стенку нахваливает: «А в ней-то! Все ваше имущество так славно разместится! И для коллекций место найдется. У вас ведь есть настоящие раритеты, да?»

Да... Плохие новости. Угрожающие. Но даже в плохом, как убеждают нас философы, есть много хорошего. Я никогда в это не верил. А теперь убедился. Все складывается так, чтобы моя задуманная интрига получила изящное оформление. В виде красивой рамочки. Осталось только повесить ее на стенку и гордиться ею. Как произведением искусства.

Но для этого мне не хватало деда Кондрата и его именного «парабеллума».

– Ты понимаешь, Дим, она приходила, чтобы выведать – есть ли у старого коллекционера чем поживиться? А потом она наведет на мою квартиру жуликов...

– Вы уверены в этом? – на всякий случай спросил я.

– Дима! – обиделся старик. – Я же бывший разведчик! Тут уж я не ошибусь.

И тогда я – быстро, коротко, четко – рассказал ему всю историю. И так же лаконично выложил свой замысел. Но пока не до конца.

– И если мы вернем Лениному дедушке его коллекцию, он наверняка воспримет утрату «Гречанки» не так остро, – завершил я свой рассказ. Полный драматизма, как сказал бы Санек.

И что значит – фронтовик! Дед Кондрат выслушал меня внимательно, ни разу не перебил, все понял, похвалил и спросил:

– Чем я могу помочь? Какова моя роль?

– Главная! – не стал я лукавить. И уже до конца посвятил бывшего разведчика в свой грандиозный план.

– Блестяще! – оценил его дед Кондрат по заслугам. – Но опасно!

– Все предусмотрено, – постарался я его успокоить, пока он не начал меня отговаривать.

Но он и не собирался этого делать. Не зря утверждают, что в душе пожилых людей появляется детская непосредственность. Мягко говоря.

– Так, – сказал дед Кондрат, насупив брови. – Начинаем подготовку.

Мы пошли на кухню. Кондрат Тимофеевич выудил из ящика пистолет. Разложил на столе газету, шомпол, масло и чистые тряпочки. Он ловко разобрал оружие на кучку деталей. Вычистил, смазал, собрал.

Всего за три минуты. И очень вовремя. Потому что в прихожей раздался звонок.

Мы тихонько подошли к двери, прислушались.

Дед Кондрат сунул пистолет в карман куртки, висевшей на вешалке, и строго спросил:

– Кто там?

– Это я, Лена.

– Ты одна? Рядом никого нет?

– Нет, – ответила Лена.

– Входи! – Он чуть приоткрыл дверь, и Лена, удивленная такой встречей, проскользнула в прихожую.

– Мы на осадном положении, – объяснил я. – К нам враги подбираются.

– Не пугай девочку, – одернул меня фронтовик. – Лучше расскажи по порядку.

...Лена, как и следовало ожидать, идею нашу не одобрила. Но и своего варианта предложить не смогла. Кроме традиционного:

– Нужно привлечь внимание милиции.

– Привлечем, – успокоил ее я. – На завершающем этапе.

– А на начинающем этапе никак нельзя? – все-таки спросила она.

– А как? – спросил я в ответ.

Лена подумала и согласилась.

Глава ХХ

В глуши сосновой

Сосновая Глушь. Как туда добраться?

Я пошарил в папином кабинете и разыскал карту области. К ней была приложена книжечка с алфавитным указателем населенных пунктов. Я раскрыл ее на букве С и стал водить пальцем по строкам, постепенно приближаясь к нужному объекту. Сосновка, Сосновый Бор, Сосны, Сосняк... Все. И никакой Сосновой Глуши.

Я прошелся по перечню еще раз. По всем пунктам на букву С. Никакой Сосновой Глуши!

Как быть? Ведь я совершенно не представлял, где эта самая Глушь. Мы так мчались туда, что я даже шоссе не запомнил. Надо же, из-за такой ерунды все срывается.

Я развернул карту и стал рассматривать ее квадрат за квадратом. Может, на карте эта Глушь есть, а в указателе ее просто пропустили. Но как я ни шарил глазами, так ничего и не отловил. Аж моргать начал, как попугай Кеша.

А тут еще Лешка в соседней комнате бубнит. Стихотворение учит. Тут уж ему не отвертеться. У отличника не сдерешь...

– Дим, проверь! – Лешка стоял на пороге. – Выучил! Насквозь!

– Давай, – я взял у него учебник и завалился на тахту: – Пошел!

орал Лешка на всю квартиру.

– Все, – сказал он, выдергивая из моих рук книгу, – хватит.

– А дальше?

– А зачем? Как это расскажу, Анна-Ванна сразу: достаточно, молодец, и кого-нибудь еще вызовет.

Действительно молодец. Голубка дряхлая... в глуши сосновой...

Стоп! А может... И я снова схватился за указатель. Открыл на букву Г и сразу нашел: «Глушь Сосновая – кв. В-3».

В квадрате В-3 мне тут же попался нужный поселок. Я прикинул, как до него добираться, и немного охладел. Полдня, не меньше. А ночевать там, на краю леса, мне совсем не хотелось.

Тут я, кстати, вспомнил, что бомж по имени Мастер оставил мне свой телефон. И я решил уточнить у него – как побыстрее и поудобнее добраться до Глуши Сосновой и вернуться домой в тот же день.

Мастер отозвался сразу и сказал:

– А что, очень нужно?

– Да. Очень. Дело важное.

– Опять на миллион? – Он немного помолчал, а потом предложил: – Тебе повезло. Я сам в те края собираюсь съездить. В субботу тебя устроит?

– Еще как!

– Тогда встречаемся в девять утра, на том же месте. Не опоздай.

Я положил трубку и вздрогнул, потому что сзади меня раздался вредный голос:

– А ты куда? – Алешка так решительно стоял передо мной, что я понял – одному поехать никак не получится.

Впрочем, до субботы есть время. И я сказал:

– Еще сам не знаю. Там видно будет.

– Вот вместе и посмотрим.

Вот и поговори с ним...

А ведь еще надо как-то с родителями этот вопрос уладить, безболезненно. Не врать же опять про дачу с ночевкой.

Вечером я позвонил Лене и спросил:

– Ты помнишь, какие монеты были в дедушкиной коллекции?

– А чего их помнить? У дедушки все записано. Реестр такой, с названием и описанием. Он его, правда, в милицию отдал, но копия осталась.

– Ну-ка, Лен, подиктуй мне, я запишу. Только попроще выбирай.

Лена взяла копию реестра и медленно, с расстановкой, чтобы я успел записать, назвала мне с десяток разных монет.

– Все, спасибо, – сказал я. – Достаточно. – И чтобы избежать ее преждевременных расспросов, быстренько попрощался и бросил трубку.

А потом выучил весь список «насквозь».