Миллион в копилке, стр. 12
И папа выпалил:
– Мы ваш магнитофон испортили! Приехали к Соловьевым, включили, а он или вообще молчит, или только бухает. Как пьяный барабанщик. И даже подпрыгивает при этом. Нам так страшно стало...
Мы с Алешкой расхохотались, первый раз за весь день, и пошли спать.
Глава XI
Коммерсанты
Неделя началась с того, что мама надумала разобрать антресоли. Кроссовки, что ли, надеялась найти?
Она меня заставила залезть на стремянку и снимать сверху всякие чемоданы и коробки. Алешка их переносил в комнату, а мама все рассматривала и делила на три кучи:
– Это – обратно на антресоли. Это – на помойку. Это – Ивановым отнесешь.
Мы сначала помогали ей с отвращением, а потом даже увлеклись. Особенно когда развязали коробку с нашими детскими игрушками. Чего тут только не было, одних пистолетов штук сто! Машинки всякие-разные, игры для младшего и среднего возраста, любимый мишка с облупленным носом и сильно пострадавшие в горячих боях оловянные и пластмассовые солдатики.
Мы тут же, рядом с мамой, разложили на полу настольный хоккей и стали гонять шайбу.
Мама возмутилась и сказала:
– Или вы мне помогаете, или...
Мы выбрали второе.
Тем более что пришли Лена с Нордом и предложили маме свою помощь со свойственной им непосредственностью. То есть помощь, конечно, предложила Лена, а Норд просто вел себя непосредственно.
А когда Норд знакомился с мамой, она так подозрительно посмотрела на него, что он смутился, опустил голову и, умильно поглядывая на маму, начал мести хвостом по полу, как пушистой метелкой.
– Ну-ну, – улыбнулась мама. – Что-то стало проясняться.
Они с Леной уселись рядом на ковер и стали дальше раскрывать чемоданы и перебирать всякое барахло: одежки, лоскутки, тряпочки, туфельки, дружно при этом приговаривая:
– Ой! А это надо обязательно оставить – теперь оно снова в моде!
– Ай! Какие славные рюшечки! У моей бабушки были точно такие, когда за ней ухаживал мой дедушка!
– Ой! А эти босоножки мне подарила мама, когда я исправила двойку в четверти по истории!
Это были мамины слова. И для нас с Алешкой стало открытием, что у нее тоже были когда-то двойки, даже в четверти. Нам она всегда говорила, когда проверяла наши дневники:
– Стыдитесь! Вот ваша мама никогда не получала двоек!
Тут мама заметила наши внимательные глаза и уши и немного растерялась, но ее выручил Норд, который тоже стал помогать. Он начал хватать из общей кучи самое ценное, на его взгляд, и таскать по всей квартире, а мама с Леной стали за ним бегать и визжать.
Под этот веселый шумок и визги, под эти «Ой!», «Ай!» и «Норд, отдай!» мы перетащили все игрушки в нашу комнату, часть их распихали по углам и ящикам про запас, а часть тут же пустили в дело. Погоняли в хоккей, постреляли из пушек в солдатиков, наладили и опять испортили железную дорогу, починили и снова сломали заводной танк; задернув шторы, посмотрели выцветшие, но такие забавные диафильмы... Даже устали немного.
– Ребята! – позвала нас мама. – Посоветоваться надо.
Знаем мы это «посоветоваться». Сначала о чем-нибудь спросят, а потом что-нибудь делать заставят. Например, так: «Ребята, давайте посоветуемся: будем сегодня пылесосить или нет!» – «Не будем!» – «Вот и хорошо. Доставайте пылесос – и вперед!»
Мы вздохнули и пошли в большую комнату. Мама с Леной свою работу выполнили.
– Вот это отнесете многодетным, – мама показала на такую кучу, что мы сразу же заныли про уроки и слабое здоровье, но она на это не обратила внимания.
– Вот это, – куча еще побольше, – обратно на антресоли. Вот это – на помойку.
– На помойку – чур я! – успел обогнать меня Алешка.
Он сразу оценил, что третьей кучи практически не было – всего-то мятая коробка из-под ботинок, а в ней старая и тоже мятая папина шляпа. Любимая, правда. Он в ней всегда на дачу ездит. И мама при этом делает вид в электричке, что к этому мужчине в этой шляпе она никакого отношения не имеет...
– А вот что с ними делать, не знаю. – И мама показала на четыре большие цветные коробки.
Это были чайные сервизы. Они у нас накопились. Дело в том, что у мамы на работе есть хороший обычай. Традиция такая. Когда у кого-нибудь день рождения, так все сотрудники собирают деньги и дарят юбиляру чайный сервиз. А так как мама работает в своей конторе уже десять лет, то...
Правда, все десять подарков не сохранились. Два из них сами собой разбились, когда мы с Алешкой доставали с антресолей лыжи, а от других мама с папой понемногу избавлялись. Один сервиз передарили бабушке, другой – Соловьевым, еще один отправили на дачу, правда, потеряли по дороге, в электричке забыли. А самый большой, на двенадцать персон, отдали Ивановым. Им как раз хватило. Пока...
– А чего тут думать? – сказал Алешка. – Дима их все Ивановым отнесет.
– У них же большой сервиз – на двенадцать персон, – напомнила мама. – Как раз.
– Ну и что? – удивился Алешка. – Ивановы очень быстро размножаются.
За что тут же получил подзатыльник.
– Дим, – шепнула мне Лена, – а можно мы один сервиз дедушке Кондрату отнесем? У него ведь всего две чашки осталось.
Видно, ее все еще здорово мучила совесть. Да и мне, честно говоря, этот дед очень понравился. И как я сам про эти две чашки не вспомнил?
– Хорошее решение, – одобрила мама. – Он очень обрадуется. А остальные куда?
И тут у меня мелькнула интересная мысль.
– Мы их реализуем, – сказал я. – Через торговую сеть гражданина Козлова.
– Здорово! – обрадовался Лешка.
– Этого еще не хватало! – воскликнула мама. – И как вам в голову-то пришло!.. Придумали тоже... Но, в общем-то, хорошее решение. Нестандартное. И сколько вы за это себе возьмете?
– Пятьдесят процентов! – сразу же выпалил Алешка.
– Сколько? Да я лучше их сама на рынок отнесу, – пригрозила мама. И стала демонстративно обвязывать коробки бечевкой.
Но с Алешкой справиться непросто. Он очень хороший психолог, так папа про него говорит – с уважением и завистью. И этот психолог нашел верный психологический ход. Он стал среди коробок и, изображая маму на рынке, завопил на весь дом:
– А вот кому сервизы! Фарфоровые! Небьющиеся! В цветочках! Цена – разумная! Купите, гражданочка, своему мужу, он будет чай пить и на вас смотреть! Пенсионерам и студентам – скидка!
Мама смутилась и согласилась. На пятьдесят процентов.
Нет, в самом деле хорошее решение. Нам ведь много денег понадобится на розыски миллиона долларов. Одни транспортные расходы чего стоят! Как говорили древние: отправляясь за золотом, бери в дорогу много серебра...
Мы убрали на антресоли «рюшечки и босоножечки» и позвонили Саньку: рабочих рук нам явно не хватало.
Когда Санек примчался и сделал попытку разуться в прихожей, мама, глядя на его обувь, опять улыбнулась и сказала:
– Ну-ну. Кое-что еще прояснилось.
– Как там Козлов? – спросил я Санька, когда мы нагружались коробками. – Помирился с... Гургеном?
– Не очень, конечно, – задумчиво ответил Санек. И по-взрослому добавил: – Тень взаимного недовольства между ними осталась.
Любит он красиво сказать.
– Но он торгует или нет?
– Ага. Сидит в своем козлятнике. – Санек все-таки не изменил своего отношения к Козлову. И, как позже стало ясно, не зря.
...Сначала мы перетаскали сервизы в палатку Козлова с заданием продать их побыстрее.
– И подороже, – прибавил Алешка.
– Я постараюсь, – пообещал Козлов. И добавил: – В свободное время зайдите ко мне, у меня есть для вас некоторая информация.
– По Королю? – спросил я.
– И по Королю – тоже. По всей карточной колоде.
Это что-то новенькое.
...Потом мы пошли к Ивановым.
Главная Иванова придирчиво осмотрела в прихожей доставленные ей вещи, что-то отобрала (сервиз взяла, конечно), а от остального решительно отказалась:
– Немодно уже. Диковато.