Невеста рыцаря, стр. 13
И вот взгляды их встретились. Она помедлила на последней ступеньке и улыбнулась женственно и нежно.
И эта улыбка была так удивительна и так неожиданна, что напоминала стрелу, нечаянно угодившую в сердце.
И в этот момент Коннал принял решение. Он станет сражаться с этой женщиной. За нее. За право обладать ею. За мир для Ирландии. За мир, что она принесет в его душу. Но никогда, сказал он себе, он не отдаст ей своего сердца.
Глава 5
Шинид затаила дыхание.
Коннал раздевал ее взглядом. Если бы он действительно мог видеть ее под одеждой, то заметил бы, что она горит от желания. Взгляд его был как капкан — она не могла пошевелиться, не замечала того, что все присутствующие смотрят на нее, а ее родители, Фиона и Рэймонд, переглядываются с легкой улыбкой. Она видела лишь Коннала.
Того самого ирландского рыцаря, что явился к ней, чтобы заявить на нее свои права.
Нет, с жестокой ясностью вдруг пронеслось у нее в голове, не на нее, а на ее земли и армии, которые давно уже хочет заполучить король. И ради своего короля Коннал готов был пожертвовать собой, а она должна была стать жертвенным алтарем.
«О Матерь Божья! Зачем ты создала его таким красивым? Неприступным. Надменным». Она смотрела на него теперь не как на юнца, только-только посвященного в рыцари, а как на мужчину, покрытого боевыми шрамами и закаленного в битвах. Умудренного жизнью. Она не могла представить себе, какого рода опыт выковал его, теперешнего. Что делает с человеком постоянная близость смерти? Хотела бы она это знать…
Она сделала последний шаг вниз, и Коннал шагнул ей навстречу. Но люди Коннала уже окружили ее. Улыбки, поклоны, шутки. Шинид весело улыбалась, но от нее не укрылось то, что среди людей Коннала было немало таких, кто не посчитал нужным даже поздороваться с ней. Итак, она уже стала причиной раскола в недавно дружных рядах армии Пендрагона. «Он припомнит мне это», — подумала она.
Шинид скользнула взглядом по толпе гостей. Странного вида мужчина, стоявший справа от нее, привлек ее внимание. Он раздвинул плечом тех, кто стоял возле нее, и рыцари Коннала послушно расступились, пропуская его вперед. Он был могуч, широк в плечах и высок. Лицо этого человека производило неизгладимое впечатление. Вытатуированные на смуглой коже черные полосы делали его лицо похожим на маску. Голову его венчал тюрбан, а одежда скорее служила для украшения, нежели для защиты от холода. Манжеты и ворот рубахи из желтого шелка были украшены затейливой вышивкой, широкие шаровары ниспадали свободными складками, нависая над лодыжками. За широкий шелковый пояс был заткнут целый арсенал. Из всех присутствующих лишь он один имел при себе оружие. Шинид встретилась с ним взглядом. Глаза у незнакомца были черны, как южная ночь, а взгляд тяжел и неприветлив. Он так пристально ее разглядывал, что она не очень удивилась бы, если бы он вдруг подошел и посмотрел на ее зубы.
— Она редкостная красавица, господин.
Шинид повернула голову и увидела, что Коннал подошел к человеку в тюрбане и остановился рядом, потягивая вино из кубка. Несмотря на отсутствие устрашающих татуировок и привычное платье, Коннал действовал на нее куда разрушительнее, чем тот, кто назвал Коннала господином.
Коннал усмехнулся, оглядел ее, и Шинид зарделась под его взглядом.
— Шинид, это Наджар.
Шинид медленно повторила непривычно звучащее имя, словно пробуя его на вкус.
— Наджар. Вы были в турецком плену, но ведь вы индиец, не так ли?
Наджар сдержанно кивнул.
Шинид вдруг протянула руку к его лицу и пробежала пальцами по черной полосе татуировки.
— Зачем вы это сделали?
— Разве мой вид не внушает вам страха?
Шинид наклонила голову, раздумывая над его словами.
— Вы похожи на сокола, а сокол, — Шинид скользнула пальцами вниз по его щеке, — красивая птица.
Наджара немало удивил ее ответ. На лице его отразилась внутренняя борьба.
— Так вы меня не боитесь?
— А разве я должна?
Наджар ненадолго задумался.
— Пожалуй, нет. Вы женщина господина. Я буду защищать вас, как защищаю его.
Шинид посмотрела на Коннала, и взгляды их встретились. Коннал ясно дал ей понять, что ни в ком и ни в чем не нуждается. Для него в жизни осталась лишь одна значимая вещь — присяга на верность Ричарду. Шинид перевела взгляд на Наджара.
— Говоришь, ты его защищаешь? Хорошо. Тогда я спокойна. Ты ведь должен будешь доставить его Ричарду в целости и сохранности, а иначе эти клятвы и договоры — пустые слова. Верно?
Наджар усмехнулся и стал похож на демона. Шинид ответила ему дружелюбной улыбкой и, окинув взглядом столы, ломящиеся от яств, посмотрела на Коннала. Тот рассматривал ее с нескрываемым любопытством, как будто увидел в ней нечто такое, о чем раньше не догадывался.
— Ты что-то хочешь сказать мне, Пендрагон?
Коннал отметил про себя, что она предпочитает не называть его по имени.
— Да. — Когда они смогут уединиться, он спросит ее о несостоявшейся помолвке и о причинах, по которым она сорвалась. — С тобой, — Коннал подался вперед, заслонив ее широкими плечами от гостей, — мне всегда есть о чем поговорить.
Наджар тактично отошел в сторону.
— Если ты опять собираешься говорить о клятвах на верность Ричарду и прочей ерунде, то избавь меня от этого хотя бы до завтрашнего утра. — При этом Шинид продолжала лучезарно улыбаться. Синие глаза ее были сама невинность.
Она всегда готова дать ему отповедь. За словом в карман никогда не полезет.
— Хочешь вытолкать меня отсюда взашей, да?
Шинид спокойно встретила его взгляд.
— Едва ли мне это удастся. Да и кому-нибудь другому тоже.
— А как же твоя магия? — насмешливо спросил он. Шинид покачала головой:
— Долго же ты пропадал, если забыл наши законы.
— Нет, помню. Но как-то раз тебя и законы не остановили.
— Ты намекаешь на детскую шалость, совершенную много лет назад?
— Да нет, я уже давно простил тебе попытку превратить меня… в козла.
Она заметила, что он слегка покраснел, и ей это не понравилось.
— Я была не права и знаю, что тебе было неприятно. В тот день моя мать лишила меня возможности колдовать.
Коннал недоуменно вскинул брови. Шинид прикоснулась к серебряной цепи, что носила на запястье.
— Только пять лет назад мне был возвращен мой дар.
Он продолжал смотреть на нее.
— А потом, когда ты продолжала меня преследовать?
Шинид почувствовала себя униженной. То унижение, какое казалось давно изжитым.
— Вспомни, — низким от волнения голосом проговорила она, — я хоть раз попробовала тебя заколдовать, когда ты кричал на меня при всех? Когда ты вытолкал меня из конюшни и назвал испорченной девчонкой, когда ты сказал, что я ничего для тебя не значу и не буду значить, — разве я навела на тебя порчу? Наслала беду?
Он почувствовал ее давнюю обиду с неожиданной остротой, как свою, может даже, еще сильнее.
— Я был всего лишь мальчишкой, Шинид.
— Ты был мужчиной шестнадцати лет. Без пяти минут Рыцарь.
Коннал кивнул, соглашаясь с ней.
— Я не могу взять обратно свои слова, но… прости неразумного подростка.
Шинид повела плечами, будто стряхнула давящий на них груз.
— Забудь об этом. Давным-давно я смирилась с тем, что я для тебя не более чем заноза в мягком месте. Впрочем, я должна признать, что не всегда делала правильные выводы и, как и все, не застрахована от ошибок в будущем.
Она произнесла последние слова очень грустным голосом, и Коннал невольно спросил себя, а какова в этом доля его вины? Шинид сделала шаг в сторону, но Коннал быстро перекрыл ей путь к отступлению.
— С прошлым покончено, Шинид, но я не уеду отсюда, пока не добьюсь своего.
— Ничего у тебя не получится. Предлагаю тебе уехать поскорее, чтобы заняться более важными делами.
— Мы уедем вместе.
«Он стал слишком уж заносчив, а мозги и вовсе растерял», — подумала она.
— Я не покину Ирландию. Мой дом здесь, Пендрагон. Я не оставлю мой народ, ведь он нуждается во мне. — Шинид обвела глазами зал. Здесь она каждого знала по имени, знала, кто из какой семьи. Она видела свое предназначение в том, чтобы каждая семья, жившая на ее земле, чувствовала себя защищенной. Глаза ее влажно блестели, когда она посмотрела на него. — И если бы мне захотелось выйти замуж, — чего мне сейчас совсем не хочется, — я бы стала прислушиваться лишь к голосу собственного сердца, а не к тому, чего хочет твой король.