Ирландская колдунья, стр. 54
Фиона застыла, следя за тем, как рвутся на свободу языки огня. Наконец она совладала с собой и села на низенькую скамейку.
Йен опустился перед ней на одно колено.
— Не надо! — всполошилась она, испуганно оглядываясь: а вдруг кто-то увидел? — Я больше не держу на тебя зла, Йен. Теперь мне ясно, что я не могу жить по-старому. Это позволило бы прошлому по-прежнему держать меня в руках.
— Так же, как оно держит меня?
— Я хотела, чтобы ты заплатил за свое предательство!
— Ты имела на это право.
— Нет. Я не верховный суд, и я не меньше твоего виновата в том, что между кланами чуть не началась война. А теперь я знаю, что мое прощение было для тебя крайне важно, и моя злопамятность стоила тебе недешево.
— В глубине души я все еще раскаиваюсь в том, что сделал тогда, Фиона! И дня не прошло без того, чтобы я не подумал о причиненных тебе горе и обиде. И я умоляю вас, миледи, — он покаянно склонил перед ней голову, — простите меня!
Она едва успела выплакать свою обиду на груди у Реймонда и еще не свыклась с новообретенной свободой, однако это помогло ей взглянуть на своего обидчика иными глазами. Ведь он явился сюда по доброй воле, чтобы смиренно просить прошения. Перед ней стоял не прежний самовлюбленный сумасброд, а взрослый мужчина, готовый отвечать за свои поступки и не постеснявшийся унизиться перед Фионой на глазах у всего замка. Ради нескольких коротких слов.
— Твое покаяние и смирение приняты, Йен Магуайр, — проговорила чародейка, возлагая руку на темноволосую голову. — Я даю тебе свое прощение. Да будет так.
Широкие плечи Йена опустились. Он заслонил глаза рукой. Сейчас его не волновало то, что в зале повисла напряженная тишина: люди замолчали и таращились на них во все глаза.
— Ну, слава вам, великие духи! Я все-таки дожила до этого дня!
Фиона коротко рассмеялась, мигом узнав этот ворчливый голос. Старая Изольда стояла у нее за спиной с полным кувшином в руках.
— Вот и еще один шаг! — загадочно сообщила она Фионе и напустилась на слуг, совсем забывших про свои обязанности.
— Спасибо! — Йен поднял голову, и Фиона увидела, что в глазах у него стоят слезы.
Она сдержанно кивнула. Не так-то просто было в один миг сменить гнев на милость и вернуть их былую дружбу. Йен выпрямился и предложил ей свою руку. Она долго разглядывала эту сильную, загрубевшую от меча ладонь, прежде чем приняла ее. И в тот же миг ей показалось, что за ней наблюдают. Чародейка затравленно оглянулась. Но все вокруг были заняты своим делом. Людей больше волновал горячий обед, чем ее переживания. Тем временем Йен откланялся и пошел во двор, а Фиона вернулась к господскому столу и встала возле кресла Реймонда. Ее внимание привлекло еще одно кресло по правую руку от кресла де Клера. Оно казалось не таким массивным, как хозяйское, но тоже было украшено искусной резьбой. А в следующую секунду у нее перехватило дыхание от неожиданности. Потому что на сиденье она увидела свою аккуратно сложенную меховую накидку.
Фиона впилась взглядом в толпу, как будто ждала, что кто-то может наброситься на нее и растерзать на части. И тут она увидела де Клера. Он стоял на пороге и надевал латные рукавицы.
Возле него показался Йен, и Фионе стало ясно, что Реймонд ждал Магуайра. Она снова посмотрела на накидку и подняла взгляд на де Клера. Их глаза встретились. Подтвердились самые худшие ее опасения.
Реймонд узнал о том, что она была леди Гленн-Тейза.
И это его совсем не обрадовало.
Глава 18
Реймонд спешился, поспешил к бастиону и медленно обошел его по кругу. Вернее, обошел то, что от него осталось. Вся восточная стена лежала в руинах, а западная и южная пострадали настолько, что могли обрушиться в любую минуту. Толстые сваи, с таким трудом вбитые в плотный грунт на целых пять футов, были вывернуты из земли, как корни деревьев, поваленных ураганом.
Йен остановил коня в нескольких футах позади него, соскочил на землю и осторожно приблизился к развалинам. Он долго разглядывал обломки бревен.
— Древесина была достаточно прочной. Если это не удар молнии, то есть лишь одна причина, по которой они могли не выдержать…
— Изволь объяснить, что же это за причина!
Йен встал перед де Клером и посмотрел ему в глаза.
— Приказать возвести на этом месте бастион — все равно… — Йен замялся в поисках подходящего сравнения, — все равно что строить казарму на том месте, где прежде была церковь!
Суровые черты лица Реймонда превратились в каменную маску.
— Пожалуй, место было выбрано не совсем удачно из-за подземных вод, размывших грунт, — упрямо пробормотал он, скорее пытаясь убедить в этом себя, нежели окружающих. — Вот и Фиона говорила о фунтовых водах, выходящих на поверхность возле самой лощины…
— Реймонд. — Йен резко махнул рукой, предлагая ему отойти в сторону от любопытных ушей, и де Клер сделал несколько шагов вниз по склону. — Скажи, как долго ты собираешься пробыть в Гленн-Тейзе?
Что за странный вопрос?
— Я полагал — до конца своих дней, — озадаченно отвечал де Клер.
— Тогда я бы не советовал тебе пренебрегать некоторыми особенностями моего народа. Мы не всегда готовы верить в то, что ты считаешь единственно правильным и верным. И пока ты не научишься хотя бы уважать старые обычаи, ты будешь оставаться один против всех. — Поскольку де Клер не проронил в ответ ни звука, Йен продолжил: — Ты веришь в чудеса, сотворенные Иисусом?
— Конечно!
— Так почему ты не в состоянии поверить в могущество тех сил, что правили миром до его рождения?
— Потому что эта языческая вера убила мою мать, Йен!
Магуайр был настолько ошеломлен, что Реймонд счел необходимым рассказать ему все. Но он еще не успел закончить, как ирландец тряхнул головой, не желая соглашаться.
— Ты не имеешь права сравнивать эту женщину с Фионой, ведь такие, как Фиона, живут ради того, чтобы исцелять, а не нести смерть! Для них это не игра и не способ заработать себе на жизнь! Для них это образ существования! Они не способны причинить вред!
Реймонд рассеянно смотрел вдаль, сожалея о том, что при всем своем желании не может поверить в эту чушь. Фиона просто талантливая целительница — но не более того. Реймонд не верит в колдовство вовсе не из-за смерти матери. Этому противоречит простая логика.
— Фиона обладает даром управлять силой стихий, — продолжая Йен. — И тебе это должно быть известно лучше других, ведь однажды она воспользовалась этой силой, чтобы спасти тебе жизнь.
Реймонд, осененный мрачной догадкой, развернулся и впился в ирландца подозрительным взглядом:
— Кажется, ты добился ее прощения? И теперь корчишь из себя ее рыцаря?
Йен услышал в его голосе бешеную ревность.
— Это тебе следовало стать ее рыцарем! — воскликнул он. — Неужели тебе хватает совести обнимать ее и смотреть ей в глаза, — продолжал Магуайр очертя голову, — и в то же время обвинять ее в коварстве и алчности?
Нет, конечно, нет! И все же Реймонд продолжал считать себя оскорбленным.
— Она ввела меня в заблуждение, она намеренно умолчала о том, на что может претендовать по праву рождения!
— О каких правах ты толкуешь, англичанин? — грубо оборвал его Йен. — Разве не вы захватили нашу землю заодно со всеми правами? Разве Коннала кто-то из вас готов признать принцем? И что еще ты ожидал от Фионы, когда устроил в замке эту ярмарку невест, а ее каждый день грозился сжечь на костре? По-твоему, она должна была сама броситься тебе на шею? — Он резко отвернулся и пошел к рабочим, на ходу отдавая приказы не торчать на месте, а приниматься за разборку завалов.
Реймонд стоял, опустив голову, подавленный бременем неприятных открытий, следовавших сегодня одно за другим. Из головы не шла Фиона — такая, какой он видел ее перед отъездом: испуганная, захваченная врасплох при виде своей накидки на кресле. А как же Шинид? Де Клер готов был поклясться в том, что это дочка Фионы. Но это порождало бесконечную череду новых вопросов. Был ли Йен отцом ребенка? Знал ли он о существовании этой маленькой рыжей проказницы?