Лесной бродяга, стр. 81

На одно только мгновение благородное животное повернуло голову в сторону, но этого мгновения было достаточно для канадца: грянул выстрел, и оба всадника внезапно очутились на земле. Сраженная насмерть лошадь тяжело рухнула под ними.

Не успели дон Антонио и Диас подняться с земли, оглушенные неожиданным падением, как около них очутились Хосе и Фабиан с кинжалами в руках. Красный Карабин гигантскими шагами спешил на помощь своим товарищам, поспешно заряжая на ходу винтовку. Он остановился, ожидая момента, когда ему придется действовать.

Верный до последней минуты чувству долга, заставлявшего его защищать жизнь дона Эстебана, Диас схватил ружье, выпавшее из рук испанца во время падения, и подал его ему.

— Будем защищаться до последней крайности! — воскликнул Диас, выхватывая из-за голенища длинный охотничий нож.

Когда Аречиза вскочил на ноги и, зарядив ружье, направил его на Фабиана, канадец предупредил его намерение: ружье выпало из рук дона Антонио, перешибленное пополам пулей канадца, причем сам он потерял равновесие и свалился на землю.

— Наконец-то и я дождался сладостной минуты! — удовлетворенно воскликнул Хосе, набрасываясь на дона Антонио и придавливая его коленом к земле.

Испанец тщетно силился сопротивляться. Хосе мигом стянул с себя перехватывающий его талию несколько раз шерстяной пояс и, уже не спеша, крепко скрутил распростертого у его ног врага. Диас не мог помочь своему начальнику, так как принужден был защищаться против подступавшего к нему Фабиана.

Молодой человек почти не знал Диаса; он видел его всего несколько часов на гасиенде Дел-Венадо, но удивительная отвага и благородство мексиканца пробудили к нему живейшую симпатию в душе Фабиана, который вовсе не желал его смерти.

— Сдавайтесь, Диас! — закричал Фабиан, уклоняясь от удара кинжалом, которым встретил его мексиканец, решившийся лучше умереть, чем сдаться.

Пока Хосе вязал дона Антонио, между Фабианом и Диасом происходила упорная борьба; оба противника по силе и ловкости оказались достойны друг друга. Фабиан не хотел пустить в ход ружья, поскольку его противник защищался только кинжалом; молодой человек старался просто обезоружить его, но Диас в пылу борьбы не замечал великодушных намерений юноши.

Стволом ружья Фабиан старался выбить кинжал из руки Диаса, но тот ловко уклонялся то вправо, то влево, так что все удары Фабиана попадали в пустое пространство.

Обеспокоенный канадец бросился вперед, чтобы помочь Фабиану, которого могло погубить его собственное великодушие; в ту же минуту подоспел на помощь и Хосе, оставив связанного дона Антонио.

Увидев себя окруженным тремя врагами, мексиканец решил подороже продать свою жизнь. Замахнувшись изо всей силы, он нанес Фабиану молниеносный удар, но тот успел отпарировать его стволом ружья. Выбитый из руки Диаса кинжал вонзился в песок, причем от чрезмерного усилия мексиканец потерял равновесие и упал на колени.

— Черт побери! — воскликнул Хосе, схватывая сраженного врага. — Неужели вас надо убить, чтобы заставить сдаться? Вы не ранены, дон Фабиан? А то бы мы с вами, приятель, расквитались! Ну, что ж нам теперь делать с вами, дружище?

— То же, что и с моим благородным начальником! — задыхающимся голосом проговорил Диас, указывая глазами на связанного дона Эстебана.

— Не советую вам разделять участь этого человека, — проговорил Хосе, — часы его сочтены!

— Какова бы ни была ожидающая его судьба, — мрачно ответил Диас, — я хочу разделить ее. Мне не нужно от вас пощады!

— Не раздражайте нас! — воскликнул Хосе, в душе которого нарастал гнев. — Я не привык дважды предлагать своим врагам пощаду!

— Я знаю средство, чтобы заставить его изменить свое решение! — проговорил Фабиан. — Оставь его, Хосе! С таким благородным человеком, как Диас, всегда можно найти общий язык.

Тон Фабиана не допускал возражений, и Хосе немедленно выпустил Диаса из своих железных объятий. Мексиканец был удивлен такой неожиданной развязкой, но глаза его с пламенным презрением были по-прежнему устремлены на троих противников.

— Возьмите ваш кинжал, сеньор Диас, и выслушайте меня! — проговорил Фабиан, отбрасывая в сторону свое ружье.

При этих словах, произнесенных с благородством, которое поразило мексиканца, Фабиан безоружный подошел к нему и подал кинжал, но Диас не шевельнулся, и оружие выпало к его ногам из рук Фабиана.

— Я слушаю вас! — произнес мексиканец.

— Искренне этому рад, — ответил Фабиан с открытой улыбкой, которая сразу расположила к нему сердце Диаса; затем юноша продолжал: — Вы защищаете от заслуженной кары преступника. Знаете ли, кто этот человек, ради спасения которого вы подвергаете опасности свою и нашу жизнь? Он вам известен только под именем дона Эстебана де Аречизы, и его прошлое для вас тайна, но за это-то прошлое, скрывающее ужасное преступление, мы и обязаны требовать с него отчет. Ответьте же по совести на все мои вопросы и решите затем сами, на чьей стороне находится справедливость и право!

Удивленный тоном и словами Фабиана, Диас промолчал, и тогда юноша продолжал:

— Как отнеслись бы вы к человеку, который похитил У вас ради личных выгод ваше имя, положение в свете, богатство и бросил бы вас в тот класс общества, где люди в поте лица добывают себе каждый кусок хлеба? Могли ли бы вы остаться его другом?

— Я стал бы его врагом!

— Что сделали бы вы, если бы этот человек ради большей личной безопасности убил даже вашу мать? Что заслуживает, по-вашему, такой человек?

— Жестокой кары! Сказано — «око за око и кровь за кровь»!

— Если бы, наконец, после долгих преследований судьба отдала вам во власть убийцу вашей матери и похитителя вашего имени, то нашли ли бы вы его достойным смерти, или нет?

— Я счел бы преступлением против Божеского и человеческого правосудия оставить безнаказанным подобного человека!

— Сеньор Диас! Со мной поступили именно таким образом: у меня убили мать, отняли имя, богатство и сбросили с высоты в бездну нищеты и ничтожества. Я преследовал убийцу своей матери и похитителя моего имени, и судьба отдала его мне в руки! Вот он!

Диас с грустью и невольным сожалением посмотрел на молча лежащего гордого испанца и горестно вздохнул. Ведь он только что, сам того не подозревая, вынес неумолимый приговор своему бывшему начальнику. Однако вложенное Господом в сердце всякого человека чувство справедливости подсказывало ему, что слова Фабиана правдивы и дон Эстебан заслужил свое наказание. Мексиканец хранил молчание: ему нечего было возразить.

В то время как происходила только что описанная нами сцена, еще один незримый свидетель ее тихонько раздвинул скрывавшие его водяные растения и, внимательно оглянувшись вокруг, вышел из озера. Стекавшая с него ручьями вода и жидкая грязь придавали ему сходство с одним из злых духов, которые, по верованиям индейцев, обитают в Туманных горах. Но торжественность данной минуты совершенно поглотила внимание Фабиана и его товарищей, так что появление Кучильо из воды прошло для всех незамеченным.

XII. ШАКАЛЫ ХОТЯТ ПОЛУЧИТЬ ЛЬВИНУЮ ДОЛЮ

Из-за только что разыгравшихся драматических сцен охотники на некоторое время совершенно забыли об ускакавших Барахе и Ороче.

Мы уже достаточно успели ознакомиться с образом мыслей и тайными намерениями обоих негодяев еще до катастрофы, разлучившей их с товарищами, чтобы предугадать взаимные чувства их друг к другу с того момента, когда они останутся одни.

Первый донесшийся до их слуха выстрел, наповал уложивший коня дона Эстебана, вызвал в их сердцах радостное чувство: они с удовлетворением подумали, что еще один из обладателей чудесной тайны навсегда обречен теперь на молчание, да и другой, вероятно, не замедлит унести свою тайну на тот свет, где никто не мечтает о земном золоте.

Поэтому, увидев себя в безопасности за грядою обрывистых скал, замыкавших Золотую долину с западной стороны, они, не теряя времени, поспешили удалиться от того места, которое чуть было не сделалось роковым для них. Эта цепь скалистых возвышенностей спускалась в долину довольно отлогим скатом и примыкала к Туманным горам, представляя собою как бы последние отроги их.