Лесной бродяга, стр. 79

— Караковой масти?! Сомбреро у него с золотыми галунами?

— Совершенно верно!

— Это Педро Диас!

— Что за странный плащ у одного из всадников! — воскликнул канадец. — Точно он сплошь состоит из ремней!

— Это Ороче! — пояснил Фабиан. — А четвертый? Взгляните, Розбуа, между ними не видно человека в гамузе [65] на серой в яблоках лошади?

— Нет, мой мальчик!

— Значит, четвертый — наверняка Бараха! — уверенно заключил Фабиан. — Полагаю, с нашей стороны было бы бесчестно не показаться теперь, когда Провидение посылает нам дона Антонио почти без всякой защиты!

— Потерпите, дон Фабиан! — заметил Хосе. — Я также заинтересован в этом деле, но излишней поспешностью можно все испортить. Если человек ждал чего-нибудь столько лет, то ничего не значит подождать еще несколько минут. Посмотри, Красный Карабин, не сопровождает ли этих четверых весь отряд?

— Кажется, нет! Вдали клубится пыль, но, скорее всего, просто от ветра. Вот все остановились. Осматриваются.

— Им нетрудно отыскать дорогу, — заметил Фабиан. — Они получили достаточно подробные указания. Что они делают теперь, Розбуа?

— Ороче и этот… Как ты его назвал?

— Бараха.

— Вот-вот! Они подъезжают к зарослям. Ороче спешился, нагнулся. Разглядывает, наверное, следы. Второй тоже спешился, схватил пригоршню песка. Идет к зарослям. А, вот он и нашел, что искал! Ну, да ему недолго придется радоваться!

Канадец умолк, продолжая внимательно наблюдать за действиями Ороче и Барахи, затем продолжал:

— Вот Бараха вышел из долины и направился к своему спутнику. Он что-то говорит ему, вот оба прыгают как сумасшедшие; радость, кажется, свела их с ума, да, впрочем, оно и немудрено: вряд ли человеку приводилось нападать когда-нибудь на более богатые россыпи. Однако наступило время показать им, что сокровища должны принадлежать нам! Мы не имеем права убивать христиан, как собак или краснокожих, что, в сущности, одно и то же: надо им предложить сдаться!

Успокоенные полнейшей тишиной, Ороче и Бараха снова сели на лошадей, знаками приглашая дона Эстебана и Диаса присоединиться к ним.

Несмотря на то что оба гамбузино были ослеплены видом золота, они заметили на песке следы, оставленные бандитом, и стали ожидать приближения начальника, чтобы узнать его распоряжения по поводу сделанного ими открытия.

Подобно Кучильо и Хосе, оба гамбузино, конечно же, не смогли устоять против искушений злого духа при виде несметных сокровищ Вальдорадо.

Мрачный вид и уединение этой местности, а также сознание того, что они одни из всего отряда, кроме Кучильо, знают о существовании сокровищ, — все это пробуждало в сердцах обоих гамбузино злодейские замыслы в отношении дона Эстебана и Диаса. Мысль разделить сокровища с другими была для них невыносима, и тайный голос нашептывал им, что в таком уединении не трудно скрыть следы преступления. Когда дон Эстебан и Диас подъехали к ним, то оба искателя золота обменялись выразительными взглядами.

— Мы нашли следы Кучильо, — проговорил Бараха, — и если хотим поймать его, то должны тщательно обыскать горы!

— Кучильо знает о существовании сокровищ и не захочет расстаться с ними; он, наверно, скрывается в этих местах! — добавил Ороче. — Я разделяю мнение Барахи, что он укрылся в каком-нибудь ущелье!

— Сеньор Эстебан, — проговорил, в свою очередь, Диас, — я нахожу, что нам следует вернуться теперь в лагерь!

Дон Антонио раздумывал, как ему поступить; Бараха и Ороче с трепетом ожидали его решения, сознавая, что совет Диаса был вполне благоразумен. Между тем всадники приблизились так близко к утесу, на котором скрывались охотники, что вполне находились во власти своих врагов, которые следили за всеми их движениями. Отступление было невозможно, и для Барахи и Ороче готовилось страшное пробуждение.

— Пора! — проговорил Красный Карабин.

— Необходимо захватить дона Антонио непременно живым, — сказал Фабиан, — устройте это; до остальных мне нет дела!

Канадец поднялся во весь свой гигантский рост, будто расправляющий крылья орел, готовый броситься на свою добычу, и испустил такой крик, что от него задрожали окрестности; четыре всадника невольно подняли головы; вид гиганта и его угрожающий голос, раздавшийся так неожиданно, произвели на них потрясающее впечатление.

— Кто вы такой и что вам здесь надо? — воскликнул снизу голос, по которому Фабиан тотчас узнал ненавистного ему человека.

— Сейчас объясню, — ответил старый охотник. — А заодно напомню вам закон, непреложность которого в пустыне неоспорима: земля всегда принадлежит тому, кто первый завладел ею! Мы явились сюда раньше вас, следовательно, все права за нами, и вам остается только уступить. Мы требуем, чтобы трое из вас добровольно удалились отсюда, а четвертый должен сдаться нам; мы должны напомнить ему еще один закон пустыни, который гласит: «Око за око, кровь за кровь»!

— Это, вероятно, какой-нибудь отшельник, потерявший рассудок от одиночества! — заметил Диас, приняв грозного охотника за мирного обитателя пустыни.

— Берегитесь! — воскликнул Бараха. — Я знаю этого человека; это прославленный тигреро; ни один охотник не может сравниться с ним. Видите, Диас, везде нас преследует неудача!

— Что ж за беда! — заметил беспечно Педро Диас.

— Как, этот человек требует, чтобы мы добровольно уступили ему самый богатейший в Мексике прииск? — воскликнул Ороче. — Я скорее позволю распотрошить себя, чем откажусь от него!

— В таком случае, это ваше дело! — спокойно ответил канадец.

— Постойте, — заметил Диас, которому надоели переговоры, — я сейчас прекращу эту дискуссию одним выстрелом!

— Нет, — остановил его дон Антонио, — посмотрим сперва, до каких пределов простирается сумасбродство этого чудака! — Затем, обращаясь к канадцу, он продолжал: — Кому из нас, любезнейший, вы хотите напомнить закон пустыни?

— Вам, если позволите! — воскликнул Фабиан, неожиданно поднимаясь с земли вместе с Хосе.

— Опять вы! — с бешенством воскликнул дон Антонио при виде юноши.

Фабиан отвесил ему насмешливый поклон.

— И я тут же! — воскликнул Хосе. — Я слежу за вами уже в продолжение двух недель и очень рад, что могу наконец свести с вами старые счеты. Много лет дожидался я этого счастливого дня!

— Кто вы такой, черт подери? — спросил дон Антонио, напрасно стараясь отгадать, с кем повстречался: время и костюм так изменили Хосе, что не было никакой возможности узнать в нем прежнего микелета.

— Я — тот самый Хосе-Сонливец, который не забыл так легко, как вы, свое пребывание в тюрьме Сеуты, куда его отправили по вашей милости!

Все стало ясно дону Антонио; едва он услышал это имя, он вспомнил угрозу, брошенную ему в лицо Фабианом около Сальто-де-Агуа, и теперь понял ее значение. Его лицо утратило свое презрительное выражение; тайное предчувствие говорило ему, что наступило время расплаты за старые грехи. Он с беспокойством оглянулся вокруг.

Перед ним на небольшом расстоянии возвышались утесы; дон Антонио легко мог скрыться за ними, но гордость помешала ему искать спасения в бегстве, и он остался неподвижно на своем месте.

— Что ж, отомстите беззащитному врагу, который не желает спасаться бегством! — гордо воскликнул испанец, обращаясь к Хосе.

— Стрелять я не буду, — последовал холодный ответ. — Вы нужны нам живым.

XI. ПЛЕННИК

В продолжение всей своей полной приключений жизни, то в качестве моряка, то солдата, герцог д'Армада, пожалуй, никогда не подвергался более ужасной опасности, чем в данную минуту.

Открытая со всех сторон равнина не представляла для него ни малейшей защиты, искать же спасения в бегстве не позволяла гордость. Он понимал, что находится во власти двух таких стрелков, рука которых никогда не дрогнет и глаз не ошибется ни на каком расстоянии. Кроме того, грозные противники имели на своей стороне все выгоды положения: прикрытые выступами утеса, они были неуязвимы. Следовало отдать справедливость дону Антонио, сердце его не дрогнуло от страха, несмотря на смертельную опасность, однако он сознавал, что такое положение не может долго продолжаться и необходимо найти из него какой-нибудь выход, обе стороны прекрасно понимали это.