Черная Салли, стр. 48

Потянулись тоскливые месяцы. Мама почти не спала, часто болела. К нам заходили негры, приятели Гапкина. Все они горячо обсуждали казнь Джона Брауна и говорили, что смерть капитана и моего отца всколыхнула всех на Севере и на Юге. Я слушала эти разговоры, и мне хотелось самой взять ружье и отомстить рабовладельцам за отца и капитана.

Однажды я стояла на берегу, глядя на плывущие по реке лодки и пароходы. День был холодный, дул сильный ветер. Вода отливала нефтью и сталью, моросил мелкий дождь. Прист, по обыкновению, сидел у меня на плече. Я задумалась, уж не помню о чем, как вдруг кто-то рванул у меня кота и свирепый голос произнес над самым моим ухом:

— Вот ты где, черная тварь! Попалась-таки наконец!

И обвислая физиономия Паркера появилась передо мной. Он был одет в бархатный костюм и, как всегда, увешан оружием. Паркер одной рукой крепко держал Приста, а другой ухватил меня за ухо. «Бежать! Во что бы то ни стало бежать!» — мелькнуло у меня в голове. Я вцепилась зубами в руку моего врага. Паркер вскрикнул от боли и на секунду выпустил мое ухо. Этого мгновения было достаточно: я вывернулась и, несмотря на хромоту, быстро побежала по улице, к докам и пристаням.

— Держи! Лови! — заорал Паркер и бросился за мной.

Я слышала топот его подкованных сапог. Пор вой моей мыслью было бежать домой, к маме. Но в следующий момент я подумала, что Паркер откроет наше убежище, и тогда нам всем несдобровать. Нет, я не должна выдавать маму и Гапкина. Но тогда куда же спрятаться? За мной все громче раздавался топот Паркера, я слышала уже его тяжелое дыхание. Хромая нога сильно мешала мне бежать. Еще мгновение — и он поймает меня. В эту минуту я увидела перед собой открытую дверь какой-то мастерской. Не оглядываясь, не раздумывая ни секунды, я юркнула туда, захлопнула за собой дверь, защелкнула задвижку и только тогда оглянулась вокруг.

Это была, по-видимому, корабельная мастерская. В открытые задние ворота виден был наполовину готовый скелет судна, стоявший на стапелях. Кучи стружек валялись по всем углам. Не сколько белых рабочих — плотников — молча строгали какие-то деревянные части.

Когда я, задыхающаяся, растерянная, заскочила в мастерскую, они бросили работу и обступили меня.

— Спасите… Гонятся… за мной… Сейчас придут сюда… — еле могла я выговорить.

Едва я произнесла это, как в дверь забарабанили тяжелые кулаки.

— Эй, открывай! Сию же минуту открывай, а то дверь высажу! — проревел Паркер.

— Ложись сюда, в угол, — быстро сказал мне рыжеватый плотник.

Я покорно легла в угол, и рабочие, будто по молчаливому уговору, принялись забрасывать меня пахучими сосновыми стружками. Через секунду меня уже не было видно.

— Эй, отворишь ли ты, черная образина? — неистовствовал за дверью Паркер.

— Кто там орет? Что нужно? — спокойно сказал рыжеватый плотник, отворяя дверь.

Паркер чуть не сшиб его с ног. Он ворвался в мастерскую и принялся бегать во все стороны, заглядывая под токарные станки и сложенные доски.

— Скажете ли вы наконец, сэр, что вам угодно? — нетерпеливо спросил его плотник.

— Где девчонка? Куда вы девали ее? Говори, негодяй! — вцепился в него Паркер.

Но плотник так крепко стиснул ему руки, что Паркер принужден был отступить.

— Ну-ну, я пошутил, — сказал он хмуро. — Скажи мне, где черная девчонка, и я дам тебе пять долларов.

Плотник радостно осклабился:

— Вот это другой разговор! Давно бы так. Если бы вы, сэр, с самого начала сказали, что вам нужна маленькая негритянка, мы бы сейчас же указали ее вам.

— Да где же она? — нетерпеливо спросил Паркер.

— А она уже давно на том берегу, — так же радостно сообщил плотник. — Живо перемахнула через мастерскую, потом к реке, вскочила в лодку — и давай ходу… Мы и оглянуться не успели…

Паркер длинно выругался.

— Вы все заодно, проклятые оборванцы! — сказал он свирепо. — Ну, дай срок, я ее все равно отыщу. Она от меня не уйдет. Хорошо, что хоть Приста я держу. Кис-кис, вот ты и опять со мной, — обратился он совсем другим, нежным тоном к коту.

В тот момент я услышала сердитое фырканье кота.

— Ах ты, дрянь! Ты царапаться! — вскричал Паркер и вдруг снова завопил: — Лови! Держи!…

Сапоги его прогромыхали мимо меня. Раздался подавленный смех рабочих. Крик Паркера некоторое время разносился по двору, потом постепенно удалялся, и наконец совсем издалека донеслось:

— Лови! Лови его!…

Тогда рабочие разгребли стружки и помогли мне выбраться.

Я стояла вся облепленная кудрявыми деревянными завитками. Стружки запутались у меня в волосах, в платье. Рыжеватый плотник заботливо почистил меня:

— А теперь можешь спокойно отправляться, куда тебе нужно, — сказал он мне: — толстопузый не скоро вернется, он кота ловит. Впрочем, могу тебя проводить, если тебе все-таки страшно.

И, не спрашивая меня ни о чем, он проводил меня до дому и сдал маме. Мама принялась благодарить моего спасителя.

— Бедняки всегда должны помогать другу — сказал он ласково, — а то их всех, и белых и черных, сделают рабами. — И с этими словами рыжий плотник ушел.

Каково же было мое изумление, когда, зайдя в комнату, я увидела Приста! Кот лежал на моей постели, и у него был такой вид, словно он никогда и не выходил из дому.

Я принялась тормошить и ласкать его, радуясь, что он со мной.

После этого случая мама решила, что нам нельзя больше оставаться в Вильмингтоне. Паркер, конечно, уже подослал шпиков, и они вот-вот обнаружат наше убежище. Гапкин тоже этого опасался. К тому же Вильмингтон находился в рабовладельческом штате, а мы все еще не оставили надежды пробраться на Север, в свободный штат.

Гапкин знал поблизости еще одну «станцию» «подпольной железной дороги», где нам могли помочь. Мы совсем было собрались бежать в другой штат. Но нашему намерению помешала война, которая началась между Севером и Югом Америки.