Никита и Микитка, стр. 14

Возки с ребятами приехали на берег Москвы-реки и попали в самую гущу народа, в шум и суматоху. Гремели барабаны, дикими звуками надрывались длинные трубы, пищали сопелки, завывали дудки и волынки.

Кони подъехали к деревянному балагану. Раскрыв дверцу, боярыня осталась с обеими девочками в возке, а все мальчики влезли на деревянные ящики и оттуда смотрели на всё, что делалось вокруг.

На льду реки выстроились длинные ряды ларьков со всевозможными товарами. Влево тянулся рыбный ряд, где стояли, прислонившись к стенкам балаганов, огромные мороженые осётры, белуги и всякие чудовищные рыбы, привезённые с Волги, с Бела-Озера и Студёного моря.

Между рядами ларьков образовалась широкая площадка, оцепленная стрельцами, сдерживавшими с помощью толстой верёвки напиравшую толпу. С одной стороны площадки, за верёвкой, был деревянный помост с несколькими скамьями, а посредине его находилось высокое затейливое кресло со скамеечкой, обтянутое алым бархатом и обшитое золотыми и серебряными позументами. Это было место для царя, в случае если государь Иван Васильевич пожелает посмотреть игрища и бои молодецкие.

А дальше, позади балаганов и ларьков, посреди реки протянулась дорожка, и по ней вперегонки проносились коньки-бегунцы, запряжённые в лёгкие саночки: это состязались удальцы — охотники до конских бегов.

По обе стороны площадки подымались две высокие, из жердей сложенные башенки; с их верхушек, высоко над толпой, тянулся толстый пеньковый канат.

Наверху на башенках в пёстрых, затейливых одеждах и в остроконечных колпаках с бубенчиками прыгали и метались диковинные люди.

— Это канатные плясуны — метальники, — объяснял Филатыч. — Сейчас ты увидишь, какие чудеса и выкрутасы они могут выделывать на канате.

Один метальник, держа в руках длинный шест, осторожно ступая, двинулся вперёд по канату. Когда он дошёл до середины, канат стал раскачиваться, метальник зашатался и каждое мгновение мог сорваться с высоты на землю.

Трубы замолкли, на верху другой башенки, к которой направлялся канатоходец, появился старик с длинной мочальной бородой и закричал:

— Эй, Ванюшка, чего зашатался? Стой, милый, сизокрылый! Не торопись, милый друг! Вишь, какой у всех на лицах испуг.

— Да и я оробел, ей-богу! Спеши мне на подмогу! До твоей беседки не близко, а здесь с морозу склизко.

— Постой, Ванюша! Маленько продержись! — отвечал ему дед. — Вот идёт Прошка-поводырь. Ведёт из лесу лекаря. Коль расшибёшься, он тебе горячую припарку поставит.

Послышался рёв, и на площадку вывалился скоком большой мохнатый медведь, звеня цепью, конец которой был продет ему через нос. За медведем шёл высокий, лихой, молодой поводырь:

— Постой, постой, Потапыч! Куда тебя несёт леший? Взгляни-ка, какой тебе окорок подвешен! Лови его скорей!

А канатоходец, увидев медведя, закричал:

— Батюшки-светы! Нигде спасенья нету! Пропадай моя головушка, медведь меня задерёт! — Он высоко подпрыгнул, оборвался и ловко зацепился за канат ногой, повиснув головою вниз.

Медведь, сопя и обнюхивая, встал на дыбы и размахивал передними лапами, точно собирался поймать канатоходца.

Но тот, быстро подтянувшись, снова вскарабкался на канат и, легко по нему скользя, ушёл на верхушку башенки.

Старик с мочальной бородой опять начал выкрикивать:

— Ну-те, ребятушки, встряхнитесь, встрепенитесь! Поглядите, как крестьянский богатырь Прошка Сполох горит, как порох, никого не боится и будет с медведем биться.

Около поводыря появился мальчик в колпаке с погремушками и стал наигрывать на дудочке-сопелочке. Медведь начал выделывать разные штуки, а поводырь над ним подшучивал.

— Гляди, народ честной, перед тобой зверь лесной! Зиму и лето ходит в одной шубе боярской, как хан татарский, — приговаривал Прошка. — Ну-ка, Мишенька, дай сперва тебе на пряники насобираем, а потом народу покажем, как русский мужик с медведем в обнимку борется. Не жалейте, ненаглядные! У вас денег куры не клюют, на полу они валяются, с сором выметаются.

Мальчик с дудочкой снял колпак и, позванивая им, стал обходить зрителей, собирая деньги. Никита схватил Филатыча за руку:

— Глянь-ка, Филатыч! Этот дудочник — мой Микитка!

— Ах он пострелёнок! Вот он куда от своего господина сбежал — скоморохом заделался! Теперь уж он от меня не скроется!

Микитка, не дойдя до возка, вернулся на площадку, где медведь, встав на дыбы, пошёл навстречу поводырю.

— Айда, хан Мамай, меня не замай! — говорил Сполох, ловко увёртываясь от медведя. — В лесу ты, поди, всем зверям — грозный царь, а у нас ты бесовский пономарь. Покажи-ка здесь свою силушку!

Медведь ревел, размахивал лапами, стараясь ухватить поводыря, но тот отлетел, дразня зверя. Вдруг Сполох прыгнул на медведя, ухватил его за правую лапу, поддел под плечо и, дав подножку, разом опрокинул на спину в снег.

Толпа загоготала, а Сполох поставил ногу на медведя, притворившегося мёртвым:

— Вот, грозный лесной царь, расшиб ты себе лоб, а свалил тебя твой же холоп. То-то же, милые, ненаглядные! Придут ещё и для нас деньки отрадные! Ну-ка, Потапыч, не плачь, скушай лучше калач!

Сполох вытащил из-за пазухи большой пряник и всунул в пасть медведю. Тот разом очнулся и, чмокая, стал его уплетать. Народ со всех сторон повалил на площадку, а Филатыч, крепко ухватив Микитку за руку, увёл его вместе с ребятами. Сполох же с медведем быстро скрылись в толпе.