Хозяйка Империи, стр. 153

Словно почувствовав, какие горькие мысли сейчас теснятся в голове его жены - и о погибшем Айяки, и об опасности, нависшей над Джастином, - и как она в эту минуту нуждается в утешении, Хокану решил, что другие дела могут обождать, и поднял любимую на руки. Нежно прижав ее к своей кирасе и покачав, как качают маленьких детей, он вынес ее из канцелярского зала. Когда Хокану свернул по коридору в сторону опочивальни, он бросил через плечо Сарику:

- Если вы привезли из Турила какие-нибудь средства, способные остановить руку Ассамблеи, помолитесь богам, чтобы эти средства сработали. Ибо, если я не ошибаюсь, очень скоро мы встретимся на поле битвы с Джиро из Анасати.

Оказавшись в уединении господских покоев, Мара нетерпеливо уперлась руками в грудь мужа, стараясь высвободиться из его объятий.

- Так много дел и так мало времени!

Не обращая внимания на ее сопротивление, Хокану наклонился и уложил ее на пышные подушки супружеского ложа, и только привычная быстрота движений позволила ему удержать ее за запястья, когда она попыталась вскочить на ноги.

- Госпожа, мы не захвачены врасплох. Благодаря Аракаси мы не оставались в неведении того, что происходит. Кейок более искусный стратег, чем я или ты, и Сарик не станет терять время зря; он сообщит им без промедления, что необходимо позаботиться о поддержке притязаний Джастина. - Когда Мара обожгла его яростным взглядом, он бесцеремонно встряхнул ее. - Дай себе хотя бы час отдыха! От этого никому не будет хуже. Пусть твой военачальник посоветуется с Ирриланди и Кейоком и пусть исполняет свою работу! А через час - после того как он успеет собраться с мыслями - мы можем созвать Совет и сообща выбрать самый разумный способ действий.

На Мару снова навалилась усталость.

- Что ты думаешь о северных поместьях Шиндзаваи? И не опасаешься ли подвоха со стороны твоего кузена Девакаи?

- Нет, - отрезал Хокану. - Я же унаследовал от отца такого превосходного советника, как Догонди. Отец во всем на него полагался, особенно когда сам надолго оставлял поместье - а этого часто требовала его должность Имперского Канцлера. Догонди так умен и опытен, что мало кто может с ним сравниться, а теперь, когда заработала наша цепочка гонцов, уже до завтрашнего заката он узнает о необходимости поддержать Джастина. Они с Инкомо - закадычные друзья. Доверься знаниям и опыту твоих испытанных офицеров, властительница. Я уж не говорю, что ты самым бессовестным образом переманила на свою сторону моих собственных слуг. Любой из тех, кто носит синие доспехи и ливреи Шиндзаваи, жизнь за тебя отдаст без колебаний, но только не в том случае, если ты прямо сейчас вмешаешься в их работу, отстаивая собственное мнение - поневоле поверхностное, потому что ты не знаешь всего того, что знают они.

Дрожь, еще более сильная, снова пробежала по телу Мары.

- Как же я обходилась без тебя все эти месяцы? - упавшим голосом вымолвила она. - Конечно, ты прав.

Хокану почувствовал, как ее отпустило напряжение. Когда он счел это безопасным, то выпустил ее из объятий и взмахом руки приказал горничной снять с госпожи дорожное платье. Женщина приступила к исполнению своих обязанностей, но вскоре он почувствовал, что не может противиться искушению принять участие в этом процессе. Когда было снято верхнее платье, а на нижней сорочке развязаны шнурки, он нежно провел руками по ее телу.

- Какое печальное возвращение домой, - тихо произнес он.

- Будь моя воля, все было бы по-другому, супруг мой. Мне так тебя недоставало!

Они осознавали только присутствие друг друга; горничная с тем же успехом могла быть невидимкой.

Хокану улыбнулся:

- А мне - тебя.

Он потянулся, чтобы расстегнуть застежки своей кирасы, но потом не смог сосредоточиться даже на этой простой задаче, когда нижняя сорочка Мары упала на пол. От вида его любимой супруги, пусть даже усталой и покрытой дорожной пылью, с распущенными растрепавшимися волосами, у него перехватило дыхание. Она заметила его смущение и смогла наконец улыбнуться, а потом стала расстегивать пряжки на доспехе, и это продолжалось, пока его губы не прижались к ее губам, и он крепко поцеловал ее. После этого ни он, ни она уже не заметили, как горничная, довершив начатое хозяйкой, поклонилась обоим супругам и неслышно покинула опочивальню.

Потом, когда муж и жена лежали пресыщенные любовными ласками, Хокану легко пробежался пальцами по щеке Мары. В свете, просачивающемся через экран, контрастом выделялись серебряные пряди в ее черных волосах, и было видно, как обветрилась кожа Мары под палящим солнцем южных стран. Его ласка еще длилась, когда она тревожно шевельнулась и снова пробормотала:

- Как много дел нужно переделать... а времени так мало.

Мара поднялась, опираясь на локоть; ее беспокойство теперь невозможно было скрыть.

Хокану разжал объятия, понимая, что не удержит ее. С минуты на минуту должна была начаться война, запрещенная Ассамблеей Магов, и жизнь юного Джастина зависела от исхода этой войны.

И все-таки, когда Мара поднялась с постели и хлопнула в ладоши, вызывая горничную, чтобы та помогла ей надеть боевое облачение, супруг смотрел на нее неотрывным, пронзительным взглядом, исполненным терзающей сердце болью. С этой минуты между ними все будет по-другому.

Либо Джиро усядется на золотой трон, а Мара будет уничтожена вместе со всеми ее близкими, пытаясь сделать Императором Джастина, или - что, может быть, еще хуже, - властительница Мара станет правительницей Цурануани. Но все равно выбора у Хокану не было, ибо ради его собственной дочери он должен был собрать воедино все, что знал о войне, и положиться на легендарную удачу Слуги Империи, которая одна могла сохранить жизнь им самим и их детям. Он стремительно поднялся с циновки и одним шагом преодолел расстояние, отделявшее его от жены. Властитель Шиндзаваи сжал ее лицо обеими ладонями и бережно, с огромной любовью поцеловал.

Потом он сказал:

- Выкрои время для ванны. Я пойду вперед и проведу военный совет с Люджаном и Ирриланди.

Мара вернула поцелуй и одарила его ослепительной улыбкой.

- Никакая ванна не даст мне такого облегчения, как та, которую мы примем вместе.

Хокану позволил себе порадоваться этим словам, но, когда он надел доспехи и поспешил на военный совет, он не мог отогнать от себя мысль, что, если даже им суждено уцелеть в грядущей войне, в их жизни неизбежно произойдут большие перемены. Он не мог отогнать предчувствие, что дальнейшие события увеличат расстояние между ним и женщиной, которая была ему дороже всего на свете.

Глава 10

АССАМБЛЕЯ

Аймака улыбнулся.

Он потер ладони, как иногда делает озябший человек, хотя день был жарким. На самом деле первый советник дома Анасати пребывал в величайшем возбуждении. "Наконец-то, наконец", - пробормотал он себе под нос. Наклонившись, он выхватил из множества писем и донесений, разбросанных в кажущемся беспорядке, засаленный клочок бумаги, испещренный неразборчивыми значками, на первый взгляд не имеющими смысла.

Но эти закорючки образовывали весьма хитроумный шифр, и послание, доставленное Чимаке в столь неприглядной форме, извещало его о долгожданном повороте событий, который он сам готовил, ради которого не спал ночами, вынашивая планы, и который давно уже стал делом его жизни.

Не обращая внимания на вопросительно поднятые брови своего секретаря, Чимака поспешил к господину.

В жаркие полуденные часы Джиро не занимался делами. Он не устраивал себе сиесту и не развлекался, как это было заведено у многих властителей, сладострастными играми с куртизанками. У Джиро были аскетические вкусы. Он считал, что женская болтовня отвлекает от важных раздумий и потому досаждает. Она досаждала ему настолько сильно, что однажды, повинуясь минутной прихоти, он приказал, чтобы все его незамужние родственницы посвятили себя служению богам и удалились в различные монастыри.

Вспомнив об этом, Чимака захихикал. Девочки уже не нарожают сыновей, которые могли бы со временем стать соперниками, так что решение господина, пусть даже и скороспелое, было весьма мудрым. Джиро инстинктивно предпочитал уединение. В этот час его обычно можно было найти в ванне или же застать за чтением на прохладной тенистой галерее, соединяющей библиотеку с помещением переписчиков.