Затерянные в океане, стр. 46

Плыли они недолго. Вдруг Лали вскрикнула — и двое мужчин прекратили свои усилия.

Пока матрос и кок усердно трудились, Лали, стоя на коленях на крышке, смотрела вперед. И внезапно она увидела нечто, вызвавшее если не радостный, то, во всяком случае, достаточно веселый возглас.

— Что такое, Лали? — нетерпеливо спросил негр. — Ты что-то увидела? Святое небо, да неужто же «Катамаран»?

— Да нет же! Это только бочка плывет по воде…

— Бочка? Какая такая бочка? — удивился негр.

— Наверно, одна из пустых бочек от нашего плота… Ну да, на ней веревки.

— Так и есть, — подтвердил Бен, который, приподнявшись как можно выше, тоже увидел бочку. — Разрази меня гром! Все-таки, видать, наш плотик развалился… Э, нет! Все понятно!.. Это работа нашего Вильма — он обрубил у бочки веревки. Послал нам ее в помощь, на случай, если нам не повстречается сундучок. Обо всем подумал! Говорю тебе, голова у него!..

— А что, если б нам доплыть до этой бочки и тоже прихватить ее на буксир? — предложил кок. — Это было бы не лишним. Поднимется ветер, и тогда сундучок не очень нам поможет. Зато бочка еще как пригодится — в самый раз будет!

— Правильно, Снежок! Захватим и бочку. Сундучок сослужил нам хорошую службу, а все-таки бочка в бурном море более верное дело. Так и держи на нее

— она прямехонько перед нами.

Через пять минут пловцы поравнялись с бочкой. По веревкам они сразу узнали, что это бочка от плота. И матрос тут же разглядел, что веревки не перерезаны аккуратно ножом или каким-либо другим острым орудием, а, видимо, «перепилены» в спешке, так как концы их измочалились и во все стороны торчат волокна.

— Опять работа Вильма! Он, видать, перерубил веревки старым топором. А топор-то у нас тупой… Ура нашему славному мальчишке!..

— Постой-ка! — закричал Снежок, прерывая бурные восторги матроса. — Держитесь пока за сундучок, масса Брас, а я заберусь на бочку и взгляну-может, и увижу наш «Катамаран».

— Правильно, Снежок! Валяй, забирайся! Я буду один держать сундучок.

Снежок, высвободив руки из веревочной петли, подплыл к бочке и после некоторой возни наконец вскарабкался на нее.

Для этого ему пришлось проявить большую ловкость: бочка крутилась у него под ногами, грозя сбросить. Но такая водная гимнастика была Снежку нипочем. Балансируя, ему удалось найти достаточно устойчивое положение, чтобы как следует оглядеть расстилавшийся кругом океан.

Матрос с беспокойством наблюдал за его движениями. Ведь недаром же они получили две весточки от сообразительного юнги, говорившие о том, что тот находится где-то поблизости! Как он ожидал, так в действительности и случилось. Едва негр утвердился на бочке, как громко закричал:

— «Катамаран»! «Катамаран»!

— Где? — крикнул ему матрос. — По ветру?

— Точно по ветру!

— А далеко, славный ты наш кок, далеко?

— Близко, совсем близко — не дальше, чем на расстоянии свистка боцмана. Не больше трех — четырех кабельтовых.

— Ладно, слезай с бочки… Как по-твоему, что нам теперь делать, дружище Снежок, а?

— Самое лучшее,-закричал в ответ негр,-попытаться мне догнать наш плот! Парус на нем спущен, и он плывет не быстрее, чем бревно красного дерева в тихую погоду в тропиках. Я сейчас двинусь к нему, и тогда мы с Вильмом подойдем к вам на веслах.

— Думаешь, догонишь плот, Снежок?

— Догоню, как же иначе! Вы с Лали плывите да смотрите, чтобы не ушли от вас ни бочка, ни сундучок,-бочка нам даже нужнее. Мне бы только добраться до плота, а уж там я пригоню его к вам!

Проговорив это, негр накренил бочку и соскользнул в воду. Еще раз дав совет держаться ближе к месту, где они сейчас находятся, негр, загребая во всю длину своих мускулистых рук, поплыл, вспенивая воду и фыркая не хуже какого-нибудь представителя семейства китовых.

Глава XL. СПАСАТЕЛЬНЫЕ ПОЯСА НА ВОДУ!

Вряд ли нужно говорить, что, в то время как происходили описываемые события, Вильям, находившийся на «Катамаране», чуть не лишился рассудка от беспокойства. Сначала он бросился к рулевому веслу, намереваясь выполнить первое указание Бена Браса, но, убедившись, что все его отчаянные попытки повернуть плот безуспешны, перешел к выполнению второго приказа матроса — принялся спускать парус. Однако недаром Бен недоумевал, испытывая при этом горестную досаду, почему его последнее распоряжение не было выполнено или, по крайней мере, выполнено недостаточно проворно. (Потом он все же решил, что Вильям в конце концов убрал парус, хотя истинная причина задержки Бену все еще оставалась неизвестна.) А между тем предположение, которым он поделился со Снежком, будто он «затянул такой узел, что ой-ей», и Вильям, наверно, не сможет его развязать, было правильно. Оказался Бен прав и в том, что в конце концов парус был спущен и Вильям или сумел развязать его «узлище», или же просто перерубил канат.

Верным оказалось второе. Действительно, с тугим морским узлом справиться юнге было не по силам. Вильям пробовал развязывать его и так и этак, наконец, махнув на все рукой, схватил топор и перерубил шкоты.

Парус тут же опустился, но было уже поздно; и когда Вильям опять взглянул на океан, его взору представилась бесконечная однообразная голубая гладь, и кругом ни точки, ни пятнышка.

Он понял, что впервые остался совершенно один-одинешенек среди безбрежного океана.

От такой мысли можно было прийти в отчаяние и, оцепенев от ужаса, потерять всякую способность действовать. И если бы на месте юнги был какой-нибудь другой юноша, то так бы оно и случилось. Но не таков был Вильям! Недаром он отправился в море, гонимый жаждой приключений: только юноша с предприимчивым и решительным складом ума мог решиться на такое.

Он не смирился перед судьбой, не пал духом, а продолжал напрягать все силы ума и тела в надежде как-то помочь катамаранцам в постигшей их катастрофе. Кинувшись обратно к рулевому веслу и отцепив его от крюка, на котором оно крепилось, служа рулем, он принялся грести им, чтобы двинуть судно против ветра.

Что и говорить, старался он изо всех сил, и все-таки ему вскоре пришлось убедиться, что от его усилий толку нет. Огромный плот, по выражению Снежка, был прямо как «бревно красного дерева в тихую погоду в тропиках».