Последняя Граница, стр. 23

Маккой грыз соломинку, стараясь не смотреть па песочного цвета волосы и туманные глаза, исполненные сожаления.

– Джим, у всех у нас есть, о чем пожалеть в этой жизни, промолвил он. – Мы обижены историей. Такова цена, которую мы платим за то, что можем путешествовать во времени в обе стороны, вместо одной. Но было бы неправильно позволять прошлому тянуть соки из будущего. – Солнце шествовало в небесах неторопливо, не обращая ни на кого внимания. Сонно поворачивались облака. Никто из разговаривающих не смотрел друг на друга.

– Это все Звездолет, Маккой, – заметил Кирк слегка обвинительным тоном, словно свидетель убийства, внезапно осознавший, что именно лицезрел он во тьме кромешной. – Это все он виноват. Он своего рода жертвоприношение всякого личного счастья, этот наркотик по имени Звездолет. – Кирк сделал паузу. – И я уже сделал свой выбор.

На этот раз Маккой поднял глаза, губы его приоткрылись, но слова так и застряли в горле. Кирк смотрел на залитое солнцем хлебное поле.

– Я жил лишь ради Звездолета. Пришло время пожить своей собственной жизнью. Пора собирать камни… Пора уходить.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ВОТ ОНИ, ЗВЕЗДНЫЕ СТРАНСТВИЯ

Глава 8

На звездолете «Пепелище» искусственную ночь сменило «утро», когда по расписанию предстоял досмотр флота торговых сухогрузов: нечего и говорить – бесславная обязанность. Идрис попыталась избавиться от преследовавших ее мыслей о Полевом Примусе, но безрезультатно. Он оставался самонадеянным и самолюбивым, крайне уверенным в себе, похоже,. знающим будущее и, благодаря богатому жизненному опыту, прекрасно понимающим, что настроения народов и правительств меняются подобно морским течениям. Идрис прочла в его глазах разочарование и опустошенность, толкавшие на постоянное стремление к переменам, и вечные страдания от того, что все получается не совсем так, как хочется. В конце концов, он стал жертвой начатых им перемен. Признаться, вид каюты сегодня ее радовал, военная суровость действовала успокаивающе, ничем не украшенные стены блеклых тонов ни о чем не напоминали, и покой наконец воцарился в ее растревоженной душе. Быть может, она и сама бы успокоилась, если бы не неожиданное появление антэцентуриона Ри'Яка, вышедшего из турболифта в тот момент, когда ей нужно было туда войти. Идрис с трудом удержалась от злорадной усмешки: на лбу антэцентуриона красовался синяк – отметина Т'Каэля. Ей это очень понравилось. Конечно же, почетно иметь медали за победу, но куда приятнее видеть врага, получившего ее за поражение.

– Здравия желаю, командир, – поприветствовал он.

– Антэцентурион, – ответила она, – я удивлена, что вижу вас на ногах в столь поздний час, да еще после такого напряженного рабочего дня. – Он густо покраснел при напоминании о дне, в течение которого ему пришлось перенести столько унижений, но все же заставил себя улыбнуться и с наслаждением произнес то, что хотел сказать. Идрис почувствовала, как у нее оборвалось сердце.

– Неожиданности – часть нашей службы, командир, – вкрадчиво проговорил Ри'Як. – Так что, будьте готовы к сюрпризу. – Тряхнув головой, он удалился.

Идрис смотрела ему вслед, но так и не поняла, куда он направляется и с чего это так доволен, когда Т'Каэль фактически раздавил его? Откуда же в нем столько наглости и самоуверенности?

Быть может, все дело в молодости, подумала Идрис. Нет, не в этом, он явно что-то затеял, но, будучи слишком неопытным, не удержался, выдал свои намерения, не выдержав искушения. С другой стороны, если она устроит за ним слежку и выяснится, что он ничего не затевает, ее обвинят в клевете и снимут с занимаемой должности. Идрис стояла в коридоре, взвешивая все «за» и «против» и отчетливо сознавая, что вокруг плетутся паучьи тенета.

Ри'Як чуть не рассмеялся, когда дверь, ведущая на дополнительный мостик, закрылась за его спиной. Он с удовольствием вдохнул регенерируемый воздух, словно тот придавал ему сил.

Дежурный офицер повернулся в сторону антэцентуриона и стал холоднее собственного шлема, когда увидел выражение его глаз. Как никто другой, он знал, что может означать подобный взгляд.

– Наилучшие вам поздравления от Сената, субцентурион, промолвил Ри'Як, через силу улыбнувшись. Субцентурион заставил себя кивнуть в ответ, прекрасно понимая, что это приветствие лишний раз напоминает о силе и влиянии Ри'Яка – Сенат никогда не стал бы передавать свои приветствия через низшего офицера. – Пришло мое время, – напомнил антэцентурион. Последовал еще один кивок. Ри'Як подошел к пульту управления. – Мне нужно дать экранированную телеграмму в систему Рихан, шифровку для альказара Верховного Претора. В ускоренном режиме… и тщательно закодированную.

Субцентурион встал.

– Все готово, сэр. Время ограничено, следите за синей отметкой. Если зайдете за ее пределы, мостик узнает о вашей телеграмме, и мы оба пойдем на корм скоту.

Ри'Як нагло улыбнулся.

– Не чувствуйте себя изменником. Верность Претору важнее присяги Полевому Примусу, озарившему нас своим пацифизмом.

Субцентурион попытался разобраться в столь сложной служебной проблеме.

– Видите ли, сэр, у Примуса далеко не мягкий нрав. Он провинциальный сюзерен, так сказать, сам себе Претор, и признаться, я его боюсь.

– И правильно делаете, – согласился Ри'Як. – Но и у него есть слабые и крайне уязвимые места.

Обуреваемый сомнениями, субцентурион, потупив взор, тотчас бежал прочь с дополнительного мостика, оставив антэцентуриона одного плести свои гнусные интриги. Зловещий огонек заиграл в его глазах, когда он, плюхнувшись в кресло, застучал по клавиатуре.

Искусственное утро наступило практически незаметно. Несколько членов экипажа еще были на ночном дежурстве, но убогое внутреннее освещение корабля уже стало чуть-чуть поярче.

Массивный сухогруз закрыл своим корпусом флагман-истребитель, и на его борт прибыла проверяющая команда: искали контрабанду, но ничего не нашли. «Пепелище», хотя и казался крохотным на фоне гигантского сухогруза, выглядел угрожающе. Раскрашенный под птицу флагман легко мог уничтожить огромный корабль, но факт этот не пугал команду, проводившую обычный досмотр. И лишь когда к ним присоединился бдительный Претор, зауряднейшая обязанность приобрела хоть какой-то интерес. В течение тщательнейшим образом отмеренного времени Ри'Як разглядывал через главный обзорный экран корму грузового судна, до которой, казалось, рукой подать. Большая часть корабля была вне поля видимости, в основном из-за того, что находилась в доке. Мониторы на мостике управления демонстрировали сухогруз с различных ракурсов.

Массивный космический аппарат сейчас напоминал миролюбивую корову, ожидавшую, когда можно пройти на пастбище. Ри'Як продолжал до тех пор, пока подкомандир Кай не сдержался и бросил на него взгляд, сопровождаемый тщательно отрепетированным вздохом.

– Какая жалость, – начал Ри'Як, – что офицеры вашего ранга вынуждены унижаться до выполнения столь рутинных обязанностей.

Солдаты низведены до уровня служанок.

– Приказ есть приказ, – ответил Кай, стараясь не смотреть на антэцентуриона. – Все, что делается ради Империи, достойно славы.

– Если вам от этого легче… – протянул Ри'Як, – то ради Бога.

– Он придвинулся поближе к Каю. – Но так позориться… ах, очень сочувствую, – Подобные инспекции необходимы, – ответил Кай, стараясь, чтобы его голос звучал по возможности весомей.

– Преторианский рой-эскадрилья сокращен до размеров таможенного отряда? Какой позор! – покачал головой Ри'Як. – Быть собакой, вынюхивающей объедки у чужой конуры.

Всем находящимся на мостике стало неловко от этих слов.

Антэцентурион с удовольствием отметил, что сказанное им услышали все.

Кай, передернув плечами, покрепче взялся за ручки управления субкомандной консоли.

– Мы защищаем наше космическое пространство от контрабандистов и пиратов.