Идет розыск, стр. 8

На следующий день в кабинете у Цветкова закадычный дружок Лосева, старший инспектор службы БХСС Эдик Албанян, со свойственной ему горячностью заявил:

– Это не убийцы, дорогой. Это расхитители социалистической собственности, особо наглые и особо опасные, вот что я тебе скажу.

– Для тебя, может, и расхитители, – со злостью возразил Виталий. – А для меня – убийцы.

– Но сто пятьдесят тысяч из кармана государства вынули за один час, ты представляешь опасность?!

– А человеческая жизнь? И раненая Женя Малышева? Эту опасность ты представляешь? – с неменьшей запальчивостью ответил Лосев.

– Это для них осечка, понимаешь, досадный эпизод, а вот похищать народное добро они и дальше будут, главное их занятие это, ты пойми!

– «Досадный эпизод»? – насмешливо переспросил Лосев и обернулся к молчавшему Цветкову. – Слыхали, Федор Кузьмич? Эпизод это, видите ли, у них, да еще досадный. Самое тяжкое преступление это! – Снова обернулся он к Албаняну. – Самое! Независимо от того, главное это их занятие или не главное…

– Главное! – перебил его Албанян. – В том-то и дело. И пока они еще чего-нибудь не… Ой! Погоди, погоди! – в волнении перебил он уже самого себя. – Мы к ним, понимаешь, одно дело по Москве примерим.

– Какое дело? – немедленно заинтересовался Лосев, тут же забыв о возникшем споре.

– Хищение пряжи, пять с половиной тонн, из комбината верхнего трикотажа. Тоже, понимаешь, по поддельной доверенности и чужому паспорту. И на машине у них был чужой госномер.

– Откуда?

– Ивановская область. Этот номер совсем на другой машине стоял, из гаража горисполкома. Год назад пропал.

– А доверенность от кого?

– Есть такое Ивановское производственно-трикотажное объединение.

– Ну, тут все же чище сработано, – заметил Лосев.

– И сработано чище, и фигуранты другие, я по приметам вижу. Но почерк! Одна рука, понимаешь. Одна голова!

Тут Цветков перестал, наконец, задумчиво крутить очки в руках и перекладывать на столе .карандаши. Он вздохнул и решительно объявил:

– Словом так, милые мои. Дело это надо вести совместно, я полагаю. Эти субчики и вас и нас сильно интересуют. Вот вам двоим и поручим. Не возражаете? – обратился он к Албаняну. – С руководством, думаю, этот вопрос уладим.

– Как можно возражать! – весело откликнулся Эдик. – С таким, понимаете, выдающимся человеком, как товарищ Лосев, совместно работать за честь почту.

– У нас все выдающиеся, – озабоченно пробормотал Цветков, берясь за телефон.

Он набрал короткий внутренний номер.

Полковник Углов одобрил предложение Цветкова.

Получив «благословение» начальства, друзья поднялись на пятый этаж и заняли свободный кабинет возле комнаты Албаняна.

Эдик принес довольно пухлую папку.

– Сейчас, дорогой, будем сравнивать два дела. Вдруг да все «в цвет» окажется. Ну, а ты свою раскрывай, – добавил он, кивнув на тоненькую папку в руках у Лосева и выразительно пошевелив в воздухе пальцами. – Давай товар, не жмись.

– Какой тут товар, – вздохнул Лосев. – Слезы пока.

Он, раскрыв папку и пробежав глазами первую из бумаг, отложил ее в сторону и сказал:

– Давай по порядку. Как возникло дело с пряжей?

– Ц-а! – досадливо цокнул языком Эдик. – Самым, понимаешь, неприятным образом возникло. Через четыре месяца после преступления, можешь представить? До того ивановцы и не знали, что банк с их счета снял семьдесят… погоди, – Эдик порылся в бумагах, достал одну и прочел. – Семьдесят четыре тысячи пятьсот сорок семь рублей и, согласно платежному требованию, перечислил на счет Московского комбината. Так что москвичи спокойны, им за пряжу уплачено, а ивановцы тоже молчат, не знают, что с их текущего счета денежки – тю, тю! Через четыре месяца только узнали. Ну, тут уж, сам понимаешь, прибежали к нам. А что через четыре месяца установишь?

– Ну, кое-что наскребли? – поинтересовался Лосев.

– А как же, – с некоторым даже самодовольством ответил Эдик. – Скажем, приметы этих деятелей получили. Совсем, понимаешь, на твоих не похожи, особенно тот, на кого доверенность была.

– Вы ее изъяли?

– Непременно. Вот она, фальшивка, – Эдик помахал в воздухе злополучной доверенностью. – Все, как в твоем случае.

– Так. Первым делом, – Виталий задумчиво побарабанил пальцами по столу, – давай обе доверенности на почерковедческую экспертизу отправим. Может, одной рукой написана?

– Я тебе пока сам скажу, – самоуверенно объявил Эдик. Давай свою.

Он положил обе доверенности рядом. Лосев, не утерпев, поднялся со своего места и склонился над плечом Албаняна.

– Ото! – почти одновременно воскликнули оба, лишь взглянув на доверенности, и многозначительно переглянулись.

– Никакой, понимаешь, экспертизы не надо! – воскликнул с энтузиазмом Албанян. – А?

– М-да. Только для порядка, – согласился Виталий. Одна рука писала.

Однако это открытие пока мало продвигало расследование, хотя стал ясен опасный масштаб дела и сама преступная группа оказалась куда больше, чем можно было в начале предположить.

– Если приезжают разные люди, – сказал Албанян, – значит, должен быть главарь, – и без всякого перехода спросил: – Следователь у тебя из прокуратуры?

– А как же? Убийство.

– Ясно. Но сейчас давай вдвоем помозгуем. Потом доложим. Пока идет розыск – это наш хлеб.

– Хлеб общий, – махнул рукой Виталий. – И не сладкий. Ты мне вот что скажи: как этот отпуск груза оформляется?

– По доверенности, ты же видишь?

– Это понятно. А разве любое предприятие может такую доверенность оформить? Тут ведь какая-то плановость есть.

– Само собой, – кивнул Эдик и, расположившись поудобнее, достал сигарету. – Вот гляди, – он закурил. – Для производства, допустим, кондитерских изделий нужна лимонная кислота, так? И кондитерская фабрика заранее знает, что она является фондодержателем этой кислоты на таком-то заводе, где она производится.

И только там фабрика эту кислоту может получить в течение данного года, причем определенное количество тонн. Все, понимаешь, планируется.