Приключения Михея Кларка, стр. 55

Рядом с дорогой, по которой двигались мы и разношерстная толпа наших сторонников, вилась другая боковая дорога. Шла она по склону заросшей лесом горы. Гора тянулась на расстоянии четверти мили, а затем начиналась лощина, переходившая в другую гору.

Вот на вершине-то этой дальней горы росла группа деревьев. Из-за этих деревьев и сверкала сталь, обнаружившая присутствие вооруженных людей.

На дороге у подошвы горы виднелось совершенно явственно несколько всадников. Фигуры их отчетливо вырисовывались на горизонте.

Общий вид местности, живописный и чудный, говорил о царстве мира и невозмутимого спокойствия. Склоняющееся к западу солнце золотило своими лучами землю, там и сям виднелись деревенские колокольни и башни замков; трудно было поверить тому, что на эту чудную долину спускается грозовая туча войны, готовая разразиться громами и молниями.

Крестьяне поняли, что очутились в опасном положении. Между беглецами, едущими с запада на восток, поднялась тревога. Женщины выли, дети плакали. Пешие припустились бежать во весь дух, едущие на подводах подгоняли лошадей, стремясь убраться поскорее подальше от места предполагаемой стычки. Суматоха поднялась невообразимая; слышались дикие пронзительные крики, стук колес, хлопанье бичей. Иногда раздавался оглушительный треск; это тяжело нагруженная телега валилась в канаву.

Среди этого отчаянного гвалта резко раздавался громовой голос нашего вождя, который отдавал приказания и старался привести отряд в порядок.

А из-за леса на горе раздались резкие звуки военных рогов, и по склону горы стала спускаться по направлению к нам конная рота.

Паника еще увеличилась; находясь в середине бегущих, мы с трудом сохраняли порядок..

— Остановите эту подводу, Кларк! — громко крикнул Саксон, указывая саблей на старый фургон, который был навьючен разной рухлядью и медленно двигался, запряженный двумя ордами.

Я исполнил этот приказ, а Саксон тем временем набросился на другой такой же фургон и схватил лошадей под уздцы.

— Ведите сюда эти подводы! — скомандовал Саксон. Он был спокоен и хладнокровен; было сейчас же видно, что этот человек давно привык к военному делу.

Мы поставили фургоны на указанное вождем место.

— Образуйте постромки!

Сразу же появилась дюжина ножей. Лошади, освобожденные от фургонов, понеслись в поле. Саксон соскочил с лошади и стал помогать крестьянам, которые поставили подводы поперек дороги. Такие же две телеги были поставлены в Пятидесяти ядрах позади. Это было сделано на тот случай, если конная гвардия двинется через поле и атакует нас с тыла. План защиты Саксоном был составлен быстро и так же быстро приведен в исполнение. Не прошло и нескольких минут с начала тревоги, как мы были уже все во всеоружии. Фронт и тыл были защищены высокими баррикадами, и в этой импровизированной крепости находилось не менее полутораста человек.

— Много ли у нас огнестрельного оружия? — спросил поспешно Саксон.

— Самое большое дюжина пистолетов, — ответил старый пуританин, которого товарищи называли почему-то «Уповающим на Бога Вильямсом», — да вот еще у кучера Джона Родвеля есть мушкетон. Есть еще среди нас тут двое благочестивых людей из Хонджерфорда. Они охотниками в замке служили, ну, значит, и принесли с собой свои ружья. Да вот они сами, сэр, зовут их Мильманами. Это Вад Мильман, а это Нат Мильман.

Я увидел двух коренастых, бородатых крестьян, которые поспешно заряжали свои длинноствольные мушкеты.

— Двое хороших стрелков стоят целого скверно стреляющего батальона, — произнес наш начальник и, обратившись к Вату и Нату, скомандовал: — Полезайте-ка под телегу, приятели. Мушкеты кладите на спицы колес, но не стреляйте прежде, чем сыны Велиала приблизятся к вам на расстояние, равное трем пикам.

— Мы с братом в бегущую лань с двухсот шагов попадаем, — сказал один из Мильманов, — жизнь наша в руках Господа, но, прежде чем умереть, мы двух, по крайней мере, из этих наемных мясников на тот свет отправим. Уж за это я вам ручаюсь.

— Да, мы их будем убивать с таким же удовольствием, как убивали куниц и диких кошек, — сказал другой Мильман, ныряя под телегу, — иди за мной, братец Ват, теперь мы находимся на охоте Господа. Черви, оскверняющие виноградник Божий, ползут к нам. Истребим их.

— Все, у кого есть пистолеты, пусть становятся на телеги, — продолжал командовать Саксон и стал привязывать свою лошадь к забору. Мы последовали его примеру.

— Вы, Кларк, вместе с сэром Гервасием защищайте правый фланг, а вы, Локарби, идите на левый помогать мистеру Пегтигрью. А вы, остальные, становитесь позади с каменьями в руках. Если враги прорвутся через баррикаду, рубите косами лошадей. Как он с лошади-то свалится, ты с ним легко управишься! Поняли?

Крестьяне ответили на эту речь глухим рокотом угрюмого одобрения. Было очевидно, что они готовы драться не на живот, а на смерть. Кое-где раздавались благочестивые восклицания. Некоторые читали молитвы, другие пели гимны.

У всех крестьян оказалось домодельное оружие, которое они и извлекали из-под своих блуз на свет Божий. У десяти-двенадцати лиц оказались пистолеты, но они были старые и заржавленные. И глядеть-то на эти пистолеты было страшно. Такое оружие тому, кто его употребляет, опаснее, чем тому, против кого оно направлено.

У большинства были серпы, косы, цепи, полупики и молотки, остальные были вооружены длинными ножами и дубовыми толстыми палками. Как ни первобытно это оружие, но история показывает, что в руках людей, преисполненных религиозного фанатизма, эти орудия представляют собой страшную силу. Нужно было только взглянуть на суровые, спокойные лица этих людей, на их глаза, в которых светился восторг ожидания, чтобы понять, что эти люди не уступят ни численному превосходству, ни страшному оружию и дисциплине.

— Клянусь мессой, что это великолепно! — прошептал сэр Гервасий. — За один такой час я готов отдать целый год придворной жизни. Старый пуританский бык нагнул голову и готовится поднять своего неприятеля на рога. Посмотрим, что станут делать господа, этого быка раздразнившие? Я ставлю все свои деньги на этих добрых мужиков.