Хэдон из Древнего Опара, стр. 23

Потрясенный Хэдон не мог в это поверить.

— Ты же не предполагаешь, что Минрут способен дать взятку пророчице? Той, которая говорит Голосом Кхо? Нет! Нет! Сама Кхо уничтожит эту женщину!

— Да, но Кхо могла позволить сделать это, желая провести в жизнь свои планы, как я уже говорил. Тем не менее, на самом деле я не верю в то, что жрица будет лгать ради денег. Она должна быть слишком напугана. Я лишь делаю предположения, поскольку следует учесть все возможности, причем не имеет значения, насколько они надуманы.

— Ты циник! — воскликнул Хэдон.

— У меня лишь острый глаз, я достаточно много нахожусь вблизи влиятельных людей империи, — сохранял невозмутимость Тадоку. — Как бы то ни было, я ознакомился с составом команды судна. Это торговое судно, как тебе известно, используется в основном для перевозки почты. Странно. Почему тебя не посадили на судно, принадлежащее военно-морскому флоту, поскольку ты же представляешь собой столь ценный груз? Почему нас не сопровождают боевые корабли? Что если судно пиратов нападет на нас? Правда, пираты не промышляют в водах севернее острова вот уже двести лет. Но это вовсе не значит, что они не могут появиться тут вновь. Минрут способен нанять пиратов. Но я считаю это маловероятным. Подобная пища слишком сыра, чтобы ее кто-нибудь мог переварить, а гнев Авинет ужасен, как всем, по-видимому, кроме тебя известно. Минрут умрет первым же, если только сразу не введет в действие войска. Но тогда он, вероятно, будет уничтожен. С другой стороны, Минрута называют Безумным и, надо заметить, не без оснований, поэтому от него нельзя ожидать, что он станет действовать как разумный человек. Тем не менее, допускаю, что он, руководствуясь здравым смыслом, не предпримет никаких действий до нашего возвращения. Тем временем — а оно может быть довольно продолжительным — многое может случиться в Кхокарсе.

Хэдон, вместо того, чтобы впасть в уныние, рассердился. Когда он и Тадоку упражнялись деревянными мечами, он атаковал Тадоку так, словно намеревался убить его. Но Тадоку дал такой отпор, что вскоре пыл юноши поостыл, но и после того Тадоку удалось набрать намного меньше очков, чем напарник. Наконец, пыхтя и потея от напряжения, они завершили поединок. Матрос окатил бойцов ведром холодной морской воды, и они сели обсудить тренировку.

— У тебя задатки великого фехтовальщика, — резюмировал Тадоку. — И ты станешь им лет через пять, если наберешь достаточно опыта. И если проживешь столько. У Бхуклы непостоянный характер; я видел, как многие из тех, кто был искуснее меня, отправлялись к ее сестре, Сисискен. К примеру, у человека складывался неудачный день, и тот, кто фехтовал хуже, убил его. Или у него могли возникнуть проблемы, которые не удавалось выбросить из головы во время схватки. Или произошло нечто, потревожившее его душу, и он подсознательно возжелал себе смерти. Он мог случайно поскользнуться на крови, солнце могло ослепить его, муха — сесть на нос, он мог ослабеть от простуды или от несварения желудка — все это и еще много других причин способны привести к гибели даже самого великого фехтовальщика.

Однако, наиболее губительны по своим последствиям пьянки, обжорство и возраст. Ты в силах справиться с первыми двумя, но над последним человек не властен. Человеку необходимо понимать, когда ему следует бросить сражаться, когда следует повесить на стену свой железный тену и носить лишь почетный медный тену. Гордыня может помешать сделать это, и тогда Сисискен, которая испытывает отвращение к высокомерию и алчности, наносит ему сокрушительный удар.

— А когда ты повесишь свой тену? — неожиданно поинтересовался Хэдон.

— Тадоку улыбнулся широко и сказал:

— Я предполагаю, что на самом деле в Пустынных Землях нам не удастся обнаружить выдающихся фехтовальщиков, да и вообще никаких. У дикарей в ходу только каменное и деревянное оружие — топор, копье и дубина. А также праща и лук, а это нешуточное оружие; но мечи в руках великих ничего не значат против стрел, а потому зачем беспокоиться об искусных фехтовальщиках среди дикарей? Когда мы вернемся — если это произойдет — вот тогда я начну носить медный меч. А до того я служу королеве.

Они обсудили относительные преимущества меча, топора и дубины.

— На близком расстоянии у обладателя топора позиция невыигрышная, — учил Тадоку. — Но остерегайся умелого метателя топора. Что же касается дубины, она опасна в том случае, если имеет латунную оплетку. Вообще говоря, я бы испугался лишь одной дубины: той, которая находится в руках этого чудовища Квазина. Однажды я видел Квазина, когда он двигался в Пустынные Земли, сразу после его изгнания. Он высокий, как жираф, а силен, как горилла, а когда дерется, как обезумевший, то его можно сравнить лишь с бегемотом в период половой охоты. Для такого гиганта Квазин необычайно быстр и, похоже, знаком со всеми хитростями фехтования. Но его преимущество в силе, в той силе, которой обладали лишь герои древности. Сомневаюсь, что даже герой-гигант Кламсвет мог противостоять ему.

— Я знаю, Квазин — мой кузен.

— Мне это хорошо известно, — в тоне Тадоку сквозило раздражение. — Я не хотел касаться этой темы, поскольку думал тебе она неприятна. Ни один из его родственников, которых мне доводилось до настоящего времени встречать, не хотел признаваться в своем родстве с ним.

— Я не в восторге от него, но и не испытываю стыда за его преступление. Не я совершил злодеяние, и, кроме того, Квазин не принадлежит моему тотему.

— Разумный подход, — оценил Тадоку. — Чем больше я тебя узнаю, тем меньше остается опасения, что служба под твоим началом окажется тягостной.

— А, так значит ты все-таки обижался на меня!.

Тадоку лишь улыбнулся.

Галера медленно обогнула изгиб, за которым Кховот скрылся из виду. В полдень она вышла к устью Залива Гахете. Лишь только скалы уменьшились в размерах, Кховот вновь появился в поле зрения. Когда наступили сумерки, он еще виднелся, но уже погружался за горизонт. Облака дыма еще поднимались над ним — огромные черные массы, — и Хэдон задумался о том, не началось ли вновь извержение. Последнее серьезное извержение наполовину разрушило город Кхокарсу двести пятьдесят лет назад. Будет забавно, если он закончит свою миссию к тому дню, когда Авинет и Минрут исчезнут под лавой и облаками газа и дыма.

Из-за северо-западного ветра галера шла без парусов. Она могла набирать скорость только при определенных направлениях ветра, и сейчас ее продвижение целиком зависело от весел. Еще раз Хэдон попросил разрешить ему грести по крайней мере два раза в день. Капитан неохотно согласился. Тадоку вначале огорчился. Герою не следовало сидеть бок о бок с простыми парнями. Но увидев, что гребцы испытывают большое удовольствие от того, что Хэдон работает с ними, изменил свое мнение.

— Ты хитрее, чем я думал, — признался он Хэдону. — Неплохая мысль — приобрести популярность среди простых людей. Конечно, пока ты будешь сохранять свое достоинство и не станешь шутом для их удовольствия. Гребцы в портах будут хвастаться, что ты работал с ними, молва о тебе распространится по всей империи быстрее, чем по почте.

Хэдон не стал разрушать его иллюзий. Он всего лишь хотел сохранить физическую форму, но если другие полагают, что он действует так, исходя из продуманных «политических» соображений, пусть так и считают.

Прошло несколько дней тяжелой гребли, и из-за округлого горизонта моря появился город Мукха. В полдень галера на веслах миновала проход между массивными каменными волнорезами и причалила. Тадоку поспешил отправиться в город — предупредить его правителей не поднимать никакой суеты по поводу появления Хэдона. У него имелись распоряжения как можно быстрее организовать экспедицию и выступить в северном направлении в Пустынные Земли. Но такому не суждено было случиться. Хэдону пришлось прождать неделю в лагере к северо-западу от Мукхи, пока первый контингент из его сил не вошел на веслах в гавань.

— Ломай спину в спешке, чтобы потом сесть на задницу, — ворчал Тадоку. — Вот старый девиз армии.