Медалон, стр. 9
— Что за дитя демона?
Мэгина услышала ее и ответила на вопрос:
— Согласно языческой легенде, Р'шейл, Лорандранек, последний король харшини, зачал ребенка, который не был ни чистокровным харшини, ни человеком. Его называют дитя демона. Считается, что он обладает огромной разрушительной силой.
— Все больше поводов объявить охоту и убить его, — добавила Хэррит.
Мэгина усмехнулась:
— Объявить охоту и убить, Хэррит? Считается, что ребенок был зачат мужчиной, которого в последний раз видели двести лет назад!
— Но мы же не верим в богов и демонов, поэтому, если рассуждать логически, никакого дитя демона не может быть в природе!
Мэгина рассмеялась.
— Отлично, Р'шейл! Так что не будем тратить ценные людские ресурсы, посылая защитников охотиться на несуществующего ребенка. Скоро слухи сойдут на нет, как это всегда происходило и раньше.
— Но ведь нельзя отрицать, что количество язычников неуклонно растет, — возразила Джойхиния. Р'шейл узнала яростный блеск в глазах матери, которая искусно направляла Верховную сестру к публичному совершению ошибки.
— Я не отрицаю этого, сестра. Для меня это предмет глубокой озабоченности. Но я должна спросить себя, где мы допустили просчет, в результате которого эти люди отвернулись от Сестринской общины? Виновно ли в этом наше правление? Ведь прежде чем наводить порядок в чужих домах, нужно прибраться в своем.
Джойхиния отвесила Верховной сестре глубокий поклон.
— Такие слова свидетельствуют о мудрости, достойной истинной Верховной сестры, Мэгина.
Старшая женщина благодарно поклонилась на столь изысканный комплимент Джойхинии. Р'шейл бросила взгляд на мать и вздрогнула. Она знала это выражение лица, знала этот ядовитый, холодный, жуткий блеск в глазах, как никто другой. Джойхиния презирала Мэгину. Р'шейл отхлебнула вина и, разглядывая старших сестер, гадала, как скоро произойдут следующие похороны, следующее сожжение и будет объявлена новая Верховная сестра. Она посмотрела на Тарджу и поняла, что его мысли заняты тем же.
Глава 4
Р'шейл одернула тунику, посмотрела, чистые ли у нее ногти, и провела рукой по косе. Теперь можно было постучаться в дверь, ведущую в комнаты матери. Просторные апартаменты на третьем этаже крыла основной сестринской резиденции перестали быть домом Р'шейл в тот самый день, когда она впервые надела зеленое. Девушка не приходила сюда без приглашения с тех пор, как ей исполнилось двенадцать и она была послана к трудницам. В апартаментах матери до сих пор была комната, считающаяся спальней Р'шейл, но она была совершенно безлика и бездушна. Дом встречал девушку с той же теплотой и гостеприимством, как мог бы встретить любой из первоклассных броденвэйльских постоялых дворов. Но это ее ничуть не огорчало — одним из преимуществ быта трудницы было отсутствие необходимости жить дома. И похоже, это было единственной веской причиной, все это время удерживающей Р'шейл от совершения чего-нибудь достаточно серьезного, что могло бы повлечь за собой ее отчисление.
Дверь открыла старая Хелла, спокойная и терпеливая служанка Джойхинии. Она отступила в сторону и почтительно присела, пропуская гостью. Джойхиния сидела у огня с раскрытой книгой на коленях. В комнате было слишком жарко. Хотя по улицам Цитадели уже начали гулять пронизывающие осенние ветра, сегодня выдался погожий теплый денек. Джойхиния предпочитала жару. Она подняла голову и, аккуратно закрыла книгу.
— Ты можешь идти, Хелла.
Служанка снова присела и удалилась. Джойхиния быстро изучила новое серое платье послушницы и затем посмотрела дочери в глаза.
— Ну?
Р'шейл отрицательно покачала головой. Этот ритуал насчитывал уже несколько лет. Каждый выходной, когда она приходила на обед, мать встречала ее одним и тем же вопросом. Поначалу мать задавала полный вопрос: «Ну, у тебя начались месячные? » — но год тянулся за годом, ничего не происходило, и вопрос сократился до нетерпеливого: «Ну? » Р'шейл обошла всех врачей в Цитадели, но никто так и не смог дать вразумительный ответ, почему у нее так и не начались женские циклы. У ее подруг все произошло задолго до пятнадцати лет, а Р'шейл уже исполнилось восемнадцать и, хоть в остальном внешне она не отличалась от своих сверстниц, менструаций так и не было. Девушка мечтала, чтобы мать перестала мучить ее этим вопросом.
Джойхиния, получив стандартный ответ, как обычно, раздраженно поджала губы.
— Серый — не твой цвет, — заметила она, бережно положив книгу на столик. — К твоим рыжим волосам зеленый шел больше.
— Я постараюсь как можно скорее стать сестрой, мама. Может, голубой будет смотреться лучше.
Джойхиния то ли не заметила иронии в ее голосе, то ли предпочла ее игнорировать.
— Если бы ты взялась за дело в полную силу, то вполне могла бы в течение двух лет выйти в первые старшие послушницы, — задумчиво проговорила она.
— Мама, я пошутила.
Джойхиния холодно посмотрела на дочь.
— А я — нет.
— Разлить вино? — Р'шейл подошла к длинному, уже накрытому для обеда полированному столу и взяла графин. Нужно было срочно уйти от темы ее академической успеваемости — этот путь мог привести к нежелательным вопросам, отвечать на которые у нее не было ни малейшего стремления.
— Ну, так ты уже перебралась в крыло послушниц?
— Да, на прошлой декаде. Я поселилась вместе с Джуни Риверсон.
Джойхиния нахмурилась.
— Риверсон? Мне незнакомо это имя. Откуда она?
— Ее семья приехала сюда из Броденвэйля. Они начинали рыбаками на Стеклянной реке. Ее отец теперь крупный торговец. Джуни первую из семьи приняли в Сестринскую общину.
Джойхиния отпила вина и покачала головой.
— Я прослежу, чтобы тебе выделили комнату с более подходящей соседкой. Пусть это будет как минимум дочь какой-нибудь сестры.
— Я не хочу. Мне нравится Джуни.
— Мне совершенно не важно, что тебе нравится, юная леди. Я не собираюсь оставлять тебя в комнате с речной простолюдинкой из Броденвэйля.
— В общине все равны; по крайней мере Сестры Клинка провозглашали именно это.
— Равны и ровня — разные вещи, — заметила Джойхиния.
— Если ты устроишь так, чтобы меня переселили в другую комнату, об этом сразу все узнают, — возразила Р'шейл. — И так ходят слухи, что я смогла стать послушницей только благодаря твоей протекции. Если я получу лучшую комнату, то слухи обретут реальную почву.
Чтобы быть точной, слухи и подозрения заключались в том, что если бы Р'шейл не была дочерью члена Кворума, ее бы давно выгнали из трудниц. Однако Р'шейл справедливо полагала, что ее матери совершенно незачем об этом напоминать.
Джойхиния пристально посмотрела на дочь и проговорила:
— Отлично, можешь остаться со столь дорогой твоему сердцу рыбачкой. Но не приходи ко мне жаловаться, когда больше не сможешь выносить ее скрежещущий акцент или привычку всеми правдами и неправдами избегать регулярного мытья.
Р'шейл была не настолько глупа, чтобы открыто выразить свою радость от этой маленькой победы.
— Обещаю, что молча буду сносить последствия моей глупости, мама.
— Хорошо, — согласилась Джойхиния. Было странно, что она выглядела по-настоящему вполне довольной дочерью, хотя та оказалась способной перехитрить ее. — А теперь давай обедать, пока жаркое не остыло.
Р'шейл заняла свое место за столом, Джойхиния зажгла свечи. Стены уже потускнели примерно на четверть от дневного сияния, и свечи почти не освещали комнату. Р'шейл подождала, пока мать тоже села за стол, и только потом подняла серебряную крышку со стоящего перед ней блюда. Это была жареная свинина, красиво уложенная среди разнообразных осенних овощей. Нежное мясо было обильно полито густым ароматным соусом. При виде этого в животе Р'шейл все перевернулось, и накатила тошнота.
— В чем дело?
Девушка подняла глаза на мать, размышляя, нужно ли сказать что-нибудь по поводу мяса. Оно пахло преотвратно, впрочем, как и все мясо в последнее время. Хотя, возможно, ей просто кажется. Р'шейл каждый раз предупреждала подруг, чтобы те не ели мясо, потому что от него несет тухлятиной, но они не разделяли ее мнения и уплетали обед за обе щеки.