Медалон, стр. 64
— Да лучше я стану язычницей или пусть кариенцы сожгут меня живьем как ведьму, чем попрошу тебя о чем-нибудь!
Ее ответ, как и ожидалось, разозлил капитана. Он занес руку, чтобы снова ударить ее, но Р'шейл напала первой, в кровь изодрав ему ногтями правую щеку. Локлон заорал и, схватив ее за запястье, резко завел его за спину. Р'шейл отчаянно сопротивлялась, но он завел ее руку еще дальше, и девушка побоялась, что кости не выдержат. Локлон, тяжело дыша от кипящей ярости, швырнул ее на койку. Р'шейл попыталась его пнуть, но он увернулся и, легко отбросив ее ногу, прижал девушку к койке своим худощавым, но неожиданно сильным телом. Внезапно Локлон расхохотался холодным пугающим смехом.
— Ну же, кричи! Визжи! Давай, я хочу, чтобы твой ублюдок братец слышал и знал, что я с тобой делаю. Я хочу, чтобы каждую ночь он ложился спать с этим криком, так же как я каждое утро встаю и вижу то, что он сделал с моим лицом!
Р'шейл закусила губу, чтобы не проронить ни звука, глаза неподвижно уставились в сторону. Когда он стащил с нее грубое льняное платье, девушка перестала сопротивляться и лежала тихо и неподвижно, отказывая ему в удовольствии увидеть ее боль и страх. Его желание заставить ее закричать лишь закалило ее волю. «Никому и никогда не позволяй сломить себя». Ее покорность взбеленила Локлона. Он ударил Р'шейл по лицу, голова закружилась. Девушка закрыла глаза и проглотила крик, который он так отчаянно желал из нее вырвать. На мгновение Р'шейл почувствовала, как на нее нахлынула пьянящая сладость, она звала ее куда-то, но тут Локлон снова ударил ее, и ощущение исчезло, уступив место жестокой реальности.
До утра было еще далеко.
Когда на рассвете Р'шейл вернулась к закованным в кандалы женщинам, Санни уже поджидала ее и, распихав остальных, усадила девушку поудобнее. Корт'еса ничего не сказала при виде ее покрытого синяками лица и впервые за все время не старалась заполнить тишину болтовней. Подали завтрак — жидкую склизкую кашу. Р'шейл оставалась неподвижной.
Через некоторое время показался Локлон, отдающий приказания солдатам. Капитан был явно не в духе. По дороге защитники исподтишка бросали на Р'шейл любопытные взгляды, размышляя о глубоких царапинах на лице командира, но молчали и не касались этой темы в разговорах. Тарджу держали от нее на расстоянии, но она знала, что он пребывает в жутком настроении. Если бы Локлон сделал глупость и приблизился к нему, Тарджа его убил бы.
Это повторялось еще три ночи, и каждое утро, когда Р'шейл возвращалась к заключенным, Локлон выходил из своей палатки во все более мрачном состоянии духа.
На четвертую ночь капитан послал за Санни, и она радостно сила прочь от стайки женщин в надежде применить наконец свои навыки. Ей было известно, что, ублажив Локлона сейчас, она облегчит себе жизнь по прибытии в Гримфилд. Р'шейл посмотрела ей вслед и пристроилась на ночлег рядом с остальными. Она победила. Локлон в конце концов сдался. Ему не удалось вырвать из нее ни крика, ни стона — он вообще не добился никакой реакции с ее стороны. Девушка закусила губу, чтобы истерический сотрясающий ее изнутри смех не выдал ее молчаливую личную победу.
На десятый день перехода вдалеке показался Гримфилд. Город прилепился у подножия гор Священной долины, словно жалкий шелудивый пес. По мере приближения в Р'шейл росло смешанное чувство облегчения и страха — путешествие заканчивалось. Дома, выстроенные из местного серого камня, были приземистыми и грязными, лишенными какой бы то ни было изящности и стиля. В основном они были одноэтажными, с широкими верандами, спасающими от летнего зноя. Чуть повыше были разве что постоялый двор, казармы защитников да еще нескольких зданий. Даже невысокая окружавшая город крепостная стена, сверкая на солнце покрывающим ее битым стеклом, казалось, боязливо припадала к земле.
Женщины убеждали Р'шейл, что корт'есы в Гримфилде охранялись не слишком строго, и чем выше будет звание и статус офицера, которого удастся подцепить, тем менее обременительным окажется и заключение. В Р'шейл все восставало против намеренного поиска для себя такого офицера, но, с другой стороны, идея сделаться казарменной корт'есой прельщала ее еще в меньшей степени. Таким образом, она наряду с прочими женщинами пыталась прихорошиться и хоть немного привести себя в порядок. Локлон помог ей понять и принять реальность ситуации. Если ее определят в прачечную или на кухню — это не поможет ей достичь цели. А целью Р'шейл теперь стало всячески избегать контактов с капитаном до тех пор, пока она не сможет с ним расквитаться за все. Если ради осуществления этой цели нужно попасть под покровительство другого офицера — то она это сделает. «Никому и никогда не позволяй сломить себя», — снова и снова напоминала себе Р'шейл. Это уже стало законом ее жизни. Мужчины добродушно пересмеивались и подтрунивали над женщинами, подавая им разнообразные советы как привлечь внимание того или иного офицера, пока Локлон разъяренно не проревел им приказ заткнуться. Р'шейл, в попытке уложить пальцами взлохмаченные волосы, поймала подозрительный взгляд Тарджи и отвернулась.
На площади осужденных встретил комендант. У Р'шейл совершенно вылетело из головы, что сюда был назначен сын Мэгины, и она молилась, чтобы Уилем ее не узнал. Комендант безучастно смотрел, как вновь прибывшие арестанты выстраиваются в шеренгу. Тут же собралась небольшая кучка зевак поглазеть на новеньких. Рядом с Уилемом стоял бородатый мужчина — видимо, его адъютант. Комендант пробежал глазами переданный ему Локлоном список и остановился на знакомом имени. Подняв голову, он отыскал взглядом Тарджу и велел ему выйти вперед.
— Ты — позор защитников. Ты предал даже своих друзей-язычников.
Тарджа промолчал.
— В мои обязанности входит обеспечить твою безопасность, — с явным неудовольствием продолжал комендант, — но это станет невозможным, если поместить тебя вместе с остальными заключенными: они не переносят предателей, а ты умудрился предать и тех и других. Но я не собираюсь позволять тебе наслаждаться жизнью. Я отправлю тебя к мусорщикам. Может, несколько лет таскания дерьма собьют с тебя спесь, — Уилем обернулся и подозвал адъютанта. — Мисекис, проследи, чтобы остальных перевели в рудники. Тарджу под надежной охраной отправь к сержанту Ликрену, смотри, чтобы без происшествий.
— Да, сэр, — отсалютовал Мисекис и поспешил исполнять приказания.
Комендант окинул женщин равнодушным взглядом.
— Локлон, отведите их к сестре Прозлан в женское отделение. Потом зайдите ко мне в кабинет.
Локлон ловким движением отдал честь и повернулся к своим подопечным. Комендант направился было к себе, но в этот момент какой-то подросток лет пятнадцати, с песочными волосами и в разномастных одежках, выскользнул из толпы зевак и что-то быстро ему сказал. Комендант снова посмотрел на женщин и обратился к капитану, уже шагавшему к казармам:
— Да Локлон, отведите вон ту рыжеволосую к моей жене. Она говорила что-то насчет горничной.
Шрам на лице Локлона потемнел от раздражения. Р'шейл тщательно скрыла нахлынувшее на нее чувство облегчения. Радостная весть, что она чудом избежала участи корт'есы, лишь слегка омрачалась мыслью о жуткой перспективе попасть в услужение к этой поистине невыносимой Крисабель.
Глава 33
Крисабель Кортанен была невысокой тучной блондинкой с амбициями, сильно превосходящими ее положение жены коменданта тюрьмы. Критически нахмурившись и нервно теребя волосы, она со всех сторон рассмотрела Р'шейл и наконец спросила:
— Я тебя знаю?
— Вы могли видеть меня в Цитадели, миледи.
— За что тебя сюда сослали?
— Я была… в таверне. После отбоя, — ответила девушка, подумав, что этот кусочек правды нельзя считать ложью в полной мере. — Я… связалась не с теми людьми. Они совершили преступление, а я… случайно оказалась рядом.
Крисабель кивнула, недостаточно знакомая с нравами подопечных ее мужа, которые все поголовно считали себя невиновными. Она еще немного подумала и прищурила карие глаза: