Я убиваю, стр. 31

– Извини, давай дальше.

– Они вошли и увидели кресло, залитое кровью. Кровь была повсюду – на полу и на стенах. Море крови, как сказал охранник, который вызвал нас. И должен признать, он не преувеличил. Я кое-кого допрашиваю, но ничего не могу выяснить.

– Его там убили, Клод. Он пришел туда, убил Йосиду, сделал свою дерьмовое дело, погрузил труп в машину и потом оставил ее на парковке у Казино.

– Начальник охраны – бывший полицейский, Вальмер, сказал, что этой ночью около четырех часов видел, как выезжала машина Йосиды.

– И он не видел, кто ее вел?

– Нет, говорит, что из-за темных стекол не видно было, кто внутри. К тому же ночью в них отражались лампы…

– А ему не показалось странным, что Йосида уезжает в такой поздний час?

– Я задал точно такой же вопрос. Вальмер ответил, что Йосида был странным типом. Он часто так поступал. Вальмер говорил ему, что опасно ездить одному. Но переубедить не удалось. Хочешь понять, насколько странным был мистер Йосида?

– Ну…

– В комнате мы нашли такую коллекцию «снаффа», [28] что просто мороз по коже продирает. Там такие вещи, что ты даже представить себе не можешь. Одного из моих ребят стошнило на месте. Хочешь, скажу тебе, что я думаю по этому поводу? – Фробен продолжал, не ожидая ответа. – Если Йосиде нравились подобные записи, то он заслужил свой конец!

В словах Фробена чувствовалось глубокое отвращение. Такова судьба каждого полицейского. Думаешь, что хуже быть уже не может, а потом всегда оказывается, что ошибаешься!

– Ладно, Клод. Пришли мне поскорее результаты следствия, фотографии, отпечатки, если есть, и все остальное. И сделай все, чтобы мы могли осмотреть место преступления, если понадобится. Благодарю тебя.

– Не за что. Никола…

– Да?

– В тот раз я только подумал об этом. А теперь откровенно скажу тебе: поверь мне, я не хотел бы быть на твоем месте.

– Верю, друг мой. Еще как верю…

Юло положил трубку, и на этот раз она показалась ему необыкновенно легкой.

Фрэнк откинулся на спинку кресла и смотрел за окно, на голубое небо, словно не видя его. Его голос донесся будто через тысячи километров, сквозь тысячи лет.

– Знаешь, Никола, порой, когда я думаю о том, что происходит в мире, о таких убийствах, о башнях-близнецах в Нью-Йорке одиннадцатого сентября, о войнах и обо всем остальном, я вспоминаю динозавров.

Комиссар вопросительно посмотрел на него, не понимая, куда тот клонит.

– Уже давно все стараются понять причину их вымирания. Задаются вопросом, почему эти животные, населявшие всю планету, внезапно исчезли. Думаю самое верное объяснение – оно же и самое простое. Они вымерли, потому что сошли с ума. Все. Точно так же, как мы. Ведь мы всего лишь маленькие динозавры. И наше безумие рано или поздно станет причиной нашей гибели.

20

Морелли вставил кассету в видеомагнитофон, и на экране появились цветные полосы. Юло опустил шторы на окне, чтобы яркий свет не падал на монитор. Фрэнк сидел все в том же кресле, только развернул его к стене напротив письменного стола.

Рядом с ним сидел Люк Ронкай, начальник Службы безопасности Княжества Монако, неожиданно появившийся в кабинете Юло, пока агенты подключали телевизор и видеомагнитофон.

Фрэнк смотрел на Ронкая с невольным подозрением. Этот высокий загорелый человек с седыми висками, этакое современное издание английского актера Стюарта Грейнджера [29] больше походил на политика, чем на полицейского. Красивое лицо, импозантная внешность. Успешной карьерой он был обязан скорее связям с общественностью, нежели практической работе. Отличный рекламный плакат, который удобно выставлять во всех официальных случаях. Когда Юло знакомил их, они с Фрэнком обменялись внимательными взглядами, оценивая друг друга. Глядя в глаза Ронкаю, американец пришел к выводу, что этот человек не глуп. Возможно, он склонен ловить момент, но уж точно не дурак. Фрэнк отчетливо понимал: если бы Ронкаю пришлось кого-то сбросить в море, чтобы не оказаться там самому, он ни минуты не колебался бы. И в любом случае тот оказался бы в море не один.

Ронкай поспешил сюда после известия о том, что обнаружен труп Йосиды, и пока что не доставил особых неприятностей, но он, несомненно, приехал с целью получить достаточно информации, чтобы прикрыть свою задницу перед вышестоящими. Княжество Монако, конечно, крохотное по территории, но его, безусловно, никак нельзя считать опереточной страной. Здесь существуют твердые правила, которые следует соблюдать, и первоклассная государственная структура, которой могли бы позавидовать многие нации.

Это подтверждал и тот факт, что полиция Монако считалась одной из лучших в мире.

Наконец, на экране появилось изображение. Сначала все увидели человека, привязанного к креслу, с заклеенным скотчем ртом и вытаращенными от ужаса глазами, смотревшего куда-то влево от себя. Все сразу же узнали в нем Аллена Йосиду. Его лицо не раз появлялось на обложках журналов по всему миру. Затем в кадре возникла какая-то фигура в черном. Юло затаил дыхание, а Фрэнк, заметив утолщения у него на коленях и локтях, подумал было о каком-то дефекте на пленке или в аппаратуре, но потом догадался, что это камуфляж, и неожиданно понял, зачем он нужен.

– Величайший сукин сын! – процедил но сквозь зубы.

Все, кто был в кабинете, невольно обернулись к нему. Фрэнк жестом извинился, что помешал просмотру. Все снова обратились к экрану. В полном смятении, широко открыв от изумления глаза, смотрели они, как человек в черном спокойно и деловито раз за разом вонзает кинжал в тело человека, привязанного к креслу, с точным расчетом, чтобы ни один удар не оказался смертельным, смотрели, как неестественно двигается он из-за своего странного одеяния, видели раны, которые уже никогда не заживут, видели, как медленно расплывается алое пятно на белой рубашке Йосиды, словно цветок, которому необходимо напитаться его кровью, чтобы раскрыться.

Видели саму смерть, что плясала вокруг умирающего человека и упивалась страданием и ужасом, охватившими его в мучительном ожидании, что она унесет его с собой в вечность.

Спустя какое-то время – всем показалось, будто прошла вечность – человек в черном остановился. Лицо Йосиды было залито потом. Человек в черном отер его рукавом своего халата. На лбу пленника осталось красноватое пятно, похожее на запятую жизни в этом ритуале смерти.

Кровь была повсюду. На мраморном полу, на одежде, на стенах. Человек в черном подошел к аппаратуре на стеллаже и хотел, видимо, выключить ее, но вдруг остановился, словно что-то неожиданно пришло ему на ум. Он повернулся к телекамере у себя за спиной и поклонился, плавным жестом указывая на умирающего в кресле Йосиду.

После этого нажал кнопку, и на экране появился «снег». Настала зима, настал ледяной ад.

Тишина, повисшая в комнате, у каждого была своя.

Фрэнк словно перенесся внезапно в прошлое, в дом на берегу моря, к тем образам, которые, подобно нескончаемому видеоряду, никогда не переставали преследовать его. Воспоминание вновь принесло скорбь и страдание, страдание превратилось в ненависть, и Фрэнк разделил его поровну между собой и убийцей.

Юло поднял шторы и солнечный свет вернулся, словно благословение, в комнату.

– Боже праведный, что же там творится?

Эти слова произнес, будто молитву, Ронкай.

Фрэнк поднялся с кресла. Юло заметил, как сверкнули его глаза. Он почему-то подумал, что если бы человек в черном на экране снял свои очки с зеркальными стеклами, то его глаза сверкнули бы точно так же.

Вода к воде, огонь к огню, безумие к безумию. И смерть к смерти.

Юло содрогнулся от озноба, словно кондиционер принес вдруг ледяной ветер с Северного полюса. И может быть, голос Фрэнка тоже звучал оттуда.

– Месье, на этой кассете Вельзевул собственной персоной. Этот человек, наверное, буйно помешанный, которого нужно связать, но он обладает необыкновенной ясностью ума и хитростью.