Я убиваю, стр. 116
Фрэнк наблюдал, как высохшее дерево медленно приближается к нему, словно мираж. Очередной, неизвестно какой по счету скрип напомнил, что, подобно миражу, дерево может в любое мгновение исчезнуть. Он заставил себя подниматься медленно, без резких движений, чтобы не повредить эту ненадежную опору.
Наконец он ухватился за ствол обеими руками и каким-то чудом ему удалось сесть. От сильного притока крови, которая хлынула теперь в нормальном направлении, закружилась голова. Он закрыл глаза в ожидании, пока головокружение пройдет, надеясь, что его легкие, похожие на высохшие губки, все-таки вберут в себя спасительный воздух, который он жадно глотал.
Он сидел, закрыв глаза, держась за ствол и прижавшись щекой к его шершавой коре, пока не почувствовал, что к нему вернулись хоть какие-то силы.
Открыв наконец глаза, Фрэнк увидел в нескольких метрах от себя Пьеро. Тот стоял рядом с Жан-Лу, обеими руками обхватив его за пояс, как будто только что пережитый страх полететь вниз все еще заставлял его крепко держаться за что-то или за кого-то, дабы поверить, что он спасен.
Жан-Лу обнимал его левой рукой за плечо. Правой он сжимал окровавленный нож. На какой-то миг Фрэнк испугался, что он использует мальчика как щит, возьмет его в заложники, станет угрожать, приставив нож к горлу. Фрэнк отогнал эту мысль. Нет, не может такого быть после того, как Жан-Лу отказался бежать, лишь бы прийти на помощь Пьеро. Фрэнк вспомнил Райана Мосса. И тут же понял, что судьба капитана его нисколько не волнует.
Краем глаза Фрэнк уловил какое-то движение наверху и невольно посмотрел туда. У дорожного ограждения собралось немало народу, наверное, люди вышли из машин, обратив внимание на крики Пьеро или, еще проще: туристы, остановившиеся полюбоваться панорамой, наблюдали за спасением мальчика. Жан-Лу тоже посмотрел наверх и тоже увидел метрах в сорока над головой людей и машины. Его плечи, похоже, поникли, словно на них легла какая-то невидимая тяжесть.
Фрэнк поднялся, держась за дерево, и двинулся в обратный путь. Он попрощался с безжизненным стволом, поблагодарив его, как верного друга, который помог выбраться из беды в трудный момент. Его руки снова ощутили живую зелень кустарника, держась за который он спешил снова ступить на твердую, спасительную землю.
Перед ним стояли Жан-Лу и Пьеро. Фрэнк увидел, как сверкнули устремленные на него зеленые глаза Жан-Лу. Он чувствовал себя совершенно обессиленным и подумал, что ему ни за что не выдержать нового поединка – нет сил. Кроме того, он видел, на что способен Жан-Лу, когда боролся с Моссом.
Наверное, Жан-Лу понял, о чем он думает, – и улыбнулся. В этой простой улыбке, осветившей вдруг его усталое лицо, читалась вся его жизнь, беспрестанные метания от света к мраку, от огня к холоду, от сознания к безумию и вечный выбор – кем быть. Выбор между некто или никто.
Улыбка Жан-Лу угасла. Его голос прозвучал так же завораживающе, как в эфире, спокойно и доброжелательно.
– Успокойся, агент Оттобре. Не бойся. Я в силах прочесть слово «конец».
Фрэнк наклонился и поднял с земли мобильник. Набирая номер Морелли, он подумал о всей абсурдности ситуации. Он стоял тут, безоружный, целиком и полностью во власти человека, который мог стереть его в порошок одной левой, но решил не делать этого.
Голос Морелли зазвучал в трубке.
– Алло.
Фрэнк обессилено произнес:
– Клод, это я, Фрэнк.
– Где ты, что с тобой?
Ответ стоил Фрэнку невероятных усилий.
– Приезжай быстрее к дому Жан-Лу. Я взял его.
Он не стал слушать изумленных возгласов инспектора. Он не видел, как Пьеро опустил голову и еще крепче обнял своего друга, услышав последние слова. Опуская мобильник, Фрэнк только смотрел на руку Жан-Лу – она медленно разжалась и выронила на землю окровавленный нож.
62
Машина с номерным знаком Службы безопасности Монте-Карло перешла на правую полосу и на сумасшедшей скорости вылетела на развязку автострады, спускавшейся к Ницце. Фрэнк сказал Ксавье, что речь идет о жизни или смерти, и агент понял его слова буквально. Несмотря на орущую сирену, он отчетливо слышал, как визжали шины, когда центробежная сила прижимала их на повороте к самому краю дороги. У развязки, где велись дорожные работы, Фрэнк подумал, что хоть он едет и на полицейской машине, это не отменяет законов физики, и Ксавье при всем своем таланте на этот раз не удержит машину: они кубарем полетят под откос в заросшее травой и кустарником русло реки Вар, впадающей в море.
Но любимый пилот снова восхитил его. Решительный поворот руля – и машина вылетела на противоположную сторону дороги, а затем столь же уверенно вернулась на свою.
Фрэнк увидел, как облегченно расслабился Морелли, когда понял, что остался жив. Промчавшись по короткой финишной прямой, Ксавье сбавил скорость и выключил сирену у второго терминала, в зоне выгрузки багажа и высадки пассажиров, где разрешалось находиться ровно столько, сколько требовалось для этого, отчего она и получила название Kiss and Fly.
Фрэнк улыбнулся про себя: Kiss and Fly – поцелуй и улетай.
Он сомневался, что Паркер поцелует его перед отлетом.
Дальше они свернули налево, к зоне забронированного доступа, где у шлагбаума стояли охранники аэропорта «Лазурный берег». Увидев полицейские значки, они подняли шлагбаум, и вскоре машина мягко затормозила у терминала международных линий.
Морелли повернулся к водителю.
– Если на обратном пути будешь так же вести машину, обещаю, что пересядешь на газонокосилку. Фирмы, обслуживающие сады и парки, охотно берут на работу бывших полицейских…
Фрэнк улыбнулся и, дотянувшись с заднего сиденья, похлопал в знак солидарности агента по плечу.
– Не беспокойся, чемпион. Морелли лает, но не кусает.
Мобильник Фрэнка зазвонил. Он догадывался, кто это. Сунул руку в карман. Звонок был обжигающе требовательным.
– Алло?
– Алло, Фрэнк. Это я, Фробен. Где ты?
– В аэропорту. Выхожу из машины.
В голосе комиссара прозвучало не просто облегчение, а настоящее ликование.
– Слава богу. Наш друг мечет громы и молнии. Еще немного и объявит личную войну Франции. Я уж не говорю тебе, сколько мне пришлось выдумывать, чтобы удерживать его.
– Представляю. Но уверяю тебя, это не мой каприз. Ты оказал мне самую большую за всю мою жизнь услугу.
– О'кей, американец, еще чуть-чуть, и я расплачусь от волнения, испорчу мобильник, будешь потом покупать мне новый. Кончай угодничать и поспеши лучше забрать у меня из рук эту горячую картошку. Иду навстречу.
Фрэнк открыл дверцу машины. Голос Морелли остановил его, когда он уже вышел.
– Ждать тебя?
– Нет, поезжайте. Доберусь обратно сам.
Он повернулся, собираясь уйти, но передумал. Как ни спешишь, а нельзя забывать о благодарности.
– Ах, Клод…
– Что?
– Спасибо бесконечное. Вам обоим.
Морелли посмотрел на него с переднего сиденья.
– За что? Иди, тебя ждут…
Прежде чем выйти, Фрэнк хитро посмотрел на Ксавье.
– Ставлю тысячу евро против визитной карточки Ронкая, что не сможешь вернуться быстрее, чем приехал сюда…
Он закрыл дверцу, широко улыбнувшись в ответ на протесты Морелли. Но когда услышал за спиной шум отъехавшей машины, улыбка исчезла с его лица.
Арест Жан-Лу и конец кошмара вызвали у сотрудников Службы безопасности Монте-Карло нечто вроде преждевременной рождественской эйфории. Без украшений и праздничных огней, без радостных тостов: гора трупов, оставленных Жан-Лу, не допускала никакой шумихи. Но сам факт, что Никто приехал в полицейское управление в наручниках, выглядел в разгар лета прекрасным новогодним подарком. Если кто-то и подумал о том, что нет здесь Никола Юло, чтобы порадоваться вместе со всеми, то промолчал. Гениальная интуиция Фрэнка и тот факт, что он взял Жан-Лу один, невероятно подняли его авторитет. Фрэнк улыбался, когда надо было улыбаться, пожимал руки, протянутые с поздравлениями, но не смог до конца разделить всеобщую радость, хотя ему и не хотелось оказаться единственным человеком на общем снимке, кто не улыбается.