Надежда смертника, стр. 123
– Хотит, чтобы я продал моих нижних в рабство, чтобы успокоить твою совесть? Ба! – Я искал место, чтобы плюнуть.
– Это – не рабство, но даже если бы это и было… – Его серые глаза не дрогнули, – Рабы могли бы стать свободными в этом поколении или следующем. Мертвые не могут.
Я пожал плечами:
– Я не руковожу нижними; они только лишь послали мня как их представителя.
– Как один человек другому, я спрашиваю: вы поможете положить этому конец?
Что я мог сделать? Выкрикнуть из окна: «Остановитесь»? Доведенный до безумия, я сказал, как будто действительно имел это в виду:
– Конечно. Наладьте воду. Уберите лазер. Отзовите домой оонитов и оставьте нас в покое.
– Ты дурак! – Он вскочил со стула. – Это – не шутка, не противоборство желаний! – Он распахнул дверь, – Два охранника, живо!
Обратно в безоконную тюрьму, я думал. Но нет.
– Возьмите его – не столь грубо, он слаб – и в лифт! Сейчас же! – Они подталкивали меня по коридорам, Рубен шествовал впереди. Офицер высунул голову из двери:
– Сэр, куда вы?
– Вниз. На улицу, – Генерал ударить по кнопке, как будто вонзил нож в мое сердце.
– У меня будет готов взвод приблизительно в пять…
– Мне он не нужен. Пошли. – Рубен стучал ногой, пока лифт не прибыл, втолкнулся в открытую дверь. Охранники ввалили меня после.
Мы пролететь стремительной скоростью девяносто этажей в течение минуты, в то время как мое сердце сильно стучало. Кем, он думает, я быть – каким-нибудь верхним, приученным падать с неба?
Внизу он прошел в конец коридора, потребовал, чтобы охранник открыл дверь. Раздраженно, быстро говорил приказы. Выставив вперед оружие, охранники разблокировали дверь.
Он сказал мне:
– Иди. Вы – ждите здесь.
– Но, сэр, вам нужна охрана…
– Кто будет стрелять в меня? Призраки? – Рубен распахнул дверь. – Пошли, Чанг.
Я застегнул пальто перед ночным холодом и вышел. Минуту спустя я осознал, что пальто не нужно. Воздух душный, жаркий и тяжелый, как перед дождем. У неба был свет, достаточный, чтобы видеть, когда глаза привыкли.
Я щурился, остановился, чтобы ориентироваться. Франджи-башня была на Сороковой, всего лишь в двух кварталах от убежища Халбера. Знал ли это генерал? Не знаю, будь как будет. Но что-то было не так, будто башня была перенесена в меньший город. Улица точно уменьшилась. Потребовалась минута, чтобы стало понятно почему.
Большинство зданий на той стороне улицы от башни были повалены на дорогу, так что едва ли не любая улица была видна поверх них. Я видел, почему Рубен не боялся снайперов. Где они спрятались бы?
Я наткнулся на камень, и генерал схватить меня за руку:
– Осторожно!
Будто старые друзья, мы шли вместе рука об руку по улице.
Сорок один в таком же плохом состоянии, как и Сорок. Пара кварталов к западу, здания все еще стояли. К востоку, я не был уверен, слишком темно, чтобы разглядеть.
– Мы еще не нацеливались на восток, – Рубен сказал, как будто прочитал мои мысли, – Это запланировано на полдень. В первую очередь необходимо было подготовить смертоносную зону вне башен.
– Смертоносную зону. – Я освободил мою руку.
– Военный термин. Это означает зону огня, к которой враг не может приблизиться без…
– Я знаю, что эта такое.
Мы выбрали дорогу по направлению к Четыре два. Дорога тряслась, будто кто-то огромный прятался в норе под ним. Я старался скрыть тошноту.
Безустанный, он указал на северное небо.
– Видишь зарево? Это Гарлем. Пожары не контролируются.
– Не важно, – сказал я холодно. – Всего лишь кучка нижних.
Он повернулся, чтобы я посмотрел ему в лицо, сильно встряхнул меня.
– Зачем я тратил бы впустую свое время, если бы не испытывал опасений? Кан хочет, чтобы старый город был уничтожен; очень хорошо, он будет уничтожен. Но именно на моих руках кровь! – Его голос дрожал от сильного душевного волнения, – Именно я сообщил Генеральному секретарю, что мы могли бы подавить волнения через несколько дней. Именно я представлял ударные войска. Я был не прав, но теперь мы связаны обязательствами. Черт побери, я не хочу быть Гитлером! Помогите мне спасти ваших людей.
– Как?
– Мы отправим их на перевоспитание. Говорят, что есть подходящие места в Северной Канаде. Вчера поздно вечером я позвонил сенатору Боланду; он поддержал бы программу переселения, и я узнал, что его сын Роб сейчас в пути, направляется с орбитальной станции. Я объясню ему, и он подтвердит. Но для перемирия я должен предоставить Кану полную капитуляцию. Кто ваши лидеры? Мы должны убедить их сейчас.
Я пожал плечами:
– Я забываю. Становлюсь забывчивым с возрастом.
Он закричал:
– Я стараюсь помочь!
– Нет, вы не стараетесь! – Словно драчливый воробей, я бил по его неподвижной груди. – Собираетесь остановить войну и согнать нижних с улиц? Нижние – уличные жители, ты, верхний дурак! Нет улиц, нет нижних! Просто куча потерянных людей, скитающихся без души!
– Но они выжили бы, начали новую жизнь…
Я громко говорил:
– Мы не ваши апачи и сиу! Не ваши африканские рабы! Мы ньюёркские нижние! Был, и будем, долго, до тех пор, пока никто из нас не останется в живых!
Его глаза выражали боль.
– Лазерные удары будут продолжаться, пока не на что будет нацеливаться, не по чему будет стрелять. Они очистят улицы, не рискуя отрядами оонитов. Я не буду – не могу – остановить их. Скажите мне, как добраться до ваших главарей?
– Ни в коем случае. Хотите знать, используйте ваши проклятые наркотики или еще что-нибудь. Как долго, вы думаете, я буду оказывать сопротивление? – Сколько, он думает, я еще прожил бы, сердце в груди так сильно сжалось прямо в эту минуту?
– Я не могу. За вами не признали совершение преступления. Вы имеете конституционные права.
Я замер.
– Вы поджарили детей лазерами с орбиты, разрушили здания, стоявшие более ста лет, и, Боже, отравили газом туннели, заполненные нижними, но переживаете из-за того, что будете вкалывать наркотики в старого человека ради правды? – Я задыхался. – Ты обезумел, верхний?
– Мы живем согласно системе законов.
– Фу. – Я плюнул. – Отведите меня назад, я себя нехорошо чувствую.
Раздраженный, он взял мою руку, помог перешагнуть через камень. Машинально, как и любой нижний, я окинул взглядом руины – годится ли для мзды.
61. Филип
Мы находились на непривычном и незнакомом капитанском мостике «Галактики», отец нежно гладил меня по затылку. Я закрыл глаза, наслаждаясь защищенностью, которую он мне дал, одновременно напуганный тем, что признаюсь в том, что я сделал, с тех пор как мы в последний раз видели друг друга. Как он возненавидел бы меня за это!
Появился запыхавшийся Аллен Зорн.
– Гардемарин… рядовой Зорн, докладывает, сэр. Катер готов, я наполнил дополнительные резервуары кислородом, как вы… сэр, пожалуйста, скажите мне, зачем?
Его некогда чистую рубашку покрывали пятна пота. Синий мундир со знаками отличия гардемарина висел на спинке стула – отец велел Зорну снять его.
– Вы более защищены от опасности, по сравнению со мной. Еще раз заверяю вас, у меня нет планов причинить вред кораблю. Не пытайтесь сделать какую-нибудь глупость, пока я отсутствую. Никто ни в чем не обвинит вас.
– Я не беспокоюсь… да-да, сэр! – глаза юноши были встревожены.
– Машинное отделение наготове?
– Да, сэр.
– Я зарегистрировал в судовом журнале ваше назначение как помощника бортинженера. Это означает, что у вас будут полномочия контролировать двигатели в отсутствие офицера. Я повторяю мои распоряжения: не отклоняйтесь от выбранного курса, за исключением ситуации, когда придется избежать надвигающейся физической опасности для «Галактики».
– Да-да, сэр. Подтверждено и принято. – Зорн прикусил губу. Спустя минуту он поинтересовался:
– Я могу отправиться с вами на катере?
– Разумеется, нет. Зачем же спрашивать?