Площадь диктатуры, стр. 27
1.19. Песни ночных облаков
Погода наладилась за два дня до отъезда. После обеда градусник подтягивался к тридцати, и над Краснодаром нависала влажная дымка. Солнце едва угадывалось в радужном ореоле, было душно, и все время хотелось пить.
Провожать Горлова собралось много народа, одну за другой открывали бутылки "Цимлянского Игристого". Оно пузырилось в мутных граненых стаканах, липкая пена свешивалась с краев и обваливалась на серый замусоренный асфальт. Горлов смущенно улыбался и, поминутно чокаясь, обещал скоро приехать.
– Борис Петрович - наш человек! Казак! - третий раз провозгласил Витя Пониделкин, начальник снабжения в филиале объединения.
– Погода подвела, так к морю и не съездили, - посетовал Цветков. Он много шутил, но выглядел озабоченным.
Улучив момент, он отвел Горлова в сторону: "Извини, не могу сейчас отдать, сколько договаривались. Завтра Котов прилетит, а в кассе, как назло, одни мыши хрумкают. Но ничего, выкручусь, тысяч двадцать мне обещали на недельку. А с тобой, уж извини, позже рассчитаюсь".
– Зачем Котову столько? Ты говорил, что уже расплатился, - удивился Горлов.
– Принять, как следует, - все-таки секретарь райкома, - с собой дать, а главное - магазин в Питере нужен и обязательно со складом. Иначе не раскрутиться. К зиме продукты на Севере подорожают, а я уже договорился с Трансагентством насчет машин - будем овощи отсюда возить. Надежный человек нужен, очень на тебя рассчитываю.
– Какой из меня торговец? - удивился Горлов.
– Тебе не за прилавком стоять, а в остальном разберешься. Голова - она во всем голова.
Объявили посадку. В накопителе было тесно, очередь на досмотр едва двигалась, у милиционера на кителе выступил пот. Горлов едва успел вдохнуть свежего воздуха - в подошедшем автобусе было так же душно. Машина долго петляла по взлетному полю и, наконец, остановилась перед трапом.
Горлову опять досталось хорошее место - у окна в первом салоне. Кондиционер работал, и скоро стало так холодно, что пришлось достать свитер.
"Сейчас заставят пересаживаться", - оглядываясь, подумал Горлов. Но никто его не тревожил. Солнце уже клонилось к горизонту и ярко блеснуло на развороте. Самолет медленно выруливал, потом замер, и, жутко взревев двигателями, рванулся вперед и вверх.
Быстро мелькнули и остались сзади окраины Краснодара, маленькие домики с высоты были похожи на спичечные коробки. Самолет пробил облачность, и земля скрылась под рыхлым белесым покровом, а небо загустело неправдоподобной синью. Горлов сидел по правому борту, куда не доставало солнце. От перепада высоты заложило уши, исчез гул моторов и вообще все звуки. Ему казалось, что он плывет над темно-голубым сиянием, не задумываясь обо всем, что оставалось там, внизу. События последнего времени отодвинулись, он забыл о радостях и неудачах, а прежняя жизнь показалась такой далекой, что неведомо когда и с чего она началась.
Он вздрогнул, почувствовав, как его тронули за плечо, и судорожно сглотнул. Будто рядом хлопнули в ладоши, он сглотнул еще раз и стал слышать.
– Вам лимонад или воду? - спрашивала стюардесса, протягивая поднос. Горлов взял две порции: желтенький напиток с приторно сладким лимонным привкусом и газированную воду.
– Пожалуйста, принесите кофе, - попросил он, возвращая бокалы.
– Не положено, - отмахнулась стюардесса.
– Тогда чай!
– На нашем рейсе горячие напитки не предусмотрены, - стюардесса слегка замялась, и Горлов наугад возразил:
– Но продолжительность полета больше двух часов…
– Хорошо, я сейчас принесу.
Через несколько минут она вернулась с подносом, поверх которого была накинута салфетка. Поставив его на откидной столик перед Горловым, она села рядом, заслоняя от соседа, сидящего в том же ряду через проход.
– Чтобы другие не просили? - улыбнувшись, спросил Горлов.
– И откуда вы все правила узнали? Кто-то знакомый летает?
– Нет…, - начал Горлов и вдруг вспомнил: - Вы Ларису Волконицкую знаете - высокая, с темными волосами?
– Конечно знаю, нас на работу вместе принимали. Она самая красивая, ее даже хотели снять на рекламу "Аэрофлота", но муж не позволил. Он за ней на "Волге" приезжает, очень ревнивый. Если бы вы не сказали, я б на Ларису ни за что не подумала, она гадостей никому не делает и, вообще - молчать умеет.
– Почему гадостей? - не дождавшись ответа, Горлов переспросил: - Я не понял, какие гадости?
– Ну, это наши секреты, - покраснев, замямлила она.
– Небось, на пассажирах экономите?
– Все-таки натрепалась Лариска!
– Нет, она ничего об этом не говорила. Не верите? Даю честное слово, сам догадался. У вас же все на лице написано.
Горлов еще долго убеждал, что Лариса никаких секретов не выдавала, и в конце концов, признался, что видел ее всего два раза, и как это на самом деле было.
– Наверное, вы в нее влюбились, - вздохнув, сказала стюардесса.
"Влюбился? Что за странная мысль?" - подумал Горлов и хотел, было, возразить, но промолчал, представив ту, о ком говорили. Представил неосязаемо, без имени и лица, только смутный силуэт. Он почувствовал необъяснимую радость и душе стало тепло.
– И почему в нее все влюбляются? Ведь ей никто не нужен.
– Так уж никто?
– Правда, правда. Хоть, кого спросите, все скажут: Ларисе любой мужик - как пень у дороги! Даже обидно.
– Поэтому она свой телефон и не дала, - вздохнул Горлов.
– Вы просили, а она не дала? Вот дура! Ладно, пишите: два-три-девять-ноль-девять-сорок-один. Но, если кто-то другой подойдет, сразу бросайте трубку или спросите Ивана Петровича…
– Почему не Петра Иваныча?
– Кого хотите, а потом скажете, что ошиблись номером. Только не говорите Ларисе, что это я…
– Я вас не выдам, спасибо, - обещал Горлов, записав номер.
– Какие же мы, бабы, стервы - состроим подружке пакость и рады-радешеньки!
Потом ее позвали. Уходя, она обернулась, и Горлов кивнул в ответ. Тем временем совсем стемнело. Далеко внизу непроглядно чернело, лишь изредка мерцали огоньки, а небо было сплошь осыпано совсем близкими звездами. Приглядевшись к отражению в иллюминаторе, Горлов заметил, что все время улыбается.
Самолет качнулся и, глубоко накренившись, стал разворачиваться. Небосклон вдруг озарился голубым и серебристым, а прямо перед собой Горлов увидел сияющий полумесяц. Забыв обо всем, он изумленно разглядывал это сияние, чувствуя нечеловеческую красоту и пустоту небесного свода, но даже внутри себя не мог выразить словами.
Крыло снова качнулось и медленно выровнялось. По его кромке быстро перемещался маленький красноватый огонек. Он выглядел чужеродным и скоро трансформировался в тесную череду светящихся желтых бусинок. Через несколько секунд Горлов разглядел, что это другой самолет, летевший на перпендикулярном курсе и километра полтора ниже.
– Леша, почему не набираем высоту? - спросила Лариса у выглянувшего из кабины штурмана.
– Эшелон закрыт, делаем разводку с краснодарским бортом - диспетчеры опять напутали. Минут пятнадцать потеряли, вряд ли наверстаем, - недовольно ответил тот.
– Не волнуйся, наверстаем, до Челябинска еще далеко, и земля поможет.
– Как же, поможет, если ветер встречный!
– Очень просто: она крутится в нужную сторону.
Часть 2.
Специальная операция
2.1. Зимняя ночь начинается утром
– Зря мы, наверно, старались! - в сердцах воскликнул Горлов. Он понял, что не может переубедить Лахарева, и ни одна из тем, предложенных его сектором, не войдет в план следующего года.
– Не вижу ничего страшного: не вошло в план этого, войдет в 91-м. Главное - сохранить людей, обеспечить их зарплатой. А тут благодаря твоей работе с Краснодаром у нас все в порядке. И есть, чем отчитаться. Переход на гражданскую продукцию - что может быть актуальней? - примирительно сказал Лахарев. - Кстати, министерство предлагает ваши лазерные излучатели двинуть на ВДНХ [12]. Медали обеспечены, так что станешь лауреатом.