В когтях неведомого века, стр. 12

Отказаться было немыслимо, и Арталетов надолго присосался к запотевшему кувшину с восхитительным пенистым напитком, поняв, чего именно ему так не хватало все утро и последующий день.

– Давайте я хоть провожу вас, – заявил наш рыцарь, возвращая обратно изрядно опустевшую посудину и вытирая усы. – А то вечереет вон. Не ровен час…

Девушка снова рассмеялась и так взглянула на Георгия, что у него предательски ослабели ноги и мурашки побежали по спине.

– А вы не боитесь? – спросила девушка несколько изменившимся, более низким и глубоким, голосом. – Сами ведь говорите: не ровен час…

– Чего же бояться? – самодовольно усмехнулся д’Арталетт, подкручивая жидкий усишко. – Я все-таки мужчина, дворянин, к тому же при шпаге…

– Тогда проводите!

Девушка тут же повисла на Жориной руке, всучила ему корзинку, правда уже совсем не тяжелую, и принялась кокетничать напропалую.

Близость юной привлекательной женщины пьянила ничуть не хуже давешнего фалернского. Отвечая невпопад на вопросы, он разглядывал ее украдкой, пытаясь угадать линии фигуры под свободного покроя платьем и невольно отводя взгляд, когда в глубоком вырезе, почти декольте, открывалось несколько большее… Сердце бухало, мнилось ему, на весь лес, кровь то приливала к лицу, и особенно к ушам, то откатывала волной куда-то ниже. Все демоны и бесы мира, казалось, выплясывали за спиной зажигательную тарантеллу, скандируя хором: «Вы же одни в лесу! Чего ты ждешь? Тащи ее в кусты!»

Чтобы хотя бы немного отвлечься, Георгий спросил:

– А как вас зовут, прелестное дитя? Красная Шапочка наверняка?

Девушка игриво стрельнула в него лукавым взглядом из-под длинных ресниц и снова серебристо засмеялась.

– Ну все-таки?

– И Красной Шапочкой тоже…

– А идете, случайно, не к бабушке?

– Как вы угадали?..

Подобная пикировка могла продолжаться долго, но девушка вдруг тоненько вскрикнула и, присев на корточки, схватилась за ногу. Георгий только сейчас с раскаяньем осознал, что очаровательные ножки его попутчицы босы. А он-то, вахлак, тащил ее, не разбирая дороги, по всяким там шишкам и сучкам. Казанова хренов!

– Вы поранились? Покажите-ка ногу!

Девушка не отвечала, только жалобно, как обиженный ребенок, плакала и, раскачиваясь от боли, сжимала ступню. Еще раз выругав себя последними словами, запас которых после общения с Серегой значительно расширился, Арталетов рухнул на колени и протянул руку к изящной ножке Красной Шапочки. Платьице ее высоко задралось, обнажив прелестные коленки так соблазнительно, что Георгий непроизвольно сглотнул.

– Покажите ногу! – снова потребовал он. – Я постараюсь помочь вам…

Присев на мох, пострадавшая доверчиво протянула ему стройную ножку, оголившуюся чуть ли не… Жора мужественно старался не смотреть, до каких пор. Он долго ощупывал и массировал узкую ступню, по-докторски приговаривая:

– Так больно?.. А так?.. А так?..

Пока не заметил робкую улыбку, проступающую сквозь слезы.

– Уже не больно. Ни капельки… – прошептала Красная Шапочка. – Вы так помогли мне…

Неожиданно их лица оказались совсем рядом. Настолько, что Георгий ощутил тонкий цветочный аромат, исходящий от юной кожи…

– Не помешаем? – раздался прямо над ухом у Арталетова грубый, пропитой голос.

Резко оттолкнув попутчика, девушка вскочила на ноги, разом позабыв про травму.

В двух шагах от Георгия, уперев руки в боки, возвышалось с полдюжины рослых широкоплечих молодчиков, физиономии имевших такие…

– Кто вы такие? – Жора тоже вскочил на ноги, автоматически хватаясь за эфес шпаги.

Главарь, стоявший на шаг впереди остальных, неторопливо извлек из-за спины широкий топор на длинной рукояти и подкинул его на ладони, давая противнику налюбоваться сим инструментом вдоволь, а заодно и трезво прикинуть свои шансы в случае чего.

– Ты за зубочистку-то свою не хватайся, не напугаешь нас этим… Дровосеки мы, дровосеки. Девушек, по совместительству, выручаем… От вот таких прощелыг, как ты, козел…

– Я попросил бы, товарищи!.. – Голос Арталетова предательски дрогнул: один, даже со шпагой, почти, впрочем, бесполезной, против шестерых громил, несомненно уголовников, да еще вооруженных топорами…

– Арденнский волк тебе товарищ! – проникновенно сообщил главарь, закатывая свободной рукой рукав…

7

Естественно, вы понимаете, что ничего путного заплывший глаз Георгия найти в темноте не мог…

Привел его в чувство далеко за полночь заметно остывший воздух.

Избитое тело выло и кричало, ныло и стонало, скулило и вопило, а мертвенно бледный диск луны, низко висящий над лесом, казалось, сочувственно подмигивал: не дрейфь, мол, Жора, прорвемся…

Жора, борясь с головокружением и подступающей тошнотой, кропотливо, с трудом, будто собирая головоломку, выуживал из мутного коктейля своей памяти осколки событий вчерашнего вечера.

Лесная прогулка… Девушка в кокетливой красной шляпке… Умопомрачительно вкусные пирожки… Холодный сидр… Заноза… Дровосеки… Стоп!

Он схватил себя обеими руками за грудь и застонал от бессилия. Так и есть: мешочек с прибором возвращения, который Георгий про себя уже окрестил было «хрономобилем» и хранил за пазухой, как ладанку, пропал!

Вместе с заветной машинкой пропало все. То есть совсем все. Совершенно.

Георгий лежал в траве, одетый в какое-то вонючее грубое рубище, явно с чужого плеча: рваные штаны, едва достающие до лодыжек, но непомерно широкие в талии, и жутко тесная рубаха с длиннющими рукавами, до удушья стискивающая грудь. Ни костюма, ни сапог, ни шпаги, ни кошелька с наличностью.

«Вот так погулял по лесу… А девчонка-то наверняка наводчица. Что ж, Георгий Владимирович, попались вы на тривиальный „гоп-стоп“, замаскированный под защиту несчастной девушки от гнусного насильника. Благодари Бога, дурак, что живой остался: легко могли и топориком по темечку…»

Жоре, несмотря на весь ужас происшедшего с ним, стало мучительно стыдно за то, что его, бесчувственного, переодевали в эти вонючие тряпки наверняка на глазах такой красивой и такой подлой незнакомки. Он даже застонал, представив свое голое, бледное и не слишком-то атлетическое тело, беспомощно култыхающееся в чужих грубых лапах… Если бы под рукой была шпага, он бы от стыда пронзил ею сердце… Свое, любого на выбор дровосека или незнакомки… Нет, скорее всего свое…

Где-то неподалеку, словно в ответ на эти мысли, раздался тоскливый вой, надо думать, волчий.

«Только не заблудитесь в лесу, – всплыли в памяти прощальные слова Леплайсана. – Здесь водятся волки…»

Ну вот, только волков нам и не хватало. Хоть арденнских, хоть тамбовских…

Луна внезапно превратилась в сверкающую полосу, наискось перечеркнувшую почерневшее небо, и все погасло…

Вторично Жору привел в себя хруст веточек под чьими-то тяжелыми шагами.

– Помогите… – позвал он неуверенно, уже не зная, чего ожидать от ночных прохожих. Почему-то ему казалось, что приближаются к нему двое, если не больше, – очень уж дробной получалась поступь. Неужели дровосеков-рэкетиров прошибла совесть и они возвращаются, чтобы вернуть пострадавшему беззаконно отнятое?

– Сейчас, помогу… – раздалось где-то совсем близко. – Чем смогу, конечно…

Судя по голосу, приближавшийся если и не был постоянным клиентом отоларинголога, а заодно и логопеда, то чрезвычайно остро нуждался в их помощи: очень уж неразборчивыми получались у него слова, перемежаемые таким сипом и хрипом, как будто их издавали порядком неисправные кузнечные меха.

«Слава богу! – порадовался про себя Георгий. – Добрый старичок, видно, проходил мимо, на мое счастье…»

– Где ты тут? Хоть голос подай, мил человек…