Америка off…, стр. 54

– Хватай его! – заорали в толпе преследователей, видя, что задержать беглеца, кроме одинокого прохожего в лице Вайцхогеля, некому. – Задержи эту черно…ую тварь! Ты же немец, черт тебя раздери!

Да, он настоящий немец.

Но паренек же один против целой толпы!

А если он преступник?

Но его же растерзают!

А если он заслужил?..

Инстинкт цивилизованного человека, требующий защитить слабого, еще боролся в душе Курта с поднимающимся откуда-то изнутри первобытным чудовищем, как нога сама, совершенно независимо от тела оказалась выброшенной в сторону…

Да, юному Курту не раз приходилось раньше, в прошлой жизни, отстаивать кулаками свой авторитет в подворотнях одного из рабочих кварталов Берлина и теперь, казалось прочно забытые, навыки уличного «отморозка» дали о себе знать…

Сшибленный с ног подножкой, темнокожий парень с размаху покатился наземь, окончательно разбивая лицо о брусчатку. Он еще успел с обидой и недоумением взглянуть на показавшегося ему таким безопасным господина, как толпа настигла его, скрыв под своей массой.

Толпа копошилась словно допотопное многоногое страшилище, утробно хэкая и хохоча десятками глоток непонятно чему, а Курт, стоял все так же сжимая в побелевшей руке бронзовый кулак. Он с ужасом глядел, как от аморфного тела гадины отваливается, словно насытившись, то одна, то другая составная часть, сразу превращающаяся в самого обычного, немного смущенного и растерянного человека…

Когда толпы не стало, на том месте, где она только что была осталась только изломанная и безжизненная кукла, лежащая в луже чего-то, напоминающего густеющее на глазах машинное масло…

– А ты молодцом, парень! – хлопнул кто-то Курта по плечу. – Как ты его!.. Я-то думал, не догоним мы этого зверька, а тут ты… Молодцом! Пойдем с нами – таких, как этот гаденыш еще пол-Берлина…

Вайцхогель в ответ отчаянно замотал головой и, расталкивая разгоряченных убийством недавних обывателей, а теперь – безжалостных охотников, кинулся к своей машине, забыв про сигареты.

«Домой! – сверлила его оледеневший мозг одна-единственная мысль. – Только домой!.. Запереться и накрыть голову подушкой!.. Домой!..»

Где-то вдалеке залаяла, приближаясь, полицейская сирена…

Подумать только: какие-то три месяца назад к северу от Тампы простиралась еще половина Флориды. Теперь же северная часть залива Тампа-Бей терялась в густом молоке вечного тумана а графство Пинеллас, западнее которого раньше плескались только волны Мексиканского залива, теперь граничило непосредственно с Мексикой, причем по суше! Увы, соседство с Мексиканским заливом было, несомненно, приятнее, чем со смуглым народцем, давшим название сим водным просторам, потерявшим изрядную часть своей акватории.

– Господа! – орал в мегафон, синея от натуги, хотя в этом не было никакой необходимости – звуковая волна исходящая от прибора и так чересчур сильно давила на барабанные перепонки – лейтенант Национальной Гвардии Петерсен. – Прошу вас отойти от временной демаркационной линии не менее, чем на сто ярдов…

Временная демаркационная линия, иначе говоря – граница, возникла здесь, где ее отродясь не бывало, разумеется, не от хорошей жизни. Просто, проблемы, с которыми ранее постоянно, день ото дня, сталкивались пограничные службы штатов Техас, Нью-Мексико и далее на запад, внезапно стали насущными для Флориды, вот и все. Какие проблемы? Незаконные мигранты – вот главный источник всех проблем.

Едва улеглась суматоха, связанная с пропажей почти всего Американского континента, сметливые «южные соседи» сообразили, что ничего их сейчас не удерживает от вожделенного переселения в «Страну Благоденствия», пусть и немного урезанную. Ведь не все ли равно бедняку-пеону, будет он рыться в помойке городка за которым стоит вся Америка или только половина одного из ее пятидесяти штатов?

Сперва, конечно, это проблемой не казалось, но когда на улицах нынешних «северных» графств стало не протолкнуться от веселых темнокожих людей, абсолютно не понимающих по-английски, власти забили тревогу. Отлавливать этот, обладающий подвижностью ртути, народец было равносильно попытке вычерпать озеро решетом, поэтому, смирившись на время с уже проникшими на территорию «трехзвездных штатов» нелегалами, было решено перекрыть путь, по которому они проникали.

Казалось бы, чего проще: отгороди забором узенький перешеек между «облачной стеной» и Заливом и – порядок, ан нет! Шустрые мексиканцы тут же принялись огибать заслоны по «туманной территории» (на той стороне их точно так же отлавливали полицейские Канады и Аляски) и заходить «с тылу». Самые настойчивые скрытно, под покровом тумана, пересекали весь штат, чтобы свалиться как снег на голову аж в Канаверале. Пришлось строить заградительный барьер из колючей проволоки вдоль всей «стены», да, к тому же, не простой, а снабженный сигнализацией и многорядный. Некоторые горячие головы даже предлагали устроить минные поля, но подобные инициативы были строго-настрого запрещены новым Президентом США. Благо, что канадские власти, вникнув в суть ситуации, возводили по свою сторону такой же барьер.

От посягательств с моря, берега штата прикрывал целый флот сторожевиков, благо, базы ВМФ не отчалили неизвестно куда вместе с материком, как известная всем Пенсакола, [68] а остались в распоряжении властей. Для нужд обороны от нескончаемого нашествия реквизировались даже моторные яхты и катера, тем более, что более двух третей их остались без хозяев…

Красота и благолепие? Отнюдь.

Пронырливые «латиносы» мигом смекнули, что раз минировать границу никто не стал, значит и бояться обстрела со стороны пограничников не стоит и, выбирая момент, когда какой-нибудь участок оставался без присмотра, брали его штурмом, вырезая «колючку» километрами (а что: полезная в хозяйстве вещь!). Ликвидировались подобные «инвазии» подолгу и с большим трудом, поэтому Национальной Гвардии был отдан приказ рассредоточиться вдоль всей границы в пределах видимости и препятствовать налетам. Препятствовать приходилось подручными средствами: от дедовских дробовиков, заряженных крупной солью, до слезоточивого газа и водометов. Применять боевое оружие было по-прежнему категорически запрещено…

Лейтенант Петерсен отхлебнул тоника из поднесенного ему гвардейцем стакана (зверски саднило горло, а правительственные гады из Майами никак не могли подвезти акустическую аппаратуру) и снова приник к мегафону, так как противоположная сторона, вроде бы мирно принявшаяся за ланч, снова активизировалась по всему видимому фронту.

– Господа! – снова кричал в мегафон лейтенант, хотя «противник» совершенно не обращал на его потуги внимания. – Настоятельно прошу вас отойти от временной демаркационной линии не менее, чем на сто ярдов! В противном случае имею полномочия открыть огонь на поражение…

Из толпы атакующих вылетели сразу три «пляжных» джипа на огромных дутых колесах, оснащенные бульдозерными ножами. Ревя моторами они промчались прямо сквозь заграждения, снося напрочь серебристую паутину проволоки и волоча за собой вырванные с корнем из ненадежного песчаного грунта столбы. За ними в образовавшиеся прорехи хлынули толпы возбужденных людей, орущих во всю глотку и, от полноты чувств, палящих в воздух из множества самых разнообразных стволов.

Кто и с какой стороны первым произвел первый прицельный выстрел, так и осталось впоследствии невыясненным. Американские власти обвиняли во всем мексиканцев, те – национальных гвардейцев… Но это все не существенно.

День 12 октября 200… года вошел в историю, как первый день Американо-Мексиканской войны, первой в новом тысячелетии…

23

На шестой день, когда почерневший от горя Сергей все еще сидел, уставясь мертвыми глазами на дорогие могилы, перед ним явился сумрачный и непривычно деликатный атлант.

– Кх-хм, – отважился он, наконец, потревожить скорбящего путешественника, а когда тот не обратил никакого внимания, позвал. – Э-эй, Сергей…