Хранитель, стр. 1
Роберт Шекли
Хранитель
Он приходил в сознание медленно, понемногу начиная ощущать боль во всем теле. В животе что-то болезненно пульсировало. Он попробовал вытянуть ноги.
Ноги ничего не коснулись, и он вдруг понял, что его тело не имеет никакой опоры.
«Я мертвец, – подумал он, – свободно парящий в пространстве».
Парящий? Он открыл глаза. Да. Он именно парил. Прямо над ним находился потолок… а может быть, пол? Он едва удержался от крика, моргнул – словно прозрел, увидев наконец, что его окружает.
Было ясно, что он находится в космическом корабле. Кабина напоминала поле боя: вокруг дрейфовали ящики и приборы, явно вырванные со своих мест каким-то внезапным резким толчком. По полу тянулись обгоревшие провода. Выдвижные ящики стеллажа у стены сплавились в единый монолит.
Он озирался по сторонам и ничего не узнавал. Похоже, все это он видит впервые. Вытянув руку, он оттолкнулся от потолка и поплыл вниз. Затем, оттолкнувшись от пола, попробовал ухватиться за настенный поручень. А ухватившись, попытался собраться с мыслями.
– Всему этому, несомненно, есть логическое объяснение, – произнес он вслух, чтобы услышать собственный голос. – Осталось только вспомнить – какое.
Вспомнить…
Как его имя?
Он не знал.
– Эй! – крикнул он. – Есть здесь кто-нибудь?
В узком проходе гулко прозвучало эхо. Ответа не было.
Уворачиваясь от дрейфующих ящиков, он пролетел через кабину – и спустя уже полчаса убедился, что на корабле, кроме него, никого нет.
Он снова вернулся в нос корабля, где находился длинный пульт с установленным перед ним мягким креслом. Он пристегнулся ремнями к креслу и принялся изучать пульт.
Над пультом помещались два экрана, большой и малый. Под большим располагались две кнопки: «передний обзор» и «задний обзор». Под кнопками имелась откалиброванная шкала. Малый экран не имел никакой маркировки.
Не найдя других элементов управления, он нажал кнопку переднего обзора. Экран прояснился, показав черное пространство со светящимися точками звезд. Он долго изумленно разглядывал их, наконец повернулся к экрану спиной.
«Во-первых, – подумал он, – необходимо собрать воедино все, что я знаю, и посмотреть, какие из этого можно сделать выводы. Итак…»
– Я – человек, – сказал он. – Нахожусь в космическом корабле, в космосе. Мне известно, что существуют звезды и планеты. Теперь посмотрим дальше…
Его познания в астрономии оказались ничтожными, в физике и химии – и того меньше. Из английских писателей ему удалось припомнить лишь Тройдзела, популярного романиста. Он знал имена авторов некоторых исторических книг, однако начисто забыл их содержание.
А еще он знал, что название этому – амнезия.
Внезапно он испытал огромное желание увидеть себя, взглянуть на свое лицо. Тогда наверняка вернутся и память и самосознание. Он снова поплыл по кабине, разыскивая зеркало.
Обнаружив еще один стеллаж с выдвижными ящиками, он стал поспешно открывать их один за другим, выбрасывая содержимое в невесомость. В третьем ящике он нашел бритвенный футляр с маленьким стальным зеркальцем и принялся озабоченно изучать свое отражение.
Бледное вытянутое лицо неправильной формы. Черная щетина на подбородке. Бескровные губы.
Лицо незнакомца.
Стараясь не поддаваться панике, он бросился обыскивать кабину в надежде отыскать какой-нибудь ключ к разгадке тайны собственного «я». Он торопливо хватал пролетающие мимо ящики и рылся в них, однако не находил ничего, кроме запасов съестного.
Тогда он остановился и внимательно оглядел всю кабину.
В углу плавал листок бумаги с обгоревшими краями. Он поймал его.
«Дорогой Рэн, – начиналась записка, – химики очень торопились и делали проверку пентина наспех, в последнюю минуту. Похоже, существует большая вероятность потери памяти. Она может быть вызвана сильнодействием препарата и околошоковым состоянием после того, что ты перенес, – неважно, сознаешь ты это или нет. Они поставили нас в известность только сейчас! Я наскоро пишу тебе весточку за четырнадцать минут до времени „ноль“ как напоминание в том случае, если они окажутся правы.
Во-первых, не ищи никакого управления кораблем. Все автоматизировано или, по крайней мере, должно быть автоматизировано – если эта груда склеенного картона выдержит. (Не вини техников, у них практически не было времени закончить работу и отправить корабль до вспышки.)
Твой курс выбирается с помощью автоматической системы планетарной селекции тютелька в тютельку. Не думаю, что ты способен забыть теорию Маргелли, но если ты все же ее забыл, не бойся, что приземлишься у каких-нибудь восемнадцатиголовых разумных сороконожек. Ты достигнешь планеты с гуманоидной жизнью, потому что она обязательно должна быть гуманоидной.
Ты, возможно, окажешься немного побитым после старта, но пентин поможет тебе выкарабкаться. Если кабина будет в беспорядке, то лишь потому, что мы не имели времени проверить все допуски на прочность. Теперь насчет твоей миссии. Сразу же обратись к помощи проектора номер один, что в пятнадцатом ящике. Предохранительная защита установлена на самоуничтожение после одного просмотра – убедись, что ты понял это. Миссия чрезвычайной важности, док, и каждый мужчина и женщина Земли с тобой. Не дай нам потерпеть крах».
Под текстом стояла подпись какого-то Фреда Андерсона.
Рэн – если записка предназначалась ему, то он и есть Рэн, – осмотрелся в поисках пятнадцатого ящика. И сразу увидел, где тот находился. Ящики с одиннадцатого по двадцать пятый оказались искорежены и оплавлены, а их содержимое погибло.
Теперь лишь обгорелый листок бумаги связывал его с прошлым, друзьями и всей Землей. И хотя потеря памяти все же имела место, ему стало заметно легче оттого, что этому нашлось объяснение.
Но в чем же дело? Почему корабль отправляли в такой спешке? Отчего в корабль поместили именно его? И почему его одного?
Да и эта миссия чрезвычайной важности… Если она жизненно необходима – почему ее не обезопасили лучшим образом?
В записке оказалось больше вопросов, чем ответов. Нахмурившись, Рэн снова подплыл к пульту. И опять посмотрел на экран с видом звездного неба, пытаясь понять причину.
Может, все дело в страшной болезни, а он единственный, кто не заразился? И тогда построили корабль и отправили его в космос. А миссия? Контакт с другой планетой, поиск противоядия и доставка его на Землю…
Бред.
Он снова оглядел пульт и нажал кнопку заднего обзора.
И едва не потерял сознание. Слепящий, обжигающий глаза свет заполнил все поле экрана. Он поспешно уменьшал изображение, пока наконец не уяснил, что это. И в письме упоминалась вспышка.
Теперь Рэн знал точно, что Солнце превратилось в Новую звезду, а Земля уничтожена.
Часов на корабле не оказалось, и доктор Рэн понятия не имел, сколько времени длился его полет. Потрясенный случившимся, он летал и летал по кораблю, то и дело возвращаясь к экрану.
Корабль набирал скорость, а Новая становилась все меньше и меньше.
Рэн ел и спал. Он облазил весь корабль, забирался в самые укромные уголки. На пути все время попадались плавающие в невесомости ящики, он подтягивал их к себе и осматривал содержимое.
Прошли дни – или недели?
Спустя некоторое время Рэн постарался соединить известные ему факты в единое целое. Имелись, конечно, пробелы и вопросы, к тому же, возможно, он что-то неверно понял – но начало было положено.
Итак, его выбрали, чтобы отправить в корабле в космос. Не как пилота, поскольку корабль был полностью автоматизирован, а по какой-то иной причине. В письме его назвали «док». Возможно, это означало, что он доктор.
Вопрос: доктор чего?
Он не знал.
Создатели корабля понимали, что Солнце превращается в Новую, и, очевидно, не имели возможности спасти значительную часть населения Земли. И тогда они пожертвовали собой и всеми остальными, чтобы спасти его.