Пастырь Вселенной, стр. 59

Владимир опустошенно смотрел, как мимо него идут силлуриане, ведомые, будто скот на бойню. Владимир боялся увидеть среди них знакомое лицо. Но ведь бывают же иногда предчувствия — Володя знал, что сейчас он увидит Лайну. Это просто сделалось его навязчивой идеей. Он понимал, что это маловероятно, если вообще возможно, но он смотрел и смотрел на людей, которым оставалось быть собою считанные минуты, и совсем не удивился, нащупав взглядом знакомый профиль. Лайна, мрачно глядя под ноги, понуро брела среди ближайшего к Владимиру ряда колонны. Сомнений быть не могло — это была именно она. Владимир схватил за руку Лею и словно обжегся, натолкнувшись на черную броню комбинезона там, где он за долгие недели их общения привык встречать нежную податливость женской плоти. Лея обернулась, снимая с лица капюшон. Владимир сделал то же самое, расстегнув «молнию» камуфляжной куртки от лба до шеи, — Владимир и Лея сейчас остро чувствовали потребность видеть, ощущать друг друга.

Лея четко отследила момент болезненного изменения выражения Володиных глаз, наполнившихся вдруг острой личной болью, и, схватив его за руку, спросила вымученным шепотом:

— Ну, что с тобой? Нервы или что серьезнее?

— Серьезнее, — опустошенно выдохнул Володя. — Похоже, нам придется кое-кого спасать.

— Ты что, с ума сошел? — серьезно спросила Володю Лея.

— Понимаешь, среди них человек, который спас мне жизнь, — отозвался Володя.

— Не человек, а силлурианин, — поправила Лея. Однако ее поправка осталась без ответа, и она продолжала: — Ты что, не понимаешь, что мы для него не можем сделать вообще ничего, даже при всем желании.

— Для нее, — откликнулся Володя.

— Ах, еще и для нее, — насмешливо-раздраженным и тоном ответила девушка. — Это по-русски называется «наш пострел везде поспел», верно?

Владимир сам испугался накрывшей его волны холодного гнева в адрес Леи, вполне закономерно ровновившей его, и попытался ответить ей спокойно и рассудительно.

— Милая, понимаешь… — начал он. — Эта девушка была инструктором в нашем отряде по уничтожению сквирлов. Если бы не она, я бы погиб.

Владимир имел в виду эпизод с Ринитом, покоренным чарами королевы сквирлов. Лея же, в свою очередь, насмешливым жестом указала на дорогу и сказала:

— Ты что, правда не понял, что если бы не такие, как она, то твоя слаборазвитая Земля не ввязалась бы в противостояние великих цивилизаций и была бы сейчас свободна; что такие, как эта твоя спасительница, и напустили своих зверей на твою планету? Расслабься, ты ей ничего не должен, забудь о ней.

— Ты не понимаешь, — терпеливо продолжал гнуть свое Володя, — она же не виновата, что политики Силлура сыграли с нами такую гнусную шутку; она спасла меня, рискуя собой, и мне наплевать, какой она расы; мы должны сделать все, что зависит от нас, чтобы ее спасти…

— Уже мы? — с ехидцей в опустошенном новой проблемой голосе отозвалась Лея. А потом, не в силах сдерживать рвущийся наружу вопрос, выпалила: — Между вами что-нибудь было? Только честно, я не обижусь.

Владимир взглянул на горящее злобой лицо Леи и подумал: «Так я тебе и поверил, что не обидишься… Конечно, не обидишься — только убьешь на месте, без всяких обид». И сказал вслух:

— Ну, я же говорил тебе, что ты у меня первая. И единственная. Я же тебе не врал.

«Господи, — думал Володя, — в двадцати метрах от нас людей гонят страшно подумать куда, а у нас тут сцена как в бразильской „мыльной“ опере…» Лея, кажется, думала о чем-то похожем. Схватив Владимира за руку, она потащила его подальше от дороги и, резко повернув к нему свое лицо, гневно сказала:

— Знаешь, Володя, у вас на Земле все такие вруны, что выдумали даже уникальное какое-то, для цивилизованной Вселенной, понятие — «честное слово», будто соглашаясь заранее, что все остальные слова могут оказаться враньем. Так вот дай мне его, что у тебя с твоей «спасительницей» не было действительно ничего — ни ласк, ни поцелуев, а не только животного слияния.

— Ничего. Честное слово, — серьезно ответил Владимир.

— А ты понимаешь, что если ты просишь меня помочь тебе ее спасти, то ты становишься моим должником?

— Это как? — в недоумении спросил Володя.

— А так, — уже спокойно откликнулась Лея. — Сейчас я вхожу в твое положение по моей большой любви к тебе, а когда-нибудь, если мне, возможно, чего-нибудь ОЧЕНЬ надо будет, я напомню тебе, и ты войдешь в мое положение. Идет?

Владимир, надув щеки, задумался на мгновение, а потом вместе с воздухом выдохнул:

— Хорошо.

— Ладно, — недовольно пожала плечами Лея. — Тогда слушай. Я устройство хокс-центра хорошо знаю. И скажу сразу, что до операции ее отбить так же невозможно, как на вашем самолете долететь до Силлура, понял?

Владимир почувствовал, как внутри у него все холодеет. Он не знал, НАДО ли спасать Лайну после операции. Но потом, вспомнив свой разговор с Зубцовым в день расформирования отряда, тогда оба они изрядно набрались, и полковник разоткровенничался — сказал, что у них с Лайной еще ничего не было, что она девушка и после войны станет его настоящей женой. И, сопоставив это с тем, что молодых женщин будут хоксировать под сексуальных рабынь, понял, что НАДО. Даже если с Лайна после хокса превратится в живой памятник самой себе, как какое-нибудь чучело. Володя понял, что, может, спасать ее и не следует, но вот НЕ СПАСТИ ее он не может.

Лея, догадывавшаяся, о чем думает сейчас ее муж, робко предложила:

— Слушай, может, лучше пристрелим ее, и дело с концом? Может, так для нее же будет лучше, как ты думаешь?

Володя ответил вопросом на вопрос:

— А после хокса они умеют говорить? Помнят свое и имя, прошлое?

— Говорить умеют, имя помнят, — кивнула Лея, — прошлое же — так, кусками. Ну, знаешь, они как трехлетние дети — она сама не рада будет такой жизни.

А вот это Лея сделала зря — сравнила существо после хокса с ребенком. Если бы она била на то, что Лайне суждено было стать слюнявой похотливой дурочкой, Володя, быть может, еще подумал бы над ее предложением… Но дети для поэтически настроенных землян, как известно, цветы жизни.

— Нет, мы сделаем для нее все, что от нас зависит, — откликнулся Владимир, — а уж жить ей такой или нет, пусть потом Зубцов решает.

— А это еще почему? — искренне изумилась Лея.

— А, я тебе еще не сказал, — с грустной улыбкой ответил Владимир. — Она, как бы это поточнее, его невеста.

Лея лишь покрутила головой вместо ответа и, кажется, впала в глубокую задумчивость от такого оборота. А потом сказала с какими-то нездорово веселыми нотками в звенящем голосе:

— А что? Знаешь, это даже забавно. По-своему. Мы ее попробуем отбить. Идет?

Глава 24

РАБЫНЯ

Владимир и Лея вернулись в свою пещеру и подготовили вещи к скорому отлету. Теперь можно было прыгнуть в корабль и лететь. Увы, если им удастся бежать втроем, то половину пожитков придется оставить на Силлуре. Володя за считанные минуты разделил вещи на первостепенные — которые сразу же заняли место в багажнике — и второстепенные, которые они возьмут в случае, если по какой-либо причине не смогут отбить Лайну. Лея, собирая вещи, бросила мимоходом:

— Скажи мне, Володенька, а если убьют меня, ты что же, полетишь в космолете вдвоем с этой дурочкой, да?

Володя, обернувшись, сказал в ответ:

— Да что ты. Я же даже кораблем управлять не умею.

— Ладно, — согласилась Лея. — А если тебя убьют, милый, я ее застрелю и полечу одна. И не на Землю, а на Анданор. И, к слову, в этом случае я не обещаю, что не выйду там замуж, слышишь? Кстати, еще не поздно отказаться от твоей безумной затеи.

Владимир молчал, сжав зубы. Ну что тут скажешь? Ведь Лея, возможно, была права… Лея сказала Владимиру, что они могут не торопиться — операция проводится полностью автоматизированно, что исключает возможность подкупа хоксируемыми живых хирургов. Она занимает в пересчете на земное время, с учетом этапности и очереди, около трех часов в земном исчислении.