Пастырь Вселенной, стр. 44

Владимир наконец ощутил, как счастье от того, что он правда жив, и что его возлюбленная с ним, и что на этом этапе его жизни произошел-таки пусть промежуточный, но хеппи-энд, стало певуче наполнять собою каждую клеточку его тела. Это было так сладостно, что даже сравнить было не с чем. Куда там, радость от первой сигаретной затяжки после суточного перерыва не шла с этим сладостным восторгом непрерванности бытия ни в какое сравнение. И Володя молчал и молча слушал Лею, которая, похоже, и не ожидала, что реакция Владимира на ее месть будет мягче, а потому, оставляя паузы в своей речи для возможных Володиных ответов, нимало не смущалась, если он ими не пользовался.

— Ну так вот, — продолжала она свою мысль, не прекращая реанимационных мероприятий своими нежными, ласковыми пальчиками, — я понимала все новые слова, и очень скоро передо мною выстроилась стройная картина того, на что ты пошел ради меня. Милый, ведь это называется предательство. Возможно, тогда-то я в тебя всерьез и влюбилась. Но с моим костюмом все было взаправду, и раздевалась я тогда под дулом плазмомета, с досадой думая, как неправильно у нас с тобою могут сложиться отношения, если ты меня все-таки решился бы изнасиловать.

— И что бы ты сделала тогда? — спросил Владимир, чувствуя, как все его тело наливается новой, игристой, как молодое вино, силой. Володя лишь теперь понял, что значит «чувствовать себя как будто заново родившимся». Это совершенно уникальное, ни с чем не сопоставимое чувство.

— Я бы? — печально улыбнулась Лея. — Ушла бы от тебя этой ночью и оставила бы тебе пронзительную такую записку. Там было бы нечто такое, от чего бы в твоих жилах всю оставшуюся жизнь стыла кровь. А в штабе я соврала бы, что меня содержали совершенно в другой квартире, другие люди. Знаешь, милый, я бы тебя не выдала, но тебе бы от этого было не легче, поверь. И уж ты бы меня никогда больше не увидел, это уж точно, — сказала Лея, ложась на Владимира всем своим изумительным, мягким, податливым, теплым, сказочным телом, которое электрическим током оживляло даже то, что до сих пор оставалось расслабленным и мертвенно-сонным. Лея накрыла его собою с такой неподражаемо непринужденной легкостью, что Владимира даже пронзила ревнивая мыслишка о возможной многоопытности его избранницы. Владимир усмехнулся ходу своих мыслей. Ишь, чего захотел, подумал он. Три минуты назад на краю могилы лежал и думал, сразу ли меня пристрелят или сперва отстрелят ноги из плазмомета. А теперь уж девицу мне в невесты подавай, а не женщину, и Владимир, крепко обняв Лею, припал губами к ее губам, растворяясь в первых могучих аккордах иссушающей симфонии страсти.

Глава 18

СЧАСТЬЕ

Владимир проснулся от жестокого холода на полу своей комнаты. У него было такое ощущение, что прошлой ночью ему приснился самый захватывающий и фантастический сон, на какой только оказалось способным его воображение. Однако рядом с Володей здесь же, возле него, спала прекрасная Лея, и Володя понял, что все события, одно за другим воспроизводимые черным ящиком его памяти, происходили в действительности. Володя обнял девушку — она была горячая, как печка. Владимир с улыбкой погладил ее рукой по спине, как кошечку, и Лея, не просыпаясь, сладко улыбнулась и плотнее прижалась к нему своим нежным телом.

Сейчас Володе было как-то совсем дико представить, что это именно она была в том патруле, на который он совершил нападение меньше недели назад. Сейчас он был убежден, даже не так — он просто знал наверняка, что Лея была той самой женщиной, которая ему суждена от Сотворения мира. Володя подумал, что он теперь, должно быть, единственный землянин, который выиграл от оккупации — ведь если бы Анданор не завоевал Землю, он никогда не встретил бы свою настоящую судьбу, а довольствовался бы такими вот синицами, привычными к мужским рукам, как Лена. Владимир, не в силах совладать с уличным просто морозным холодом, обращающим его дыхание в облачка пара, сейчас стоял над своей спящей красавицей и одевал вот уже второй свитер поверх футболки, любуясь прекрасным телом своей суженой. Володя не сомневался, что ей-то как раз вполне комфортно в этой морозилке, в которую она превратила его жилище. Кожа ее бедер, лица и поясницы была даже чуть розовой и уж во всяком случае без малейших признаков зябких мурашек. «Вот куда уходит вся еда, принесенная Зубцовым на месяц, — усмехнулся с грустинкой Володя, — эта девушка имеет такой метаболизм, что у нее, как у малой птички, все питательные вещества превращаются в тепло. Ну и климат, должно быть, на ее родине». Володя, чувствуя себя возмужавшим и свежим и даже начиная немного согреваться, надел для полного комфорта поверх свитеров еще и кожаную куртку. Если бы была горячая вода, он, без сомнения, принял бы ванну, однако сегодня воду вновь отключили. Ну что же — не может же все быть хорошо. Владимир и так чувствовал себя счастливее, чем когда-либо в жизни. Плазменный пистолет лежал на стуле, и жизнь девушки, как и все прошедшие дни, была в его власти — с разницей в том, что теперь Лея вверила себя Владимиру добровольно, и он сейчас остро чувствовал, какая пропасть лежит между этими ситуациями. А ведь недели не прошло, как Лея поселилась в его квартире. Володя знал, что он уже никогда и никому не отдаст своего счастья, под страхом ли смерти, под угрозою ли пыток. Он теперь, конечно, не был уже настоящим бойцом земного Сопротивления. По-настоящему он теперь чувствовал себя лишь мужем этой волшебной, жестокой и нежной Снежной королевы, навсегда похитившей его сердце. И отогревшей его, как Герда. Володя хотел бы предложить своей милой кофе, но, зная ее аскетичное отношение ко всем психотропным веществам, решил выпить его сам, пока Лея не проснулась.

Владимир налил кипяток, сегодня из-за лютого холода в кухне поднявший особенно пышное облако пара над его чашечкой, и услышал тихий стук босых женских ног по коридору. Лея с улыбкой вошла в кухню и, поцеловав Володю и чуть склонив набок свою прелестную головку, бросила укоризненный взгляд на чашку с ароматным бодрящим напитком. Лея была все так же обнажена и, похоже, чувствовала себя в только что не звенящем морозном воздухе кухни как рыба в воде. Владимир не знал, что этой ночью за широко распахнутыми окнами его квартиры было минус десять, но догадывался, что сейчас в жилище его было не намного выше нуля. Кофе за считанные секунды стал вполне пригоден для питья, а если выждать еще минуту, то его смогут пить разве что анданорцы. Владимир же и так не кололся, не курил, выпивал мало, да и то по праздникам, и не имел не малейшего желания отказываться от скромной радости выпить чашечку кофе таким особым утром. Потому он, не стесняясь с многозначительной улыбкою глядящей на него Леи, взял чашку и с наслаждением отхлебнул живительного тепла, так необходимого сейчас его промерзшему за ночь насквозь, именно как пельмень в морозилке, телу.

— Что, наркоман, кумарит тебя без твоей наркоты? — нежно глядя на Володю, бросила Лея. Володя в ответ засмеялся и сказал:

— А еще говорила, что художественные фильмы не нужны. Где бы еще ты набралась таких словечек?

— Да, — сказала Лея, садясь к Владимиру на колени и обнимая его за шею, — с точки зрения расширения словарного запаса они полезны, не спорю.

Володя погладил Лею по животику и сказал улыбающейся девушке, подарившей в ответ на ласку ему такой лучистый, такой влюбленный взгляд:

— Радость моя, я хочу, чтобы мы всегда были с тобою вместе. Я хочу, чтобы то, что было между нами, было не просто романом. Я готов отдать тебе все свое будущее и хочу, чтобы ты сделала то же самое. Как тебе мое предложение?

Лея коснулась нежными пальчиками щеки Владимира и глубоким, завораживающим голосом, будто идущим прямо от ее сердца, а то и самой души, ответила Володе:

— Думаю, обстоятельства даже способствуют твоему взгляду на вещи. Я уже не офицер Анданора — какой я офицер после того, как не застрелила тебя вчера, ты уже не боец Сопротивления — какой ты партизан после того, как решил развлекаться с моим телом, вместо того чтобы предоставить его для опытов подпольщикам. Но я не это тебе хотела сказать. Знаешь, я раньше не верила в любовь с первого взгляда. А теперь начинаю — в любовь с первого взгляда до последнего вздоха. Так вот, — продолжала Лея, положив ладошку на закованную в куртку и два свитера грудь Володи, которому показалось, что он все равно чувствует теперь тепло ее пальцев сквозь слои шерсти и кожи, — мне кажется, что даже если бы обстоятельства были против нас, я все равно согласилась бы с твоим предложением. Да, милый, я согласна, — сказала Лея, опьяняя Владимира призывным взглядом своих кошачьих глаз и накрепко обвивая руками его шею.