В присутствии врага, стр. 47

— Восьмилетних мальчиков не следует испытывать огнем.

— Характер можно испытывать. Стержень, если он крепок, не сломается.

— И поэтому ты хочешь отправить его в школу? — спросила Фиона. — Чтобы испытать на прочность его решимость быть тем, кто он есть?

Деннис посмотрел ей прямо в глаза и солгал без малейших угрызений совести:

— Именно поэтому.

Он пристроился поудобнее рядом с Фионой и переключил свое внимание на экран телевизора. Теперь там появилась корреспондентка с микрофоном, спокойная гладь воды позади нее казалась рекой, но девушка сказала:

—…канал Кеннета и Эйвона, где сегодня вечером было обнаружено тело неизвестной девочки в возрасте от шести до десяти лет. Труп обнаружили мистер и миссис Эстебан Маркедас, молодожены, плывшие из Рединга в Бат на катере. Хотя данный случай рассматривают как смерть при подозрительных обстоятельствах, следствие еще не пришло к выводу, классифицировать ли эту смерть как убийство, самоубийство или несчастный случай. Источники в полиции сообщают, что на месте происшествия работает местный отдел по расследованию убийств, и в настоящее время с помощью общенациональной полицейской базы данных пытаются установить личность ребенка. Всех, располагающих какой-либо информацией, просят звонить в отделение полиции в Амсфорде.

Корреспондентка закончила, продиктовав номер телефона, высветившийся внизу экрана, и назвав свою фамилию и телеканал, после чего повернулась к воде с серьезным выражением лица, которое, без сомнения, считала адекватным ситуации.

Фиона что-то ему говорила, но Лаксфорд не воспринимал ее слов. В ушах у него гремел мужской голос: «Я убью ее, Лаксфорд, если ты не опубликуешь признание», а за ним слышался голос Ив: «Я скорее умру, чем уступлю тебе», и в эту какофонию вплетался его собственный внутренний голос, повторявший услышанные в новостях факты.

Лаксфорд резко вскочил. Фиона окликнула его. Покачав головой, он постарался придумать какое-то объяснение. И не придумал ничего лучше, чем сказать:

— Черт, я совсем забыл напомнить Родни о завтрашнем совещании.

И отправился на поиски телефона как можно дальше от гостиной.

Сообщение о смерти на канале инспектор Томас Линли получил на следующий день в пять часов вечера, когда вернулся из Нью-Скотленд-Ярда после очередной беседы прокурором. К себе в кабинет он пришел, чтобы навести в нем какое-то подобие порядка. За время последнего расследования хаос тут достиг устрашающих размеров. Вдобавок к отчетам, заметкам, расшифровкам допросов, документации с места преступления и кипам газет, которые помогали Линли в расследовании этого дела, к нему для сортировки, раскладывания по папкам и отправки дальше по инстанции приволокли из чрезвычайного отдела, расформированного вскоре после ареста преступника, кучу сводок, графиков, расписаний, компьютерных распечаток, записей телефонных переговоров, подшивок и других бумаг. Линли работал над материалами почти все утро, прежде чем уехал на встречу с прокурором, и теперь был полон решимости разобраться с ними до конца рабочего дня.

Однако, подойдя к кабинету, он увидел, что кто-то решил помочь ему в расчистке сих авгиевых конюшен. Его помощница, сержант Барбара Хейверс, с сигаретой в зубах сидела по-турецки на полу среди сложенных в стопки папок и, щурясь от дыма, читала какой-то отчет, лежавший у нее на коленях. Не поднимая головы, она сказала:

— Как вы во всем этом ориентируетесь, сэр? Я тружусь целый час, но так и не постигла вашего принципа. Кстати, это моя первая сигарета. Мне нужно было как-то успокоить нервы. Поэтому введите меня в курс дела. Каков принцип? Стопка для хранения, стопка для отправки и стопка для помойки? Так?

— Пока это просто стопки, — ответил Линли, снимая и вешая на спинку стула пиджак. — Я думал, вас уже не будет. Разве у вас не сегодня посещение Гринфорда?

— Да, но когда доеду, тогда доеду. Спешки нет. Вы же знаете.

Он знал. Мать сержанта Хейверс уже полгода находилась в платном частном заведении, хозяйка которого ухаживала за престарелыми, немощными и — в случае с матерью Хейверс — повредившимися в уме. Хейверс навещала мать так часто, как позволял непредсказуемый график ее работы, но, по впечатлению Линли, сложившемуся у него на основании лаконичных реплик сержанта, никогда нельзя было зранее сказать, узнает ее мать или нет.

Барбара глубоко затянулась и из уважения к невысказанному желанию Линли затушила сигарету о бок металлической корзины для мусора, выбросила окурок в корзину. Разыскала среди разбросанных папок свою бесформенную холщовую сумку, выудила из нее мятый пакетик «Джуси фрут» и отправила в рот две пластинки.

— Ну, так что мы будем с этим делать?

— Молиться о пожаре, — ответил Линли.

Деликатное покашливание привлекло их внимание к дверям кабинета. Там стояло дивное видение в ярко-розовом двубортном костюме, из выреза которого пышной пеной выбивалось кремовое шелковое жабо со старинной камеей посередке. Секретарше их суперинтенданта не хватало только широкополой шляпы, чтобы сойти за представительницу королевской фамилии, разодетую для поездки в Аскот.

— Удручающее положение вещей, инспектор Линли. — Доротея Харриман меланхолично покачала головой. — Вы, должно быть, нацелились на повышение. Больший беспорядок только у суперинтенданта Уэбберли. Хотя он умеет добиться его при гораздо меньшем количестве бумаг.

— Не желаешь ли протянуть руку помощи, Ди? — спросила с пола Хейверс.

Харриман взмахнула идеальным маникюром и ответила:

— Простите. Другой долг зовет, сержант. Вас также. Вас хочет видеть сэр Дэвид. Кстати, вас обоих.

Хейверс ткнулась головой в стену.

— Пристрелите нас сейчас же, — простонала она.

— Это не худшая из ваших идей, — заметил Линли. Сэр Дэвид Хильер только что был назначен заместителем комиссара. Две последние стычки Линли с Хильером балансировали на грани между несоблюдением субординации и открытой войной. Чего бы ради ни вызывал их Хильер, хорошего ждать не приходилось.

— С ним суперинтендант Уэбберли, — с готовностью добавила Харриман, возможно желая их подбодрить. — И я из надежнейших источников знаю, что последний час они провели за закрытыми дверями с важнейшим из важнейших — сэром Ричардом Хептоном. Он пришел пешком и ушел пешком. Что вы об этом думаете?

— Поскольку Министерство внутренних дел в пяти минутах ходьбы отсюда, я ничего не думаю, — ответил Линли. — А должен?

— Министр внутренних дел? Пришел в Нью-Скотленд-Ярд? И заперся на час с сэром Дэвидом?

— Должно быть, он мазохист, — вынесла свое суждение Хейверс.

— Примерно через полчаса они послали за суперинтендантом Уэбберли и шушукались с ним оставшиеся полчаса. Затем сэр Ричард ушел. Потом сэр Дэвид и суперинтендант Уэбберли послали за вами двумя. Сейчас они вас ждут. Наверху.

«Наверху» означало в новом кабинете заместителя комиссара сэра Дэвида Хильера, в который тот перебрался со скоростью света, едва его назначение было официально утверждено. В этот день хозяин кабинета был в сером, сшитом на заказ костюме, оттенок которого точно соответствовал цвету богатой гривы его волос. Сэр Дэвид сидел за необъятным письменным столом, положив руки на оправленное в кожу пресс-папье таким образом, чтобы перстень-печатка играл при верхнем освещении. Точно параллельно краю пресс-папье лежал желтый блокнот, исписанный быстрым, уверенным почерком Хильера.

Суперинтендант Уэбберли — непосредственный начальник Линли — неловко пристроился на краешке стула ультрасовременного дизайна, которому отдавал предпочтение Хильер. Уэбберли задумчиво катал туда-сюда по большому пальцу сигару и был похож на медведя в своем твидовом костюме с истрепанными манжетами.

Без всякого вступления Хильер сказал Линли: — Вчера вечером в Уилтшире было найдено тело ребенка. Десятилетнего. Это дочь заместителя министра внутренних дел. Премьер-министр хочет, чтобы расследованием занялся Ярд. Министр внутренних дел хочет того же. Я предложил вас.