Восходящая тень, стр. 207

— Хари Коплин теперь не будет знать, что и думать, — с усмешкой промолвил Бран. Он поправил свой шлем и, повернувшись к Белоплащникам, стукнул тупым концом копья оземь:

— Значит, так. Вы слышали его условие, выслушайте теперь и мои. Вам будет позволено вступить в Эмондов Луг, если вы обязуетесь не брать под стражу ни одного человека без дозволения Совета Деревни. А дозволения не будет, значит — ни единого! И не входить ни в один дом, не испросив разрешения хозяина. Вас пускают в деревню, чтобы вы вместе с нами сражались против общих врагов, когда вас попросят, но хозяева здесь — мы, и мы не желаем, чтобы на наших дверях малевали Клык Дракона. Если вы согласны — добро пожаловать, если нет — езжайте, откуда явились.

Байар воззрился на Брана, словно баран встал перед ним на задние ноги и предложил силой помериться. Борнхальд не сводил глаз с Перрина.

— Ладно, — сказал наконец капитан. — Мы принимаем ваши условия и обязуемся соблюдать их, но лишь до тех пор, пока не минует угроза со стороны троллоков. — Развернув коня, Борнхальд поскакал к своим воинам. Белоснежный плащ развевался за его плечами.

Когда мэр распорядился откатить преграждавшие дорогу фургоны, Перрин почувствовал на себе взгляд Люка. Похоже, самоуверенного лорда все происходящее лишь забавляло.

— Странно, что вы не возражаете, — сказал Люку Перрин. — Помнится, это вы подбивали народ не пускать Белоплащников в деревню.

Люк развел руками:

— Ну, коли им охота иметь дело с Белоплащниками, ничего не попишешь. Своя рука — владыка. А вот вам, Златоокий герой, не мешало бы поостеречься. Уж я-то знаю, каково пригреть змею на груди. Чем она ближе, тем легче ей ужалить. — Люк рассмеялся и поскакал в глубь деревни.

— Он прав, — промолвила Фэйли, продолжая затачивать нож об оселок. — Может, Борнхальд и сдержит слово и не станет в открытую хватать и вязать тебя, но вряд ли он будет недоволен, если какой-нибудь его вояка всадит тебе нож в спину. По-моему, ты принял не самое удачное решение.

— Так ведь не от хорошей жизни, — отозвался Перрин. — Это всяко лучше, чем взять на себя троллокову работу.

В открытый проход въезжали Белоплащники. Скакавшие впереди Борнхальд и Байар смотрели на Перрина с нескрываемой ненавистью. Лица воинов, ехавших стройной колонной по двое, были холодны и суровы — они не испытывали личной вражды к Перрину, но видели в нем Приспешника Тьмы. А Байар, судя по застывшему в ярости лицу, был из тех, кто готов на все.

Перрин подумал, что без охраны ему не обойтись. Пусть уж Даниил, Бан и прочие таскаются за ним по пятам, как они и хотели. Конечно, нелепо ходить повсюду со стражей, будто какой дурацкий лорд, но, с другой стороны, спокойнее спится, если твою дверь караулят надежные люди. Да и Фэйли наверняка будет рада. Вот если бы только они где-нибудь потеряли этот проклятый флаг…

Глава 46. ВУАЛИ

Тесные, извилистые улочки полуострова Калпин, близ Великого Круга, были забиты народом. Над высокими белыми стенами поднимались дымки многочисленных кухонных очагов. Дразнящие запахи приготавливаемой пищи мешались в сыром утреннем воздухе с кисловатым дымом и запахом потных, давно не мытых тел. Детский плач и нестройный гомон, неизбежно сопутствующие большим скоплениям людей, заглушал пронзительный крик вившихся над головами чаек. Окна и двери расположенных в этой части города лавок были забраны железными решетками и заперты давно и, по всей видимости, навсегда.

Эгинин пешком пробиралась сквозь толпу и неприязненно морщилась. Возмутительно! Эти обездоленные беженцы заполонили Круги, ночуют на каменных скамьях под открытым небом, а здешние правители позволяют им умирать с голоду. Конечно, ей следовало радоваться, ибо не могло быть и речи о том, чтобы эти вконец павшие духом людишки оказали сопротивление Коринне, а стало быть, скоро здесь будет установлен надлежащий порядок. Однако видеть все это было неприятно.

Встречные оборванцы в большинстве своем были апатичны, чтобы удивляться появлению среди них женщины в пусть даже простом, но аккуратном, хорошо сшитом шелковом костюме для верховой езды. Впрочем, в толпе то и дело попадались люди в нарядах, некогда дорогих и изысканных, а нынче перепачканных и драных, так что, скорее всего, она если и выделялась, то не чрезмерно. Тем же немногим, кого шелковое платье наводило на мысль о кошельке с деньгами, достаточно было взглянуть на ее крепкий увесистый посох, чтобы отказаться от намерения поживиться за счет одинокой женщины. Портшез и охрану Эгинин сегодня пришлось оставить. Хорошо еще, что этот наряд не стеснял движений.

Несмотря на толкотню и на то, что время от времени приходилось сторониться, давая дорогу подводам и фургонам, которые катили бычьи упряжки или толкали, обливаясь потом, обнаженные по пояс мужчины, Эгинин ни на миг не упускала из виду юркого, как ласка, Флорана Гелба. Этот тип раздражал ее, а после того как она дала ему золота, он отыскал трех женщин, которые лишь отдаленно напоминали тех, кого ему ведено было искать. Наверное, не стоило платить ему за ту, первую, похищенную им женщину. Алчность этого проходимца не имеет предела. Вот и сейчас он снова затеял похищение и клянется, что уж на сей раз нашел кого требуется. Вот теперь Гелб и шел куда-то в компании семи-восьми громил; вслед им неслась брань.

Сзади раздался крик, и Эгинин стремительно обернулась, перехватив поудобнее свой посох. Толпа слегка раздалась, освободив пространство вокруг кричавшего — мужчины в видавшем лучшие времена рваном желтом кафтане. Он стоял на коленях, прижимая к груди перебитую руку. Над ним склонилась женщина в латаном зеленом платье.

— Он только попросил монету! Всего-навсего попросил… — причитала она, указывая на обидчика — нырнувшего в толпу тарабонца в шляпе с вуалью.

Поморщившись, Эгинин отвернулась от покалеченного бедолаги, вокруг которого уже сомкнулась людская масса, — и застыла на месте. С губ ее сорвалось ругательство, что даже привлекло несколько удивленных взглядов. Гелб и его спутники исчезли. Она пробралась к плескавшемуся неподалеку фонтану в виде бронзовой рыбы и, бесцеремонно оттолкнув двух наполнявших кувшины женщин, вскочила на каменный парапет, не обращая внимания на их визгливую брань. Отсюда Эгинин могла смотреть поверх людских голов. Во все стороны разбегались узенькие улочки, но из-за того, что они были извилисты, Эгинин видела не дальше, чем на сотню шагов. Куда бы она ни кинула взгляд, он упирался в обшарпанные грязно-белые стены. Но за несколько минут Гелб всяко не мог уйти далеко.

Присмотревшись, Эгинин увидела его. Флоран Гелб прятался в проеме ворот шагах в тридцати от нее. Поблизости, стараясь остаться незамеченными, жались к стенам и заборам его спутники. В отличие от большинства апатичных голодранцев, головорезы Гелба держались скованно и настороженно.

Итак, похищение произойдет здесь. И конечно же, никто из толпы не станет вмешиваться, как никто не пришел на помощь тому малому, которому сломали руку. Скорее всего, похищение удастся. Но действительно ли Гелб разыскал ту, которая ей требуется? Тогда Эгинин остается только дожидаться, когда он передаст женщину в ее руки. Тогда она и проверит, как срабатывает ай'дам, не на Бетамин, а на другой сул'дам. Но если он опять даст промашку… Эгинин не хотелось думать о том, как придется избавляться от какой-нибудь несчастной: перерезать ей горло или отослать для продажи в рабство.

По улице в сторону Гелба шло множество женщин — большинство с заплетенными во множество кос волосами и вуалями на лицах. Эгинин с первого взгляда отмела двух, которых несли в портшезах. Их сопровождали телохранители, числом всяко не уступавшие шайке Гелба, а мошенники, конечно же, не рискнут лезть с кулаками на мечи. Нет, намеченную им жертву могут сопровождать один-два человека, причем без оружия. Но в таком случае ею могла оказаться почти любая из проходивших мимо женщин — от нищенки в лохмотьях до заезжей селянки в добротном шерстяном платье и невесть как забредшей сюда городской щеголихи в тонких и облегающих — по тарабонской моде — одеяниях.