Властелин Хаоса, стр. 226
Сеонид поставила чашечку на блюдце:
— Он попытается использовать нас друг против друга.
— И возможно, до известной степени в этом преуспеет, — сухо заметила Масури. — Но у нас есть преимущество, мы знаем о нем больше, чем Элайда. Я думаю, ее посланницы рассчитывали встретить пастуха, обряженного в шелковый кафтан. А Ранд, кем бы он ни был, уже не таков. Похоже, Морейн неплохо его обучила.
— Мы были предупреждены, — сказала Мерана. — А они — едва ли.
Растерянно заморгав, Аланна уставилась на них:
— Значит… выходит, я ничего не испортила? — Три Айз Седай кивнули. Аланна перевела дух и расправила юбку, словно только сейчас заметила складки. — Может быть, я еще сумею заставить его принять меня. — Лицо ее стало гораздо спокойнее, в глазах появилась уверенность. — Что же до его амнистии, то нам, видимо, придется временно воздержаться от осуществления каких-либо планов. Но это не значит, что мы не должны их строить. На минуту Мерана пожалела о своей снисходительности. Женщина совершила такой поступок и думает лишь о том, не повредит ли это ее успеху. Однако она вынуждена была признать, что Аланна, наверное, вела бы себя иначе, сумей она действительно заполучить Ранда.
— Все так, Аланна, но это «временно» продлится столько, сколько потребуется.
Аланна поджала губы, однако, выдержав паузу, кивнула.
— Но как привести его к послушанию? — промолвила Верин. — В таком деле нужна осторожность. Волк не собака, он любой поводок оборвет, как нитку.
Мерана призадумалась. Она не собиралась раскрывать все карты перед этой парочкой, не слишком-то уж приверженной Совету в Салидаре, и к тому же опасаясь, как бы Верин не попыталась взять руководство на себя. Сама-то Мерана считала, что знает, как совладать с Рандом; потому ей и поручили возглавить посольство; вся ее жизнь прошла в труднейших переговорах и улаживаниях споров между, казалось, непримиримыми врагами. Ее посредничество всегда приводило к заключению договоров и мирных соглашений, а если в конечном итоге они и нарушались, то такова уж несовершенная человеческая природа. Единственной неудачей Мераны — единственной за все сорок шесть лет
— был Пятый Фалмский Договор. Все это она знала, но за долгие годы некоторые инстинкты укоренились слишком глубоко.
— По счастью, сейчас в Кэймлине находятся некоторые влиятельные особы. Мы встретимся с ними и…
— Меня беспокоит Илэйн, — твердо заявила Дайлин. Тем более твердо, что она находилась наедине с Айз Седай, а в присутствии Айз Седай нельзя дать почувствовать слабину. Особенно если ты одна. И Айз Седай знает, что ты с ней наедине.
Кайрин Седай улыбнулась, но ни ее улыбка, ни спокойные голубые глаза решительно ни о чем не говорили.
— Вполне возможно, Дочь-Наследница еще объявится и воссядет на Львиный Трон. То, что люди считают невозможным, редко оказывается таковым для Айз Седай.
— Возрожденный Дракон говорит, что…
— Мужчины не в меру разговорчивы, леди Дайлин, но ты знаешь, что я не лгу.
Поглаживая серую шею тайренского скакуна, Луан внимательно посматривал по сторонам — вдруг в конюшню войдет кто-нибудь посторонний — и едва увернулся от конских зубов. Вообще-то от всяких неожиданностей должен был уберечь Страж Рафелы, но в последнее время Луан не доверял никому. Особенно тем, кто наносит такого рода визиты.
— Я не уверен, что понял вас правильно, — коротко сказал он.
— Единство лучше раскола, — отозвалась Рафела, — мир лучше войны, а терпение лучше смерти.
Луан моргнул, услышав столь неожиданное окончание более чем банальной фразы, а круглолицая Айз Седай улыбнулась:
— Лорд Луан, разве для Андора не будет благом, если Ранд ал'Тор оставит эту страну единой и мирной?
Запахнув халат, Эллориен уставилась на Айз Седай, ухитрившуюся без доклада попасть к ней в ванную, — не иначе как никто из слуг ее не заметил. Сидевшая на табурете по другую сторону полной воды мраморной ванны меднокожая женщина, похоже, не видела в этом ничего особенного.
— Кому, — прервала молчание Эллориен, — тогда достанется Львиный Трон, Демира Седай?
— Колесо плетет, как ему угодно, — услышала она и поняла, что другого ответа не будет.
ГЛАВА 44. Цвет веры
После того как Ванин отправился к стоянке отряда, Мэт занялся собственным устройством и довольно скоро выяснил, что свободных комнат в Салидаре нет, все заняты послушницами, Принятыми и Айз Седай, и даже конюшни забиты битком. Однако серебряная монетка помогла ему договориться с тощим, пронырливым конюхом; шесть их лошадей получили место на отгороженном высокой стеной дворе, который пришлось для этого освободить от мешков с овсом, а Мэт и его солдаты устроились на сеновале, где, пожалуй, было даже прохладнее, чем в комнатах.
— Ничего ни у кого не просите, — распорядился Мэт, раздавая оставшиеся деньги своим людям. — И не принимайте никаких подарков. Платите за все — отряд не должен быть никому и ничем обязан. Он напустил на себя уверенность и сумел все-таки внушить ее своим спутникам. По его приказу они развернули знамена — оба, и с Драконом, и с символом Айз Седай, — выставили их перед входом на сеновал на всеобщее обозрение. У бедолаги конюха глаза полезли на лоб, но Мэт мигом успокоил его, швырнув золотую марку.
— Пусть все знают, кто мы такие, — с усмешкой пояснил он.
Следовало дать Эгвейн понять, что ей не удастся так просто от него отделаться, а из-за этого приходилось выглядеть дураком. Впрочем, толку от этих знамен никакого не было. Правда, люди на них глазели, показывали пальцами, даже несколько Айз Седай подошли, посмотрели и невозмутимо удалились. Мэт ожидал, что от него потребуют убрать знамена, но этого не случилось. Зато когда он снова заглянул в Малую Башню, какая-то Айз Седай недвусмысленно заявила: Амерлин весьма занята, а если и может его принять, то только через денек-другой. Илэйн вообще исчезла, так же как и Авиенда, но, поскольку никаких слухов об убийстве не появлялось, Мэт предположил, что Айз Седай пытаются силком натянуть на айильскую девицу белое платье. Это его не волновало, лишь бы никто никого не резал. Ему бы не хотелось докладывать Ранду о том, что одна из них убила другую. Как— то раз он мельком приметил Найнив, но та мигом шмыгнула за угол, а когда он сам доковылял до этого угла, ее и след простыл.
Большую часть дня после обеда он провел в поисках Тома и Джуилина — любой из них мог бы побольше рассказать о том, что здесь к чему, и, кроме того, Мэт хотел извиниться перед менестрелем за свои замечания насчет того письма. Увы, оба словно сквозь землю провалились. Задолго до темноты Мэт пришел к выводу, что их от него прячут. Не иначе как Эгвейн добивается, чтобы он вскипел, решил Мэт и отправился танцевать.
Пусть видят, он даже не горячится.
Судя по всему, празднование по поводу избрания Амерлин предполагалось продолжать в течение целого месяца, и хотя днем все в Салидаре работали, с наступлением темноты возобновлялось гуляние. На всех перекрестках разжигали костры, и невесть откуда появлялись скрипки, флейты и даже цимбалы. Городок полнился музыкой и смехом, а спать люди ложились уже далеко за полночь. Айз Седай танцевали прямо на улицах с конюхами и возчиками в грубом домотканом платье, а Стражи вовсю отплясывали со скинувшими фартуки служанками и кухарками. Но Эгвейн нигде не было видно, — видать, решила, что Амерлин не пристало выделывать коленца на улице. Однако пропали и Илэйн, и Найнив, и Джуилин, и Том. Старый волокита не упустил бы случая повеселиться, даже сломай он обе ноги, — стало быть, его и вправду удерживают где-то силком. Ну и ладно, решил Мэт, буду веселиться. Пусть видят, что мне на них наплевать. Но веселье его обернулось не совсем так, как задумывалось.
Некоторое время он танцевал с необычайно красивой — такой красотки ему, пожалуй, еще не случалось видеть — стройной, но притом полногрудой женщиной, жаждавшей узнать о Мэте Коутоне как можно больше. Это, конечно, не могло не льстить. Она прижималась к нему так, что Мэт чуть ли не поневоле заглядывал ей за вырез платья. Все бы ничего, но посматривала на него эта Халима — так ее звали — довольно странно, и усмешка у нее была хитрая. К тому же танцевала она скверно, все время порываясь вести сама, — и в конце концов Мэт запросил пощады.