Перекрестки сумерек, стр. 194

Тишина. Затем приглушенное ругательство. Приглушенное ворчание и хриплое тяжелое дыхание людей, которые волокут по снегу что-то тяжелое и пытаются не производить шума. Она повернула Белу, направив ее сквозь деревья в сторону звуков. Вокруг задвигались тени, и она услышала тихий шелест стали, скользящей из ножен.

Затем кто-то едва слышно пробормотал:

– Я знаю этого пони. Это одной из сестер. Той самой, которая, говорят, раньше была Амерлин. По мне, так совсем не похожа. Она не старше той, которая, говорят, у них Амерлин сейчас.

– Бела не пони, – сухо сказала Эгвейн. – Проводите меня к Боде Коутон.

Дюжина человек выдвинулась из ночных теней под деревьями, окружив ее и Белу. По-видимому, они принимали ее за Суан, но ей этого и надо было. Для них Айз Седай была просто Айз Се-дай. Они провели ее к тому месту, где на лошади, не намного более высокой, чем Бела, завернувшись в темный плащ, сидела Боде. Ее платье также было темным. Белое было бы слишком ясно видно этой ночью.

Боде тоже узнала Белу и протянула руку, собираясь дружелюбно почесать кобыле ухо, когда Эгвейн подъехала к ней.

– Ты остаешься на берегу, – тихо сказала Эгвейн. – Вернешься обратно со мной, когда все будет кончено.

При звуке ее голоса Боде отдернула руку, словно ужаленная.

– Почему? – спросила она, но не очень требовательно. Хотя бы этому она в конце концов научилась. – Я сама могу сделать это. Лиане Седай все мне объяснила, я справлюсь.

– Я не сомневаюсь, что ты справишься. Но не настолько хорошо, как я. Пока еще нет. – Это прозвучало слишком похоже на критику, которой та не заслужила. – Я – Престол Амерлин, Боде. Некоторые решения могу принимать только я. И о некоторых вещах я не могу просить послушницу, если могу сделать их лучше. – Может быть, это прозвучало и не намного мягче, но Эгвейн не могла рассказывать ей о Ларин и Николь или о той цене, что Белая Башня требует от всех своих дочерей. Первое Амерлин не могла объяснять послушнице, а второе послушница была еще не готова понять.

Даже в ночной тьме по тому, как Боде опустила плечи, было ясно, что она не поняла, но она уже усвоила, что не стоит спорить с Айз Седай. Так же как она поняла, что Эгвейн действительно Айз Се-дай. Все остальное она тоже узнает со временем. У Башни будет достаточно времени, чтобы научить ее.

Спешившись, Эгвейн передала поводья Белы одному из солдат и, приподняв юбку, начала пробираться сквозь снег по направлению к звукам перетаскивания чего-то тяжелого. Это была большая лодка, которую волокли по снегу, как сани. Тяжелые, громоздкие сани, которые приходилось то и дело поворачивать, объезжая деревья; хотя ругательств сильно поуменьшилось, когда люди, тащившие лодку, поняли, что она идет за ними следом. Люди обычно следили за своими языками в присутствии Айз Седай, и даже если они не видели ее лица из-за темноты и ее капюшона, кто еще мог быть здесь, у реки? Если бы они даже узнали, что она была не той женщиной, которая изначально должна была сопровождать их, кто стал бы задавать вопросы Айз Седай?

Они спустили лодку в реку осторожно, без плеска, и шестеро человек вскарабкались на борт, вставили весла в обитые веревками уключины. Люди были босиком, чтобы избежать стука сапог по доскам корпуса. Лодки поменьше тоже плавали в этих водах, но этой ночью им надо было бороться с течением. Один из стоящих на берегу солдат помог Эгвейн взобраться в лодку, и она уселась на носу, плотно закутавшись в плащ. Лодка отплыла от берега совершенно беззвучно, не считая тихого журчания воды под веслами.

Эгвейн взглянула вперед, на юг, в направлении Тар Валона. Белые стены сверкали в свете далекой, ущербной луны, и освещенные окна отбрасывали на город тихое сияние, словно весь остров обнимал саидар.Белая Башня видна была даже в темноте – белая масса, блистающая в лунном свете. Что-то пронеслось через лунный диск, и ее дыхание пресеклось. На мгновение Эгвейн подумала, что это был Драгкар – недоброе предвестье, особенно этой ночью. Всего лишь летучая мышь, решила она. Весна, должно быть, уже близко, вот летучие мыши и повылезали наружу. Поплотнее запахивая плащ, она вглядывалась в город, придвигавшийся все ближе. Ближе.

Когда высокие стены Северной Гавани замаячили перед лодкой, гребцы стали табанить веслами, чтобы не удариться носом о стену у входа в гавань. Эгвейн чуть не протянула руку, чтобы оттолкнуться от белого камня, прежде чем лодка коснется стены. Глухой стук от удара, несомненно, был бы услышан солдатами-караульными. Весла, однако, издали лишь тихий журчащий звук, табаня, и лодка остановилась так, что Эгвейн могла прикоснуться к перегораживающей вход в гавань массивной железной цепи, хорошо смазанные тяжелые звенья которой слабо поблескивали под луной.

Впрочем, ей незачем было касаться их. И также незачем было мешкать. Обнимая саидар,она почти не заметила потока наполнившей ее жизни, оставляя необходимые плетения. Земля, Огонь и Воздух окутали цепь; Земля и Огонь коснулись ее. Черный металл вспыхнул белизной по всей ширине устья гавани.

Она едва успела осознать, что кто-то обнимает Источник невдалеке от нее, на вершине стены; затем что-то ударилось в лодку, ударило ее, и она вдруг поняла, что вокруг, заполняя ей нос и рот, плещется холодная вода. Темнота.

Эгвейн почувствовала под собой твердую поверхность. Она слышала женские голоса. Возбужденные голоса.

– Ты знаешь, кто это?

– Ну-ну. Мы, похоже, получили этой ночью гораздо больше, чем рассчитывали.

Что-то прижали к ее рту, и внутрь просочилось тепло, у него был слабый привкус мяты. Она конвульсивно глотнула и содрогнулась, внезапно осознав, насколько промерзла. Ее глаза открылись.

И сосредоточились на лице женщины, придерживавшей ее голову и поднесшей кружку к ее губам. Фонари, которые держали столпившиеся вокруг солдаты, давали достаточно света, чтобы Эгвейн ясно разглядела его. Безвозрастное лицо. Она находилась в Северной Гавани.

– Ну вот, девочка, – ободряюще проговорила Айз Седай. – Выпей все до дна. Здесь довольно сильная доза для такого случая.

Эгвейн попыталась оттолкнуть кружку, попыталась обнять са-идар,но почувствовала, что соскальзывает обратно в темноту. Они ее ждали. Ее предали. Но кто?

Эпилог. Ответ

Ранд глядел в окно на бесконечный дождь, льющий с серого неба. Еще одна гроза с Хребта Мира. Со Стены Дракона. Он думал, что скоро должна прийти весна. Весна всегда приходит, рано или поздно. Сюда, в Тир, она доберется раньше, чем до Двуречья, хотя пока что было мало признаков ее прихода. Раздвоенная молния серебристо-голубым зубцом прорезала небо, и спустя долгие секунды послышался удар грома. Гроза бушевала далеко. Раны у него в боку болели. Свет, болели даже цапли, выжженные на ладонях, чего не было уже давно.

Иногда боль – это все, что у тебя остается, чтобы знать, что ты жив,прошептал Льюс Тэрин, но Ранд не стал обращать внимание на голос у себя в голове.

Дверь у него за спиной со скрипом отворилась, и он взглянул через плечо на вошедшего в гостиную человека. Башир был одет в короткий серый кафтан, богатый кафтан, отливающий тихим сиянием шелка, и его жезл Маршала-Генерала Салдэйи – из драгоценной резной кости, увенчанный золотой волчьей головой, – был заткнут за пояс рядом с мечом в ножнах. Его сапоги с отворотами были начищены до блеска. Ранд постарался не выдать своего облегчения. Их не было слишком долго.

– Ну? – спросил он.

– С Шончан можно вести переговоры, – ответил Башир. – Они совершенно сумасшедшие, но с ними можно договариваться. Они, однако, требуют встречи с тобой лично. Маршал-Генерал Салдэйи – это еще не Дракон Возрожденный.

– С этой Леди Сюрот? Башир покачал головой:

– По-видимому, сюда прибыл кто-то из их королевской семьи. Сюрот хочет, чтобы ты встретился с кем-то по имени Дочь Девяти Лун.

Гром пророкотал вновь, вторя отдаленной молнии.