Нож сновидений, стр. 94

Кайриэнцы и тaйренцы толпились вокруг него, пока Перрин слезал с коня. Каждый пытался ему помочь, но в этом не было необходимости. Он вытащил из-за пояса нож, но Камайли забрала его и ловко подрезала древко, чтобы было легче сломать его поближе к руке. От этого по руке прокатился комок острой боли. Девушка не стала переживать по поводу испачканных в крови пальцев, а просто вытянула из рукава зеленый кружевной носовой платок – светлее, чем обычно у кайриэнцев, – и вытерла их, а затем осмотрела остаток древка, торчащий из его руки, чтобы удостовериться, что нет никаких щепок.

Генерал Знамени уже тоже слезла со своего гнедого и стояла, нахмурившись:

– Вы ранены, это заставляет меня опустить глаза, милорд. Я слышала, что в последнее время увеличилось количество поджогов, грабежей, беспричинных убийств. Я должна была обеспечить вам лучшую защиту.

– Сожмите зубы, милорд, – сказал Барманес, завязывая кожаный шнур у острия стрелы. – Готовы, милорд?

Перрин сжал челюсти и кивнул. Барманес дернул алую от крови стрелу. Перрин подавил стон.

– Не нужно опускать глаза, – хрипло проговорил он. Что бы это ни значило. Судя по тому как Тайли это произнесла, в «опускании глаз» не было ничего хорошего. – Никто не просил вас заворачивать меня в пеленку. Я за собой такого не помню.

Неалд протиснулся через толпу, окружившую Перрина, уже засучив рукава, но Перрин остановил его.

– Давай не здесь, старина. Люди могут увидеть.

Прохожие наконец заметили, что что-то происходит, и подходили посмотреть, взволнованно пересказывая друг другу подробности.

– Он может Исцелить это так, что вы никогда не догадались бы, что я был ранен, – объяснил Перрин, пробуя согнуть руку. Он поморщился. Плохая мысль.

– Вы позволите ему исцелить вас с помощью Единой Силы? – недоверчиво уточнила Тайли.

– Чтобы избавиться от дырки в руке и шрама через всю грудь? Сразу же, как только мы окажемся в укромном месте, где на нас не будет пялиться полгорода. А вы бы поступили иначе?

Она поежилась и сложила пальцы в уже привычную дугу. Скоро ему просто придется выяснить, что же этот жест означает.

Ведя коня под уздцы, подошел Мишима. Вид у него был похоронный.

– С той крыши упали двое мужчин, вооруженные луками и колчанами, – тихо сообщил он, – но не это стало причиной их смерти. Удар о мостовую был сильным, но крови там мало. Полагаю, что, увидев, что их миссия провалена, они приняли яд.

– Я не вижу в этом смысла, – пробормотал Перрин.

– Если человек решается на самоубийство, только чтобы не сообщать о провале миссии, – мрачно заметила Тайли, – это означает, что у вас есть очень влиятельный враг.

Влиятельный враг? Масима наверняка будет не прочь увидеть его мертвым, но для такого у него руки слишком коротки.

– Все мои враги далеко и понятия не имеют, где я.

Тайли и Мишима признали, что Перрину виднее, но сомнения явно их не оставили. Не стоит забывать, что есть еще и Отрекшиеся. Некоторые из них уже пытались убить его. А другие пробовали использовать его в своих целях. Но все же, возможно, не стоит вешать всех собак на Отрекшихся. Рука пульсировала от боли. Порез на груди тоже.

– Давайте найдем постоялый двор, где можно снять комнату.

Пятьдесят один узел. Сколько еще? Свет, сколько еще?

Глава 13

Осада

– Тесните их! – крикнула Илэйн. Сердцеед нетерпеливо загарцевал, зажатый на узкой мощеной улочке среди других коней и пеших женщин, но Илэйн уверенной рукой усмирила своего вороного мерина. Бергитте настояла, чтобы она держалась подальше от военных действий. Настояла! Как будто бы сама Илейн – безмозглое создание! – Да поднажмите же, чтоб вам пусто было!

Но никто из многих сотен человек, сражающихся на широких галереях городских стен – серый камень с белыми прожилками возвышался на пятьдесят футов, – само собой, не обратил на крики Илейн ни малейшего внимания. Маловероятно, что они вообще услышали ее голос. Среди шума, проклятий и воплей, звона стали, разносившихся над широкой улицей, проходившей вдоль стены, под лучами полуденного солнца в удивительно безоблачном небе, сотни людей потели и убивали друг друга мечами, копьями и алебардами. Рукопашная уже охватила двести шагов стены, накатилась на три высокие круглые башни с реющими над ними Белыми Львами Андора и угрожала подобраться к двум другим башням, которые, однако, хвала Свету, пока оставались вне досягаемости. Люди кололи, резали и рубили – никто из тех, кого Илейн могла видеть, не отступал ни на шаг. Арбалетчики в красных куртках на вершинах башен вносили свою лепту в общую бойню, но после выстрела арбалет нужно долго перезаряжать, а стрелков слишком мало, чтобы отразить очередную волну. Они – это все, что осталось от Гвардии. Все остальные были наемниками. За исключением Бергитте.

Здесь, вблизи, благодаря узам, Илэйн легко отыскала своего Стража, – замысловатая золотая коса покачивалась, когда Бергитте подбадривала солдат, указывая луком туда, где требовалось подкрепление. На ней был красный короткий мундир с белым воротом и широкие небесно-голубые штаны, заправленные в сапоги, – она была единственной на стене, на ком не было доспехов. Она настояла, чтобы Илэйн оделась во все серое, дабы не привлекать излишнего внимания и избежать любых попыток похитить ее или убить. Кое у кого из сражавшихся на стене за спиной висели арбалеты и короткие луки, а для тех, кто не находился в первых рядах или еще не вступил в бой, меткий выстрел на пятьдесят шагов не представлял особой сложности. А вот четыре золотых узелка, выдающие ее высокий ранг, на плече самой Бергитте делали ее мишенью для любого зоркого стрелка Аримиллы. Но зато ее не потеряешь в толпе. По крайней мере, она…

У Илэйн перехватило дыхание, когда на Бергитте бросился с мечом жилистый парень в нагруднике и коническом стальном шлеме. Однако золотоволосая женщина хладнокровно уклонилась от выпада – узы донесли лишь азарт битвы, не более того!

Резкий удар луком по голове сбросил нападавшего со стены. Он еще успел вскрикнуть, прежде чем с отвратительным чавканьем ударился о камни мостовой. Это был отнюдь не единственный труп, «украшавши» улицу. Бергитте всегда говорила: «Люди никогда не пойдут за тобой, если не будут знать, что ты готова столкнуться с теми же трудностями и опасностями, что и они сами». Но если она позволит себе так же безрассудно погибнуть…

Илэйн неосознанно всадила пятки в бока Сердцееда, но Каселле придержала коня под уздцы.

– Я не идиотка, Лейтенант Гвардии, – отрезала Илейн ледяным тоном. – Я не собираюсь лезть туда, пока там не станет… безопасно.

Арафелка отдернула руку, и ее лицо в прорезях полированного конического шлема приняло невозмутимое выражение. Внезапно Илэйн стало совестно за свою вспышку – Каселле всего лишь выполняла свою работу. Однако холодная ярость не проходила. Нет, она не станет просить прощения! На нее накатил стыд, когда она осознала всю непоследовательность собственных мыслей. Кровь и проклятый пепел, порой ей хотелось хорошенько выпороть Ранда, наградившего ее малышами. Теперь она и представить не могла, в какую сторону прыгнет ее настроение в следующий миг. А оно еще как прыгало.

– Если так происходит всегда, когда ждешь ребенка, – сказала Авиенда, поправляя темную шаль, наброшенную на плечи, – я вряд ли когда-нибудь решусь на подобное.

Высокая спинка седла немного приподнимала пышную айильскую юбку, так что ее ноги, обтянутые чулками, были видны до самых коленок, однако Авиенду это нисколько не смущало. Когда ее мышастая кобыла стояла смирно, девушка чувствовала себя вполне вольготно. Да и Магиин – Маргаритка на Древнем Наречье – была спокойным, мирным существом с некоторой склонностью к полноте. По счастью, Авиенда слишком плохо разбиралась в лошадях, чтобы это заметить.

Сдавленный смех заставил Илэйн обернуться. Ее двадцать одна телохранительница, облаченные в сверкающие шлемы и латы, отряженные сопровождать ее этим утром, включая Каселле, – все они стояли перед ней с абсолютно невозмутимым видом, пожалуй даже слишком невозмутимым. Они наверняка смеются в душе. Однако четыре женщины из Родни, стоявшие за ними, склонившись друг к другу, зажимали рты руками. Алис, весьма приятная женщина с седыми прядями в волосах, заметив, что Илейн на них смотрит – ну, не просто смотрит, а смотрит сердито, – демонстративно выпучила глаза, что вызвало новый приступ смеха у остальных. Кайден – хорошенькая пухленькая доманийка, смеялась так сильно, что ей пришлось ухватиться за Кумико, чтобы не упасть, хотя полной седой женщине, казалось, самой не мешало бы найти какую-нибудь опору. Илэйн охватило раздражение. Нет, вовсе не из-за смеха – хотя, по правде говоря, отчасти и из-за него. И она вовсе не сердилась на Родню. Ну разве что немножко. Они просто клад.