Новая весна, стр. 82

– Красотой она похожа на мать, – вежливо заметил Лан, вертя в руках даори. Пока этот волосяной шнур у него, все преимущество на ее стороне, но она должна забрать у него даори. – Эдейн, нам нужно поговорить.

Она не обратила на его слова никакого внимания.

– Да и тебе, сладкий мой, пора жениться. И раз уж никого из твоих родственниц нет в живых, значит, этим придется заняться мне. – Эдейн с теплой улыбкой посмотрела на прогуливавшуюся внизу девушку – с улыбкой любящей матери.

Лан от удивления открыл рот, поняв, к чему клонит Эдейн. Поначалу он не поверил своей догадке.

– Изелле? – охрипшим голосом произнес он. – Твоя дочь? – Может, по-своему она и держалась стародавних обычаев, но подобное предложение было просто вызывающим. – Никакой уздой, Эдейн, меня не втянуть в это постыдное дело. Никому, и тебе тоже! И это вот не поможет!

Он потряс перед ней даори, но Эдейн лишь взглянула на шнурок и улыбнулась.

– Конечно, сладкий мой, никто тебя ни во что не втянет. Ты ведь мужчина, а не мальчик. Однако ты блюдешь обычаи, – проворковала она, проведя пальцем по волосяному шнурку, дрожащему в руках Лана. – Наверное, нам и в самом деле нужно поговорить.

Но увлекла она его лишь в постель. Заберет она у него даори или нет, но какие-то потерянные позиции Лан по крайней мере должен отвоевать. В конце концов, он – мужчина, а не олень-несмышленыш, сколько бы в Эдейн ни было от львицы. Так что Лан не удивился, когда она разрешила ему отложить волосяной шнурок, чтобы помочь ей снять платье. Эдейн никогда не откажется от того преимущества, которого добилась. Ее хватка ослабнет только тогда, когда она подарит даори его невесте в день свадьбы. А этой невестой, по замыслу Эдейн, должна стать Изелле, и Лан не видел никакой возможности спастись из капкана.

Глава 23

«ВЕЧЕРНЯЯ ЗВЕЗДА»

Морейн позволила себе едва улыбнуться, когда приятели Лана галопом поскакали вслед за ним. Если ему так хочется поскорее убраться прочь, значит, ей удалось произвести на него должное впечатление. А с продолжением придется погодить. Итак, он полагает, что ей следует держаться подальше от самых опасных кварталов Чачина, да? А ведь он должен был извлечь урок из того, как она обошлась с теми разбойниками.

Выкинув недавнего спутника из головы, Морейн отправилась на поиски именно в эти, пользующиеся самой дурной славой, кварталы города. Общие залы местных гостиниц и трактиров были точь-в-точь как те, куда любила захаживать Суан, когда подруг-Принятых изредка отпускали гулять по Тар Валону. В подобных заведениях подавали дешевую еду и дрянное вино, Айз Седай туда почти не заходили, и они с большим неодобрением отнеслись бы к тому, что Принятым в этаком злачном месте вздумалось выпить стакан-другой вина. Кроме того, Суан говаривала, что на таких постоялых дворах она чувствует себя спокойней, чем в гостиницах пореспектабельнее, где предпочитала обедать Морейн. Вдобавок скупердяйка Суан наверняка бы сняла комнатку в гостинице самой дешевой, какую сумела бы отыскать.

Морейн ехала сквозь толчею улиц внутри первой городской стены, пока не обнаружила место, где перестали встречаться портшезы и уличные музыканты, возле редких торговцев с тележками не толклись покупатели, а лица прохожих утратили всякую надежду на лучшее будущее. Стиснувшие узкие улочки каменные дома имели ветхий вид, мало гармонировавший с крышами из цветной черепицы, краска на немногих окрашенных дверях и оконных рамах облупились и потрескалась, в грязных окнах кое-где были разбиты стекла. Тут и там со смехом играли и бегали дети в отрепьях – но дети всегда остаются детьми, они играют и смеются, сколь бы жуткой ни казалась жизнь их родителям. Товары, разложенные на прилавках перед магазинчиками, охраняли сами лавочники; вооружившись дубинками, они провожали подозрительными взглядами идущих мимо людей, как будто в каждом видели воришку. Кто-то из местных, может, и впрямь промышляет воровством – те, в заношенной, залатанной одежде из дешевой шерсти, торопились мимо, опустив головы, или же расхаживали с наглыми ухмылками, излучая вокруг злобу. Бедной женщине легко поддаться соблазну и начать подворовывать, коли у нее ровным счетом ничего нет. На подбитый мехом плащ и шелковое дорожное платье Морейн то и дело воровато косились, алчущие взгляды притягивала и Стрела. Больше на улице ни одной лошади не было.

Первой гостиницей, откуда решила начать свои поиски Морейн, стало неказистое заведение под названием «Рассерженный гусь». Когда она спешилась возле «Гуся», на нее, оскалившись, зарычал приблудный пес, с выпиравшими на светло-коричневых боках ребрами. Злобную псину пришлось стегнуть тонким потоком Воздуха, отчего та, тонко заскулив, кинулась прочь по улице. Большую тревогу внушала высокая молодая женщина в латаном-перелатаном красном платье, первоначальный цвет которого с трудом угадывался под множеством разномастных заплат. Делая вид, будто вытряхивает камешек из туфли, она искоса посматривала на Стрелу. Весьма жадным взором. Возле гостиницы не было ни столбиков коновязи, ни колец. Бросив поводья, что для Стрелы означало команду стоять на месте, Морейн стреножила кобыле передние ноги нитью Воздуха и оплела ее плетением малого стража, который предупредит хозяйку, если кто-то вздумает увести животное. Последнее плетение она решила не закреплять, а держать в готовности.

Сумрачная общая зала «Рассерженного гуся» подтвердила впечатление, какое у девушки сложилось при взгляде на гостиницу снаружи. Пол усыпан тем, что некогда, возможно, было опилками, но теперь слежалось в грязную корку. В воздухе висели застоялые запахи табачного дыма, кислого эля и еще чего-то пригоревшего на кухне. За маленькими столиками сгорбились над своими кружками посетители, мужчины с грубыми лицами, в грубых одеждах. Когда она переступила порог, они подняли головы и удивленно воззрились на вошедшую. Хозяин гостиницы оказался жилистым и морщинистым малым, в заляпанном пятнами сером кафтане, с узкого лица, на котором будто навсегда застыло плотоядное выражение, смотрели хитрые глазки – вид у него был ничем не лучше, чем у давешних разбойников с большой дороги.

– У вас тут тайренка не останавливалась? – спросила у хозяина Морейн. – Молодая тайренка с голубыми глазами?

– Это место не для таких, как вы, миледи, – пробурчал тот, худой рукой потирая щеку с трехдневной щетиной. Чище от этого его лицо не стало. Может, щека у него просто от грязи зачесалась. – Пойдемте, я вам покажу что-нибудь более подходящее.

Он двинулся было к двери, но Морейн остановила худого грязнулю, положив ладонь ему на руку. Невесомо, едва касаясь. Некоторые из пятен на его одежде походили на засохший жир, а вблизи от хозяина гостиницы пахло так, словно он неделями не мылся.

– Тайренка, – промолвила Морейн.

– В жизни не встречал голубоглазых тайренок. Пожалуйста, идемте, миледи, я вас провожу. Я знаю очень приличную гостиницу! Место замечательное, всего через две улицы отсюда.

Малый страж, которого Морейн установила вокруг Стрелы, дал о себе знать – по коже пробежал легкий зуд.

– Благодарю, не надо, – сказала Морейн тощему хозяину и поспешила наружу.

Женщина в выцветшем красном платье, дергая за поводья, старалась увести Стрелу, но у нее мало что получалось – кобыла едва семенила, делая крошечные шажки. Разочарование все сильнее овладевало несостоявшейся конокрадкой.

– На твоем месте я бы отказалась от подобного намерения, – громко сказала Морейн. – За конокрадство наказывают поркой кнутом. Это если лошадь вернут владельцу, а если нет – то наказание еще хуже.

От каждой Принятой требовалось знание наиболее часто применяемых в различных странах законов.

Женщина резко повернулась, изумленно раскрыв рот. Видимо, она рассчитывала, что у нее будет достаточно времени, пока Морейн не вернется. Но, впрочем, изумление ее длилось недолго, она выпрямилась, положила руку на поясной нож с длинным клинком.