Сильнее обстоятельств, стр. 28
Ди кивнула, растерянная.
– Присмотри тут за Мисси и Виттейкером, ладно? Не знаю, когда я вернусь – вдруг поздно вечером, если Ворд откажется выслушать меня…
– Да, Анна, конечно, присмотрю… Это единственное, что я могу сейчас сделать.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Ворд ничего не ел с самого завтрака; заставил себя встать, пойти на кухню и что-то приготовить, но есть не мог. Что делает сейчас Анна, где она? Быть может, где бы она ни находилась, есть кому окружить ее нежностью и любовью, она этого так заслуживает… Он должен бы дать ей эти чувства, любить и утешать ее, он так хочет этого… Когда ездил на север, он все время вспоминал, какой она была в больнице, когда смотрела на него, – глаза ее сияли верой и любовью. А дома, когда она оборачивалась и улыбалась ему… А в постели, когда ласкала его, говорила с ним…
Ворд почти ощущал горечь на губах от охватившей его боли; глаза его были полны отчаяния. Он открыл дверцу холодильника и сразу с силой захлопнул. Включил радио, как только приехал домой, надеясь, что оно отвлечет от грустных мыслей, но от нежного женского голоса ему сдавило горло.
Единственный голос, который ему сейчас нужен, – это голос Анны, cnoкойный и мягкий. Или нежный…
– О, Боже, Aннa!
Он и не заметил, как произнес это вслух.
– Да, Ворд? – раздался у него за спиной тот самый голос.
Ошеломленный, он стремительно повернулся…
– Анна… Ты здесь?!
Она улыбнулась ему.
Въехать во двор, припарковать машину – это ерунда. Но сейчас храбрость и уверенность испарились. Ворд не смотрит на нее, хоть и собирался объясниться с ней раньше… Нет, смотрит, но… Она неуверенно сделала шаг по направлению к нему и, остановилась: внезапно он повернулся к ней спиной и открыл холодильник.
Им так много надо сказать друг другу, но как же трудно все объяснить… Однако должен же быть способ достучаться до него, убедить его…
Она смотрела на его спину, невольно вспоминая, какая она, когда дотрагиваешься до нее пальцами, – кожа гладкая, натянута мощными мускулами; плечи сильные, крепкие… И вдруг она поняла, что ей надо сказать. Сдерживая дыхание, Анна тихо, нежно вымолвила:
– Ты можешь повернуться спиной ко мне, Ворд, но повернешься ли ты спиной к нашему сыну или дочери?
О, Боже, что он слышит! Мгновение он еще стоял у открытого холодильника, а в следующее уже сжимал ее в объятиях.
– Что ты говоришь, Анна? Анна, Анна… Ты что, действительно…
Анна скрестила пальцы за спиной – мать-природа не солжет ей…
– Еще немного рано, Ворд, но я… да… мы…
– Ребенок… у тебя будет мой ребенок!..
– Наш ребенок, Ворд!
Ворд затряс головой, простонал:
– Мать предупреждала меня, но я… я думал…
– Ну, мы сами были неосторожны, Ворд…
– Ты беременна… моим ребенком… – повторил Ворд и нежно провел руками по ее телу; глаза его потемнели. Анна чувствовала, как дрожат его пальцы.
– О, Боже, Анна, я так скучал без тебя! Сможешь ли ты когда-нибудь… простить меня?
Поддаться искушению наказать его, напомнить, что он сделал, как сильно ее обидел? Но Анна, с ее нежной душой, все ему уже простила. Он гордый человек, и она сознавала, как много для него значит попросить у нее прощения и понимания.
– Мы оба совершили ошибки, не ты один, Ворд. Но… мы были так счастливы. И теперь у нас есть шанс начать сначала.
– Я любил тебя, Анна, до того, как твоя подруга рассказала мне правду о Коксе, – признался Ворд.
– Знаю, ты говорил мне тогда – помнишь, когда мы были вместе…
– Ты слышала это?..
– Да, да, Ворд. А если бы и не слышала, поверила бы в твою любовь, потому что… о ней сказала мне твоя мать.
– Моя мать?! Она разговаривала с тобой? Но…
– Но – что? – вкрадчиво поинтересовалась Анна, подставляя ему губы.
– Н-ничего… – И он прижался губами к ее губам. – Боже, Анна, ты… тебе не надо позволять мне это! – простонал он, целуя ее. – Есть вещи… о которых мы должны поговорить… объяснения… извинения… мне нужно…
Она нежно прижала пальчики к его рту.
– Потом… потом, Ворд. А сейчас… отнеси меня в постель… Я так этого хочу! Мы оба… все не так поняли. Но, Ворд, если бы ты не думал так… ну, что я была заодно с этим Джулианом Коксом, я не подумала бы, что мы уже близки, и тогда… у нас никогда ничего бы не было.
– Ворд?.. Я думаю… – пробормотала Анна спустя час.
Они лежали рядом в постели, в его спальне.
– Не хочу ни о чем думать, Анна… только обнимать тебя, касаться тебя… целовать тебя…
– Ворд… – Она всем телом отзывалась на легкие поцелуи, которыми он покрывал ее шею.
Рука его опустилась ей на грудь, и Анна ласково остановила его:
– Подожди, Ворд, это… я о нашем маленьком…
Он мгновенно замер.
– Мне хотелось бы, чтобы Ди была его крестной матерью.
– Ди? – подозрительно переспросил Ворд. – Ну, если она не будет такой мужененавистницей, мегерой, ведь она запретила мне увидеть тебя…
– О Ворд, Ди вовсе не такая! Она очень добрая… ранимая. Поверь, когда узнаешь ее лучше – сам это поймешь.
– Постараюсь… поверить, Анна. Но сейчас… – и он снова стал целовать ее. – Иди сюда, ко мне!..
ЭПИЛОГ
Телефон зазвонил, когда Беф входила в магазин – выбегала принести сандвичей для себя и для Келли на ленч. Келли как раз взяла трубку, когда появилась Беф.
– Это тебя – кто-то из таможни по поводу твоего заказа из Чешской Республики.
Протянув Келли сандвичи, Беф схватила трубку – она уже боялась, заказ не придет никогда… Возможно, Алекс был прав, предупреждая ее, чтобы не покупала прелестную копию старинного стекла, но она в нее просто влюбилась.
Эти фужеры – она увидела их на распродаже – так изумительно сияли… она сразу решила заказать их для магазина. И вот представитель таможни сообщает, что долгожданный заказ наконец прибыл и ей высылают документацию.
– Хорошие новости? – спросила Келли, как только она положила трубку.
– Очень хорошие! Мои фужеры получены! Слава Богу, Келли!
– Жду с нетерпением! Как раз с ними отпразднуем долгожданное счастье нашей Анны.
– Ну конечно! Ди и Ворд все еще смотрят друг на друга буками… Кстати, Анна не догадывается, где может быть сейчас Джулианн Кокс?
– Да нет, по-моему. Как будто его видели в Гонконге, потом в Сингапуре… Впрочем, там – чаще за картами.
– Главное – он ушел из нашей жизни.
– Мне придется поехать в аэропорт, в Манчестер, Келли. Заменишь меня здесь.
Итак, первый год их бизнеса в Рее оказался неожиданно бурным; только сейчас, слава Богу, все как-то успокоилось – и в личной жизни, и в деле.