Символы распада, стр. 49
– Заткнись, – не выдержав, закричал подполковник. – Я не хочу больше с тобой разговаривать. Не хочу тебя видеть, не хочу тебя слышать.
– А Мукашевича ты убил не потому, что он помогал вам. Он и не подозревал, что грузят в его машину. Просто он мог вспомнить и рассказать, что именно ты помогал погибшим ученым десятого июня, когда они поменялись дежурством с другой парой. Ты ведь стоял около автомобиля, подстраховывая их. Верно?
– Он его раскрутит, – восторженно сказал Земсков в другой комнате, – он его обязательно раскрутит.
– Ты ведь согласился за большие деньги, Волнов, – продолжал Дронго, – за очень большие, верно?
– А ты сколько получаешь, эксперт? Сто долларов? Двести? Мы в прошлом году с женой первый раз в жизни поехали за границу. В Италию. Собирали деньги три года, чтобы купить дешевый тур и отправиться туда, жить в вонючих маленьких номерах, питаться бутербродами и ездить в засранных автобусах. Ты бы видел, как там ведут себя наши. При мне один парень из России купил понравившийся ему автомобиль. Вот так просто вошел в магазин, вынул из кармана пиджака деньги, много денег, и купил автомобиль. Ты бы видел, как они живут. Понимаешь? Они живут по-настоящему, а я облучаюсь в этом Центре. Всю жизнь вкалываю на зарплату, которую мне месяцами не платят. А потом получаю вшивый отель с тараканами. У них женщины носят платья, которые стоят столько, сколько мне за всю жизнь не заработать. Ты это понимаешь?
– Нет, – закричал в ответ Дронго, – твою мать, сукин сын. Я этого не понимаю. Ты из-за своей жадности оставил ребенка Суровцева без отца. Ты будешь на пляжах загорать с нарядно одетой куклой, а ребенок будет расти без отца. Кто ты такой, чтобы решать, кому жить, а кому умереть? Кто ты такой, что посмел угрохать столько людей и из-за своей жадности подставил еще сотни тысяч людей? Кто?
Он вскочил со стула и, глядя на Волнова, сжал кулаки.
– Набить бы тебе морду, сукину сыну, еще раз. За ребят, погибших из-за твоей жадности. Ты ведь им тоже, наверно, деньги предложил. Вот они и согласились. Молодые ребята, тоже месяцами денег не получали. У Суровцева жена сбежала из-за этого в Финляндию. – Дронго вдруг замер. Сел на стул. Закрыл глаза. Помолчал. Потом вдруг сказал: – Черт тебя возьми, Волнов. Вот так можно и не заметить элементарных вещей. Я ведь обязан был вспомнить об этом факте. Обязан. Таких совпадений просто не бывает. Я даже не думал, что и ты всего лишь пешка в этой игре.
– Кончай издеваться, – огрызнулся Волнов.
– Кто передал тебе заказ? Кто? Я, кажется, все понял, подполковник. Как это глупо... Я только сейчас все понял.
– О чем ты говоришь?
– Она ведь в Финляндии. Известно, что жена Суровцева со своим другом уехала в Финляндию. Она сейчас в Финляндии, как же я мог об этом забыть... – медленно сказал Дронго, глядя на арестованного офицера. – Как же я об этом забыл? Это она тебе предложила двойное убийство? Она?
Волнов вскочил. У него тряслись руки, он явно нервничал.
– Я не понимаю, о чем ты говоришь, не понимаю.
– Она сейчас в Финляндии, – сжал руку в кулак Дронго. – Я все время думал, что сам ты не мог предусмотреть все. Ты должен был знать, когда они поедут назад, какой дорогой. Она тебе все рассказала, правильно, да?
Подполковник сел на стул, закрыл лицо руками. Дронго стоял рядом. Потом очень тихо спросил:
– Вы были близки?
– Что? – Волнов поднял голову, опустил ее и тяжело кивнул. Наступило долгое молчание. Потом подполковник нехотя выдавил: – Она была из столицы...
Дронго молча смотрел на него. Он вдруг почувствовал, что ему становится плохо, и сел на стул, тяжело дыша. Сердце болело сильнее обычного.
– Она была из столицы, – продолжал Волнов, – сводила всех с ума. У нас здесь не было таких женщин. Никита был просто так – ширма, для отвода глаз. Она его никогда не любила. И не уважала совсем, вечно над ним издевалась. Она здесь всех сводила с ума.
– Это она тебе предложила такой вариант?
Волнов снова кивнул, не в силах произнести ни слова. На этот раз он молчал долго, очень долго. Минуты две, словно вспоминая, что именно произошло. Дронго не тревожил его, понимая, что в такие минуты нельзя теребить человека ненужными расспросами.
– Она сама предложила мне такой вариант. И про обрыв сказала. – Волнов глядел перед собой стеклянными глазами. – Никита всегда этой дорогой возвращался домой. Она знала, что обычно за рулем автомобиля Эрика сидит ее муж. Вот она и подсказала эту идею с оврагом.
– У нее ведь был ребенок от Никиты, – нахмурился Дронго. – Как только она могла?
– Она его ненавидела. Считала размазней, загубившим ее жизнь и красоту. Они ругались практически каждый день. А потом она решила уехать. Но сначала изложила мне свой план.
– Когда это произошло?
– В марте.
– И она предложила убить своего мужа?
– Да. Не веришь? Я тоже не поверил, когда она мне в первый раз все рассказала. Он бы ни за что не решился на хищение, если бы она не уехала. Второй-то был готов на все, его и уговаривать не нужно было. А Суровцев все колебался. Она его бросила и уехала, а он запил. Потом я долго его уговаривал, и он наконец согласился. Он, по-моему, знал про наши отношения с Машей и хотел таким образом доказать всем, и ей в том числе, что он настоящий мужчина. Мы договорились, что она будет ждать в Финляндии, куда должен был прийти груз. Там у нее был свой парень. Крутой такой, из «новых».
– Ты был в мае в Москве?
– Был. Вместе с ее парнем. Он все и устроил. Она и его обманывала, однажды ночью ко мне прямо в гостиницу приехала и через два часа уехала.
– Сколько тебе обещали?
– Она сказала, что уйдет ко мне. Обещали миллион долларов. Маша говорила, что мы сможем жить где-нибудь на Западе и даже помогать моей семье.
– Поэтому ты так спокойно и стрелял в машину, где сидел Суровцев?
– Мне было жалко его, но я уже не мог ничего изменить.
– Это она все придумала?
– Да. Она ведь тоже кончала технический вуз, но здесь ей не нашлось работы по специальности.
– Кто ходил с тобой к Сиротину?
– Какой-то хромой тип. И с ним еще двое парней. Я даже не знаю их имен. Но хромой был главным.
– Как его звали?
Волнов помолчал. Потом посмотрел на Дронго.
– Думаешь, что я слизняк?
– Не думаю. Напрасно ты с ней связался. Теперь я знаю и твою причину.
– Его звали Димой. Хромой Дима. Я знаю, где он живет в Москве.
– А кто стоял за всем этим? Кто был хахалем Маши в Москве?
– Об этом можешь не спрашивать, – усмехнулся Волнов, – он слишком высоко сидит. До него ты все равно не достанешь.
– Как его имя?
– Я же тебе сказал, что он сидит очень высоко.
– Ну ладно, это мое дело.
– Тогда попробуй возьми его, – усмехнулся Волнов. – Все равно Маша уже не будет со мной. Пусть она не будет и с ним.
– Ты не назвал его.
– Хорьков. Его фамилия Хорьков. Он глава акционерного общества «Уралнефтегаз». Слышал про такого? Говорят, что он один из самых богатых людей в России. Вот к нему Маша и ушла. Ей всегда нужен был такой Хорек, – с неожиданной злостью произнес подполковник.
– Ты тоже хотел доказать ей, что можешь быть мужчиной не хуже, чем этот Хорьков? – спросил Дронго. – Думал, с деньгами тебя больше уважать будут?
– Ничего такого я не думал. Я к тому времени уже понимал, какая из Маши подруга. Есть такие женщины-стервы, готовые в любую секунду предать тебя. Вот она была такого же плана. В общем, к тому времени я уже крепко завяз, и деваться мне было некуда.
– Ты еще хуже, чем я о тебе думал, – грустно произнес Дронго, – ты ведь не ради Маши решился на такое. И не ради своей семьи. Деньги Хорькова тебе по ночам спать не давали. Думал, что станешь таким же, как он. Твой идеал – этот самый Хорьков.
– Нет, – прошептал Волнов, закрыв глаза. – Нет. Нет.
Хельсинки. 14 августа
Ждать дальше не имело смысла. Он разослал людей по всей стране, проверил каждое место, где мог появиться Сухарев, все склады на терминале, все места, где он когда-либо останавливался. Сделали даже запрос через телефонную компанию и послали машину в тот город, откуда с автобусной станции звонил Сирийцу Сухарев. Все безрезультатно. Вдобавок сразу шесть человек были арестованы у терминала, причем у троих изъяли незаконное оружие, и они сидели в тюрьме, ожидая приговора финского суда.