Повелитель желания, стр. 87

Алисон ошеломленно молчала, не в силах решить, то ли леди внезапно тронулась умом, то ли просто, по каким-то собственным непонятным мотивам пытается помочь.

– Еще раз простите, миледи, – сухо заметила Алисон, – но, если учесть все слухи, которые ходят обо мне, ни один нормальный человек не поверит подобным сказкам.

– Думаю, что лично я смогу выдержать их, и глазом не моргнув, – отпарировала леди Джейн, весело блеснув голубыми глазами. Но улыбка тут же поблекла при виде недоумения Алисон.

– Надеюсь, мне не придется долго объяснять, дорогая, что наилучшей тактикой будет показываться в обществе как можно чаще и никому не объявлять о разрыве с полковником Бурмоном. Всегда можно разойтись потом, без шума, как только слухи затихнут.

– Полагаю, – согласилась Алисон, – вы совершенно правы.

– Превосходно! Держите голову выше и никогда ни перед кем не извиняйтесь. Значит, решено. Завтра жду вас к ужину.

Поднявшись, она поплыла к выходу, но у самого порога обернулась.

– Кстати, может, не мешает упомянуть, что герцог Морлендский – близкий друг моего мужа и что мы оба много лет знакомы с его очаровательным внуком. До встречи, мисс Алисон. Рада буду видеть вас в своем доме.

И еще раз улыбнувшись на прощание, леди удалилась, оставив Алисон глядеть ей вслед с открытым ртом. Мысли девушки путались. Туманное упоминание о Джафаре испугало ее и одновременно вновь взбудоражило тягостные воспоминания. Неужели это он – главная причина попытки леди Уолвертон защитить имя и репутацию почти незнакомой девушки? Как это похоже на Джафара – проявить благородство и скромно отойти в сторону, не хвастаясь и не выставляя себя напоказ.

Алисон пришлось отправиться на музыкальный вечер в сопровождении Эрве и дядей. Испытание оказалось не таким тяжким, как опасалась Алисон, именно благодаря умению леди Джейн ловко манипулировать и умело управлять светскими сплетниками. Как и предсказывала хозяйка, дамы спрятали коготки и наперебой выражали сочувствие Алисон, пока мужчины громко клялись защитить свои семьи и избавить страну от бандитских шаек. Алисон, наверное, рассмеялась бы, но сейчас ей было не до веселья.

Кроме того, военные сводки вскоре заставили поблекнуть и умолкнуть все слухи и сплетни, связанные с ее именем. Через день после музыкального вечера по всему городу со скоростью бури в пустыне распространились вести, что вождь мятежников Абдель Кадер был вынужден покинуть Марокко и что объединенные марокканские и французские войска вытеснили его в Алжир.

Это тоже лишний раз напомнило Алисон о Джафаре и вновь пробудило прежние страхи. Станет ли Джафар на защиту храброго султана Абдель Кадера? Присоединится ли к ведущим безнадежную битву арабам? Что, если Джафар лежит сейчас, раненый и беспомощный, брошенный на произвол судьбы?

Одолеваемая дурными предчувствиями, девушка каждый день посылала Чанда обходить арабские кофейни и цирюльни, чтобы тот добыл хоть какие-нибудь обрывки сведений о передвижении сил Абдель Кадера. Кроме того, она просила Эрве сообщать ей все, что возможно. Если не считать этого, девушка старалась отгородиться от всего мира и часами сидела во дворе, теребя в руках платок с вышитыми инициалами Н.С.

Конечно, Алисон сознавала, что необходимо рано или поздно покинуть Алжир, но не могла заставить себя и думать об этом. Нерешительность, инертность, летаргия – все эти качества, обычно чуждые деятельной натуре Алисон, теперь стали ее постоянными спутниками.

Дядя Оливер пригласил племянницу в экспедицию на Карибские острова, но Алисон больше не хотелось путешествовать по всему миру в поисках приключений. В Лондон она тоже не стремилась, хотя дяде Седрику не терпелось вернуться к покинутым больным и к исследованию способов передачи холеры через загрязненную воду.

Что касается Оноре, тот, к величайшему изумлению Алисон, объявил о намерении остаться пока в Алжире. Племянница ожидала, что после пережитого дядя не задержится здесь ни дня. Но оказалось, что он по-прежнему намеревается сажать виноградники. И поскольку, как объявил Оноре, он уже видел самое худшее, теперь ему ничего не грозит. Кроме того, он находится под защитой одного из самых могущественных берберских вождей.

Когда Алисон попыталась узнать, что это значит, Оноре предъявил охранное письмо Джафара. Она никак не могла понять, почему Джафар способен смириться с захватом алжирской земли французскими поселенцами, и наконец решила, что это один из его способов загладить причиненное Оноре зло. Но она была рада за дядю. Тот собирался прожить в Алжире еще несколько месяцев, а потом вернуться во Францию и попросил Алисон поехать с ним.

Алисон день за днем откладывала принятие решения, хотя понимала, что ей необходимо оказаться как можно дальше от источника невыносимой сердечной боли, попытаться забыть все, что случилось…

Однако сейчас для нее самым важным было оставаться рядом с любимым.

Она без обычного сожаления попрощалась с дядей Седриком, а когда Оливер выразил желание отправиться в путь сразу после Рождества, почувствовала странное облегчение. Похоже, он все еще не оставил мыслей о мести.

– Он ранил тебя, девочка, – сказал как-то Оливер, пытаясь вывести Алисон из ее привычного состояния. – Смерть от пули слишком легка для него.

Иногда Алисон в порыве гнева соглашалась с дядей, иногда, изнемогая от бессилия, пыталась ненавидеть Джафара, твердила, что он не заслуживает ее любви, что он оскорбил ее, осквернил тело и искалечил душу, без малейшего сожаления, совсем не думая, что станется с Алисон. Однако в каком-то уголке сердца еще жила вера в то, что его тревоги за нее были искренними, что она ему небезразлична. И что-то значит для него. Алисон надеялась, что, действительно, в ту, последнюю ночь мука и отчаяние в его глазах были неподдельными, а в поцелуях ощущались не только страсть, но и боль.

Сидя в саду, за несколько дней до Рождества, Алисон снова и снова в который раз думала о той ночи. Где-то вдали раздавались заунывные вопли муэдзинов, призывающих правоверных на вечернюю молитву.

И внезапно мир и покой небольшого садика рассеялись, словно дым. Во двор вбежал взволнованный индиец. Алисон подняла глаза, радуясь возможности хотя бы на минуту отвлечься от мучительных мыслей.

– Я принес вам хорошие новости, мемсаиб! – воскликнул Чанд, забыв даже, как всегда, почтительно поклониться. – Абдель Кадер сдался в плен!

ЧАСТЬ 4

Я мчался к тебе из пустыни

На коне, подкованном пламенем,

И вихри моего желания

Обгоняли даже пустынные ветры.

Байярд Тейлор «Песнь Бедуина»

Глава 26

Абдель Кадер сдался! Предводитель берберских мятежников наконец-то побежден!

Из слухов и военных сводок, распространившихся за последние несколько дней, Алисон сумела составить полную картину событий, предшествующих капитуляции Абдель Кадера. После нескольких молниеносных сражений с марокканской армией он отступил в Алжир, где его уже поджидали французы. Алжирскую армию окружили со всех сторон, и султану пришлось принимать решение: либо отступать в горы и вести партизанскую войну, либо сдаться на милость победителя.

21 декабря Абдель Кадер склонил голову перед генералом Ламорисье, а два дня спустя при официальной капитуляции отдал саблю генерал-губернатору Алжира, его королевскому высочеству герцогу Д'Омалю. Поражение Абдель Кадера объясняли еще и тем, что многие независимые и гордые берберские племена отказались присоединиться к султану в борьбе против французов. Однако, каковы бы ни были причины, Абдель Кадер и его армия не будут больше служить угрозой французским войскам или гражданским поселенцам.

Радости и волнению французов не было границ. Лишь одна Алисон не разделяла всеобщего ликования. В душе ее жили лишь безграничные печаль и сочувствие к мужественному воину, пятнадцать лет сражавшемуся против захватчиков. Каковы бы ни были его преступления против Франции, Абдель Кадер оставался замечательным человеком и поистине героической натурой.