Греховный соблазн, стр. 57

— Держи меня, — прошептала она, не желая ни на секунду отказаться от надежного тепла его тела, силы и мощи, ощущения приятной слабости и томной неги.

— Еще секунду, — прошептал он, ловко вынимая бусины, ухитрившись не вызвать при этом очередного оргазма: молниеносное легкое трение, нисколько не возбуждающее.

— Значит, тебе понравился мой подарок? — с улыбкой допытывался он, придавив ее к кровати и наклоняя голову, чтобы прижаться к ее губам.

— М-м… не уверена, — пробормотала она, прикусив его губу. — Может, стоит еще раз попробовать?

Он тихо засмеялся:

— А может, теперь моя очередь, мисс Жадина?!

— Это все ты виноват… подарил мне такое наслаждение… — Кристина подняла бедра, прижимаясь к его возбужденной плоти. — С другой стороны, — жизнерадостно объявила она, — бескорыстие — это добродетель.

— Да ну? — насмешливо осведомился он. — И в чем же заключается твое бескорыстие?

— Я только подумала, что теперь и в самом деле твоя очередь кончить.

Макс задорно прищурился:

— Не уточнишь ли, куда именно?

— Я опять вся мокрая и… то есть… готова для тебя… если ты, конечно, хочешь, — лукаво сказала она.

— А ты еще не поняла? — усмехнулся он, потираясь своей плотью о ее бедра.

— Поняла, поняла! Хочешь, да еще как! — выдохнула она, медленно, зазывно вращая бедрами. — Кстати, я упоминала, что отныне свободна?

— Вроде бы.

— Поэтому, как свободная женщина, приглашаю тебя и твое великолепное достоинство немного поиграть, — шутливо провозгласила она.

— Придется проверить мой распорядок дня, — парировал он.

— Если позволит твой распорядок, мы могли бы попробовать сделать ребеночка сегодня ночью, — мягко предложила она.

Макса словно в челюсть ударили. Потрясенный, шокированный, он не знал, что ответить. Потому что всю жизнь избегал самого упоминания о детях.

— Наверное, — пробормотал он, явно колеблясь. И Кристина поняла.

— Прости. Мне не стоило этого говорить.

— Нет, ты права, я просто об этом не думал.

Мысль об отцовстве неожиданно показалась самой привлекательной на свете. Макс улыбнулся:

— Главное — начать, а там посмотрим.

— Это означает, что тебе придется много потрудиться… днями и ночами, — промурлыкала она. — Если хочешь добиться результата, разумеется.

Он обжег ее пылающим взглядом:

— Думаю, это можно осуществить.

— Придется наполнять меня семенем каждый день.

— И ночь тоже… для пущей уверенности, — вкрадчиво добавил он.

— Для пущей уверенности, — отозвалась она, широко расставив ноги.

— Значит, ты готова?

— Еще как!

— Мне придется кончать в тебя…

— И часто, — добавила она, гладя тугую, налитую плоть. — Рано и часто, поздно и часто…

— Сейчас и часто, — пошептал он и, скользнув в нее, приподнял ее бедра. И держал неподвижно одно головокружительное мгновение, наслаждаясь утонченно-острыми ощущениями, отозвавшимися в ней столь же неукротимо нахлынувшим экстазом, глубоким, невыразимо великолепным. Каждый новый нюанс, не поддающийся определению, был по-своему свеж и необычен.

— Это любовь во всем блеске ее, — задыхаясь, шепнул он. — Во всех ее разнообразных оттенках.

И они оба поняли, что весь их мир преображен желанием и надеждой, ребяческими мечтами.

Он сделал легкий выпад. Они запрокинула голову и сладко вздохнула.

Он продолжал скользить туда и обратно без усилий и спешки, но она, как всегда нетерпеливая, жадная, возможно, чувствуя себя обделенной за годы равнодушия и жестокости, выгнула спину и подалась вперед.

— Опять все кончится в один миг? — поддразнил он, сжав ее бедра.

Кристина поерзала, пытаясь вырваться.

— Можешь не торопиться, — игриво разрешила она. — А я брошусь в самый омут.

— Значит, ты эгоистично меня используешь?

— Вернее, одну часть твоего тела.

— Боже всемогущий! — покачал головой Макс. — Ты превратилась в сварливую, склочную, злобную ведьмочку.

— И тебя это волнует?

— Наоборот. Я даже думаю, что эта сварливая, склочная, злобная ведьмочка, вернее, истинное наказание, специально создана для моего петушка.

Его улыбка была греховно порочна, невыразимо чувственна и восхитительно близка.

— А теперь держись, сердце мое, посмотрим, кто первый дойдет до финиша.

И он всадил в нее свое стальное копье с необузданным, исступленным, сладостным пылом.

Глава 27

На следующей неделе племянник Берта лично привез вырванные из церковной книги страницы и отдал Максу. Похоже, что священник, которому заплатил князь Цейс, все же ослушался приказа и не осмелился их уничтожить. Макс достойно вознаградил молодого человека и похвалил за то, что сумел добиться успеха там, где другие потерпели неудачу.

Кристина разразилась слезами при виде неоспоримого доказательства ее свободы, прижалась к будущему мужу и поблагодарила его способом, который тому больше всего нравился.

Теперь, когда день свадьбы был назначен, слуги Минстер-Хилла и большинство владельцев модных лондонских лавок погрузились в бесконечные хлопоты. Последним пришлось нанимать дополнительный персонал, чтобы вовремя подготовить свадьбу века.

Каждый день в Минстер-Хилл прибывали корзины с цветами, хотя на дворе стоял январь. В доме работало не менее дюжины портних, корпевших над подвенечным нарядом. Кроме них, в поместье временно поселились ювелиры, поставщики продуктов и тонких вин. Короче говоря, весь мир склонился перед желаниями Макса.

Родные Кристины — мать с отцом и сестра Шарлотта с двумя сыновьями — должны были прибыть за два дня до свадьбы. Муж Шарлотты уехал охотиться на львов в Африку, но, впрочем, о его отсутствии никто не жалел. Да и он не любил семейные сборища, предпочитая другие, более приятные занятия. Родные Макса, разумеется, просто не успели бы прибыть к сроку, но пообещали устроить в честь новобрачных роскошный прием, когда те приедут в Нью-Йорк.

— Приглашай кого хочешь, дорогая, — разрешил Макс, хотя сам предпочел бы более скромную церемонию. — Пусть общество на тебя полюбуется.

— Знаешь, по-моему, у нас очень мало истинных друзей, — возразила она, — учитывая все обстоятельства. И мальчиков.

Макс согласился, так что список гостей был крайне невелик.

Но в день приезда родителей Кристины Макс впервые за последние дни увидел свою невесту в слезах. Дождавшись, пока останется с ней наедине, он посоветовал:

— Не беспокойся о том, что они могут подумать. У тебя своя жизнь.

— Ты же видел, какова мать. Во все вмешивается, допрашивает, допытывается. Боится, что я сделала ужасную ошибку.

— Она не понимает, что собой представляет Ганс.

— И не желает понимать. А отец все время твердит, что я зря оставила замок Цейс, словно он когда-нибудь принадлежал мне!

— Может, им требуется время, чтобы привыкнуть. Признайся, дорогая, мы чересчур резко изменили свою жизнь.

Он всеми силами пытался успокоить невесту, хотя сам с первого взгляда невзлюбил родителей Кристины. Но, зная, что скоро они поженятся и покинут Англию, не хотел затевать ссор.

— К следующему лету, когда мы вернемся из Америки, они смирятся и привыкнут к новому зятю.

Кристина смешно наморщила нас.

— Ты слишком оптимистичен.

— Просто все это не имеет значения.

— Тебе легко говорить. Твоя семья всегда тебя поддержит.

— Нам всего лишь следует улыбаться и поддакивать еще два дня. Ну же, солнце мое, ты выдержишь.

— Попытаюсь, — вздохнула она.

Однако полковник и леди Джорджина Грей, похоже, сговорились вывести из себя дочь и будущего зятя и совали нос во все дела, которые их не касались: то осуждали прическу наставника мальчиков, то выражали досаду по поводу того, что обрученные пригласили графа и графиню Баксли, хотя всем было известно, что графиня в девичестве была всего лишь гувернанткой. И постоянно ныли и жаловались на непонятную поспешность дочери и будущего зятя.