Крепость Серого Льда, стр. 93

Райфу стало зябко, и он закутался в плащ.

Пройдя по коридору, они очутились в маленьком звездообразном гроте. Факел, горя чадным красным огнем, бросал скачущие тени на разрисованные стены. Там, где текла река, осталось сухое, замерзшее русло, а вокруг лежали голые заиндевелые камни.

— Держи. — Атаман сунул факел Райфу. В гроте стояло множество окованных железом сундуков — атамановы сокровища, догадался Райф. Траггис достал из-за пояса ключ, открыл один из них и откинул запыленную крышку.

Он достал оттуда предмет длиной с небольшой нож, обернутый в бурую ткань, и спросил у Райфа, не оборачиваясь:

— Ты хорошо знаешь земли своего клана?

— Не хуже других.

— В Черной Яме бывал когда-нибудь? На серебряном руднике?

Искра от факела упала Райфу на руку, словно предупреждая.

— Бывал. Это за Пастью, где лысая степь смыкается с Медными холмами.

— Где рудник находится, я знаю. Я хочу знать, давно ли там стали добывать вот это?

Траггис развернул тряпицу, и в руке у него блеснул золотой брусок, такой ярко-желтый, что как будто даже не настоящий. Траггис, внимательно глядя на Райфа, протянул слиток ему.

Из золотых вещей Райф прежде видел только кольцо, принадлежавшее матери, и футляр для священного камня, который Орвин Шенк надевал по праздникам. Он знал, что золото тяжелый металл, высоко ценимый на всем Севере. Он взял брусок и по его весу понял, что золото настоящее. Оно тяжелее всего, даже железа.

Райф отдал слиток Траггису.

— Не может оно быть черноградским.

— В самом деле? А между тем его взяли с повозки, выехавшей с рудника, — тепленькое, только что из печи.

— В Черной Яме печей нет. Они возят руду в круглый дом.

— Печь сложить проще простого, — заметил, подняв бровь, Траггис. — Всего-то и нужно, что пара мехов да вагранка.

— В клановых землях золота никогда не находили.

— В Черной Яме, как видно, нашли, но предпочли умолчать об этом.

Атаман снова завернул слиток и спрятал его в сундук. Пока он возился с ключом, Райф смотрел на картину. Река на ней огибала одинокую гору. Что-то в форме этой горы, напоминающей каменный барабан, показалось Райфу знакомым. Где он мог видеть ее раньше?

— Я велел последить за Черной Ямой, — сказал Траггис, вернув Райфа в мир насущных забот. — Они отливают бруски и складывают их в стопки. Каждый второй месяц в безлунные ночи их увозят на юг.

— Зачем ты мне об этом рассказываешь?

— Я испытываю нужду в этом золоте, — с обманчивой мягкостью ответил Траггис, — и ты мне поможешь его добыть.

— Ты можешь отлично обойтись и без меня.

— Я так не думаю. Ты знаешь местность, знаешь людей. Если рудничные заметят тебя, то сочтут, что так и надо.

Кончики пальцев Райфа — даже тот, которого больше не было, — похолодели от медленного ползучего страха.

— Почему бы просто не напасть на подводу? Зачем это надо — лезть в рудник?

— То, что я тебе показывал, взято как раз с подводы. Теперь они будут настороже и усилят охрану — может, и лучников возьмут. Как бы наши не пострадали.

Райф подыскивал доводы, не сводя глаз с изображенной на стене одинокой горы. Неужели ему суждено вернуться в Черный Град, как вору?

— Меч у тебя есть?

— Есть, Мертворожденный дал.

— Вот и хорошо. — Траггис направился к выходу. — Прихвати его завтра с собой. Ватага отправится на запад, как рассветет.

Райф, покорившись, склонил голову. Атаман обернулся и сказал:

— Я буду следить за тобой, Дюжина Зверей. Если хоть кто-то из моих людей пострадает из-за тебя, ты об этом горько пожалеешь.

И он ушел, не дав Райфу времени поднять голову.

30

ПОГОНЯ

Аш, подоткнув юбку, мазала волчьим жиром стертую кожу. Жир с сильным звериным запахом поначалу щипал, но тут же впитывался в тело, как масло. Аш даже постанывала от облегчения. Маль сказал, что волки с таким слоем жира попадаются редко, особенно зимой, и им повезло найти в Глуши хоть одного. Аш усмехалась, думая об этом. Когда ей в Крепости Масок случалось порезать пальчик, приемный отец посылал к ней Кайдиса Зербину с миррой и душистой амброй. С тех пор она прошла долгий путь и чувствовала, что стала старше на миллион лет.

Остается только поумнеть, как полагается в столь почтенном возрасте.

Арк и Маль завтракали, сидя у дымящего костра. Арк выглядел усталым — он нес поздний дозор, пока Аш и Маль спали. Суллы намного выносливее людей, и их заметная усталость тревожила Аш. Она оправила юбку и вернулась к ним.

Час был, по сулльским понятиям, рассветный — темный как ночь, но с серой полоской на восточном горизонте. Любой горожанин, проснувшись в такую пору, тут же заснул бы снова. Аш первое время хотелось того же, но постепенно в ней стали происходить перемены.

Иногда она задумывалась, в чем тут дело. Просто в новых привычках, которые она приобретает, или причина глубже — в ее крови?

Решив не думать об этом сейчас, она достала из седельной сумки замороженный костный бульон, превратившийся за ночь в кусок желтого льда. Обыкновенно они пили бульон только на ночь, когда он оттаивал от лошадиного тепла. Но глубокие складки на лице Арка и темные круги у него под глазами вызвали у Аш желание как-то его подбодрить.

Выковырнув из мерзлой земли камень, Аш раздробила лед на куски и сложила в котелок. Пока он шипел, упорно отказываясь таять, она сидела между двумя суллами и ждала рассвета.

Их лагерь располагался на краю Глуши, у самой ее границы. Аш сбилась со счета и не помнила, сколько дней они путешествуют по этой странной, ни на что не похожей земле. Один день ничем не отличался от другого, а земля, большей частью плоская, порой скалистая или изрытая давно отступившими ледниками, всегда оставалась мертвой. Единственным, что менялось здесь, было небо, особенно облака. Они то громоздились на горизонте, изображая собой горы, то строили гигантские башни, то протягивались по небу, как борозды от плуга. Никакой влаги они не проливали — погода здесь стояла сухая и холодная, с резким ледяным ветром.

Глушь изматывала. Идти по ней было все равно что брести по воде. Однообразность пейзажа не давала душе роздыха, и казалось, будто ты держишь путь в никуда. Вечная мерзлота отнимала силы, набивала мозоли и истощала мышцы.

Аш чувствовала себя избитой и не знала, что хуже — идти или ехать верхом. По ночам она, правда, спала, в отличие от Землепроходцев, которые поочередно несли караул. Аш несколько дней набиралась мужества, чтобы сказать им, что хочет сторожить наравне с ними. Она боялась, что Арк ее высмеет или, хуже того, обольет презрением. И напрасно — ведь Арк не Пентеро Исс. Он выслушал ее со всей серьезностью, кивая головой. Караулить он ей, конечно, не разрешил, но подкрепил свой отказ вполне резонными доводами: сначала она должна научиться хорошо владеть своим оружием и освоить Путь Пламени.

Мас Раль, состояние полного бесстрашия. После того первого вечера в горах Маль ни разу не доставал серебряную, горящую синим огнем лампу, но они с Арком каждый день ставили перед Аш какие-то маленькие задачи. Она научилась представлять себе пламя и видеть его на мерзлой земле. Маль говорил, что теперь она должна вообразить, как оно горит у нее в голове, в месте, где зарождаются мысли, но это ей давалось с трудом. Огонек казался слишком маленьким и слабым, чтобы выжечь из нее страх.

Суллы устраивали ей испытания, которые она зачастую проваливала. Пять дней назад они увидели на голой равнине сложенную из камней пирамиду. Землепроходцы спешились и обнажили себе руки по локоть, чтобы пустить кровь. Это место скорби, объяснил ей Арк. Много веков назад здесь в битве с тьмой пали сулльские воины. Арк и Маль, молчаливые и печальные, простояли там несколько минут, и кровь их лилась на замерзшее поле битвы, воздавая почести погибшим. Лишь позднее, когда они остановились на ночлег, Аш сообразила, что ей следовало бы сделать то же самое.

И это была не единственная ее оплошность. Маль почти каждый день выезжал вперед, чтобы разведать дорогу. Однажды Арк придержал серого и предоставил Аш искать его след. Она к тому времени научилась распознавать сулльские метки, оставляемые в вечной мерзлоте, могла разгадать, что кто-то недавно прошел здесь или потревожил окружающую местность, и думала, что справится. С утра все шло хорошо. У нее разболелась голова, так усердно она смотрела под ноги коню, но след она не теряла. К полудню оставленные Несогласным метки привели ее в растерянность. Метки указывали, что им следует отклониться из Глуши к югу, сам же след по-прежнему вел на восток. Аш, ища помощи, оглянулась на Арка, но он не смотрел на нее. Аш поняла, что ее снова испытывают, и решила для пущей надежности повернуть на юг.