Крепость Серого Льда, стр. 89

Райф сделал вид, что не заметил. Некоторые вещи должны оставаться между человеком и его богами.

— А что, думают братья, случится, если Ров откроется?

— Представь самый страшный свой сон, сделай его вдесятеро страшнее — и это будет только начало.

Это Райф нашел вполне понятным.

— Но ведь Ров — не крепость, — заметил он.

— Верно. — Адди сразу смекнул, о чем речь. — В песне сказано ясно: «крепость».

— Ты говорил, есть и другие слабые места?

— В Глуши их полным-полно. Ров, конечно, больше их всех, но это еще не значит, что он уступит первым.

— Зато будет всех страшнее.

Адди только хмуро усмехнулся в ответ.

Аш. Это с нее все началось. Райф запрокинул голову, подставив лицо снегу. Оба они с Аш потерпели поражение, и теперь тьма рвется наружу. Стих, прочитанный Адди, предполагает, что этому можно помешать, но чтобы сделать это, надо сначала найти наиболее слабое место. «Мы ищем», — сказал рыцарь. Может быть, они искали то же самое?

Райф смахнул снег с лица. Кожа вокруг глаз уже слегка онемела. Он кланник, простой кланник. Не ученый рыцарь и не искусный сулльский следопыт. С чего Адди взял, что он, Райф, тот самый человек?

«Мы способны быть чем-то большим», — сказал Адди, но Райф не хотел, чтобы эти слова оправдались.

Услышав, что к ним кто-то поднимается, Райф велел себе: успокойся. Он подумает об этом после, когда стемнеет.

Адди снова возился с мясом у костра. Подозвав к себе Райфа, он нарочито громким голосом спросил:

— Может, чаю выпьешь?

— Адди! Дюжина Зверей у тебя? — донесся снизу голос Мертворожденного.

— У меня, — с облегчением отозвался Адди. — Лезь к нам, мы как раз ужинаем.

Уродливое лицо Мертворожденного показалось над краем утеса. Он запыхался и сильно вспотел.

— Некогда, Адди. Атаман меня совсем загонял. Не знаю уж, что ты сделал на этот раз, парень, но спорю, что ничего хорошего. В полночь ты должен явиться к атаману в пещеру — один.

28

ПЕРЕГОВОРЫ В МОЛОЧНОМ КАМНЕ

Странное все-таки место Молочный дом, думал Брим, идя по его нижним коридорам с тяжелым блюдом в руках. Другие круглые дома — это большей частью большие сводчатые чертоги, соединенные широкими переходами и лестницами, а Молочный построен, как лабиринт. Его белые коридоры разбегаются во все стороны, и один ничем не отличается от другого — того и гляди, заблудишься.

Молочный дом недоступен для плесени, копоти, сырости и гнили. Некоторым его частям уже три тысячи лет, а на вид все как новое — или очень старое, но не тронутое временем. И ни одного подземного помещения. Брим не знал, что об этом и думать, пока Гай Морлок не объяснил ему, в чем состоит оборонительная стратегия Молочного Камня. Молочный дом стоит в мелкой ложбине, в двухстах ярдах от реки. Целая система насосов и цистерн, устроенная великим вождем Гаксло, позволяет затоплять нижний этаж в случае нужды. Молочный камень хорошо держит воду, а все наиболее важные помещения расположены на верхних двух этажах. Кланники поднимаются туда, вода преграждает путь врагу, а когда опасность минует, ее выкачивают.

Брим счел, что это умно придумано, но почему Гай так охотно об этом рассказывает? Гай — присяжный воин Молочного Камня и перешел к Робби совсем недавно. Как умудрился Робби добиться от него такой беззаветной преданности?

Брим, впрочем, не слишком стремился найти ответ на этот вопрос, да и некогда сейчас этим заниматься. Он и так уже отстал от других и боялся потерять их из виду. Робби еле дождался этой встречи и наверняка будет вне себя, если что-то выйдет не так, как задумано.

С собой он взял лишь немногих избранников: Яго Сэйка, Дугласа Огера, Гая Морлока и Джорди Сарсона, только что перебежавшего к ним от Скиннера Дхуна. Брим и Джесс Блэйн, как пажи, шли последними.

Был закат, и солнце каким-то непонятным образом проникало в круглый дом, порождая причудливые длинные тени и переливаясь, как вода, на молочном камне. Гай показывал дорогу; только он и Робби шли без даров. Брим не знал, что находится в мешках и корзинах, которые несли остальные, но догадывался, что Робби добивается чего-то от вождя Молочного и хочет ее задобрить.

Поднимаясь все выше, Брим заметил, что молочный камень начал перемежаться с песчаником. Два этих камня, светлый и темный, уживались плохо. В более мягкий песчаник были вделаны бронзовые светильники, и молочанский ламповщик как раз наполнял их наилучшим рапсовым маслом.

В этот час кланники обычно пьют эль и ужинают у своих очагов, и Робби с его спутниками на пути в Дымчатый Чертог почти никто не встретился. Гай, одетый, как и все, в голубой, до полу, дхунский плащ с застежками в виде репейников, шел скорым шагом. Плащ Робби в отличие от других был оторочен золотисто-черным мехом рыболова, как мантии дхунских королей.

Взойдя по крутой скошенной лестнице, они оказались у дверей, охраняемых двумя молочанскими копейщиками. Те скрестили копья перед пришельцами, и старший осведомился:

— Кто идет и по какому делу?

Гай собрался было ответить, но Робби удержал его, положив руку на плечо.

— Робби Дан Дхун по делу королей и вождей.

Это все делалось для порядка: о встрече условились заранее, и часовые должны были знать об этом — но слова Робби придали церемонии особую важность. Всего лишь восемь недель назад он помещался на нижнем этаже этого самого круглого дома в качестве то ли гостя, то ли просителя. Теперь он стоит около Устричных Дверей Дымчатого Чертога, собираясь встретиться с вождем на равных.

Часовые стали навытяжку, безотчетно откликаясь на властные ноты в голосе Робби. Старший постучал в дверь древком копья.

— Открывайте! Робби Дан Дхун желает видеть вождя. — В ответ на его слова двери распахнулись, и посольство вошло в Дымчатый Чертог.

Он, как и Усыпальница Дхунов, славился как одно из чудес клановых земель. Чертог располагался на самом верху круглого дома, под куполом, и был сложен из самого лучшего молочного камня, известного также как дымчатый. «Дымчатый», как сказали Бриму, по-старинному все равно что «туманный». Бриму и правда показалось на первых порах, что стены и крыша этого зала сотканы из тумана. Сквозь них хоть и смутно, но виднелось темнеющее небо и бледный круг восходящей луны. Над крышей мелькнула тень — это ночной ястреб летел на свою охоту вдоль Молочной. Брим преисполнился трепета. Глыбы, из которых сложен купол, должны быть не менее трех футов толщиной, а видно через них, как через матовое стекло.

— Ганратти Молочный Камень, Вождь-Созидатель, строил этот купол всю свою жизнь. Один только крепящий состав отнял у него десять лет.

Враэна Молочный Камень, вождь Молочного, поднялась с Устричного Трона и вышла навстречу гостям в сопровождении воинов-мечников. На ней было простое, но красивое платье из бледно-голубой шерсти, и ее знаменитая, медная с серебром коса, перекинутая на грудь, свисала, как цепь. После смерти Спини Орля она стала вторым по длительности правления вождем в клановых землях, уступая только Собачьему Вождю.

— Добро пожаловать, Робби, — наклонив голову, сказала она. — Я вижу, ты привел ко мне Гая.

— Он соскучился по дому, — с простодушной, чуть ли не глуповатой улыбкой ответил Робби.

Враэна запрокинула голову и от души расхохоталась, сразу разрядив этим напряжение первых минут встречи.

— Дуглас, Яго, Брим — здравствуйте.

Брим подивился, что она знает его по имени. Он учтиво, как учил его отец, склонил голову. Враэне это почему-то понравилось, и улыбка задержалась у нее на лице.

— Я вижу, ты восхищен нашим куполом, — сказала она. — Замысел принадлежал Ганратти, это верно, но нельзя сказать, что это его рук дело.

— Суллы?

Она кивнула.

— У тебя очень смышленый брат, Робби. Мне понятно, почему ты не отпускаешь его от себя.

Брим, вспыхнув, бросил взгляд на Робби и увидел, что тот в замешательстве. Враэна тоже это заметила — не помогла и улыбка, которую изобразил наконец Робби.