Корона с шипами, стр. 125

— Они все погибли. Я послал их на смерть, — это были первые его слова.

— Нет. Это я послал гонцов выполнить трудную, но необходимую работу: атаковать рейжан при соотношении сил десять к одному и заставить людей Сандора спуститься в долину. Это не означало погибнуть. Если бы не Кэмрон Торнский, многие из них благополучно вернулись бы назад.

Эдериус мрачно усмехнулся:

— Вернулись назад? А для чего? Чтобы умирать медленной мучительной смертью, чтобы кости их пронзали внутренние органы, а корни зубов раздирали десна? — Писец еще сильней затряс головой. — Не воображайте, что я не видел трупы гонцов, не видел, как их выносят из лагеря под покровом ночи. Вы приказали затыкать им рты кляпами, но я все равно слышал вопли своих жертв, и кровь стыла у меня в жилах.

Изгард хотел заговорить, но Эдериус еще не закончил.

— Я их создал. Я собственной рукой нарисовал их, вдохнул в них жизнь и желания. А потом, когда цель была достигнута, бросил на произвол судьбы. С помощью магической силы я породил гонцов. И она же забрала их назад. Они были чудовищами, но это я и мое перо сделали их такими. Я был в ответе за них. А сегодня я послал своих сыновей на смерть.

Изгард хотел было спорить, десятки возражений вертелись у него на языке — гонцы не были собственностью Эдериуса, они принадлежали ему, королю Гэризона; не Эдериус послал их на смерть, а он, Изгард Гэризонский; создала гонцов Корона с шипами, Эдериус был лишь проводником ее воли. Но он решил, что лучше промолчать. Старый узорщик был в это мгновение хорош как никогда. Глаза его сверкали, кожа стала влажной от пота. Он просто устал, ничего серьезного. Переработал, вымотался до предела. Надо поручить его заботам врача, укрыть теплым одеялом, напоить успокаивающим чаем с травами и овечьим молоком. Он лично присмотрит, чтобы о писце как следует позаботились.

— Послушай, старый друг, — мягко сказал Изгард, — сегодня мы победили. Гэризон одержал победу. Гонцы погибли, но благодаря им уцелело большинство наших бойцов. Они, ты, я, пожертвовав несколькими, спасли жизнь многим. Мы не должны забывать о нашей миссии. На войне всегда приходится выбирать, и каждый раз, отдавая приказ, я принимаю решение, чаще всего нелегкое решение. — Изгард взял Эдериуса за руку. Узорщик попробовал вырваться, но вскоре смирился. — У нас, у меня и у тебя, много общего. Совесть часто беспокоит нас, хотя в глубине души мы знаем, что делаем все ради блага Гэризона. Пусть ты провел двадцать лет на Острове Посвященных, но родился ты в Гэризоне и останешься гэризонцем до конца своих дней. Не думай о гонцах, убитых сегодня, думай о тех, чьи жизни ты помог сохранить.

Эдериус покачал головой:

— Нет... я не смогу...

— Замолчи. — Изгард начинал раздражаться. Он вспомнил, какую вспышку гнева вызвало у него упрямство собеседника в прошлый раз, отпустил руку Эдериуса и отступил на шаг. Он не хотел рисковать, не хотел избивать старика, как избил Герту, и поэтому резко сменил тему: — А девушку ты нашел?

Эдериус почувствовал раздражение короля и поспешно ответил:

— Да, сир. Я связался со святыми отцами. Они сказали, что предпочтут сами заняться этим делом. Случай с глотуном растревожил всю обитель.

— А как ты от него отделался?

— Я заставил его броситься в море во время прилива, — мрачно ответил Эдериус. — Его тело прибило к Острову на рассвете. Многие из братии успели увидеть его прежде, чем святые отцы распорядились убрать тело.

— Каким он был этот глотун?

— Ужасней, чем я предполагал. Настоящее порождение тьмы. Невозможно даже описать... — Эдериус замотал головой.

Изгард взглянул на Корону. Она стояла на пьедестале перед столом Эдериуса. Мотыльки и мошки стаями кружились вокруг него, как вокруг зажженной лампы. Изгард протянул руку, коснулся своего сокровища. Мошкару он отгонять не стал: ни дохлые насекомые, ни пыль не прилипали к Короне.

— Еще много загадок таит в себе Корона с шипами, — сказал Изгард, — много узоров нам предстоит открыть и изучить.

— Очень много, сир.

В прежние дни, когда они говорили о Короне, Эдериус даже не пытался скрыть своего страстного желания завладеть ее тайнами, познать ее. А теперь ничего, кроме усталости, не было в его голосе. Это обеспокоило Изгарда. Он повернулся к Эдериусу, заглянул ему в лицо.

— Ложись отдохни, друг мой. Врач принесет тебе успокаивающий напиток. Завтра на рассвете тебе предстоит вновь связаться с Островом Посвященных и удостовериться, что девица мертва. Она общается не с теми людьми, ездит не туда, куда нужно. Ты говоришь, что у нее есть способности к узороплетению, а я говорю, что она явно положила глаз на то, что принадлежит мне, и только мне.

Эдериус искоса глянул на Корону с шипами:

— Сейчас она, должно быть, уже мертва, сир.

— Только если твои драгоценные святые отцы придумали способ умертвить ее, не замарав кровью свои святые руки. — Изгард заметил, что Эдериус невольно поморщился, и на минуту раскаялся в своей грубости. — Ты хорошо поработал сегодня, — бросил он, направляясь к выходу из палатки, — теперь тебе надо хорошенько отдохнуть.

Эдериус молча понурил голову.

Изгард откинул брезент и вышел из палатки. Порыв ветра донес до него звуки и запахи победы: солдаты пели развеселые песни, жарили мясо, пили пиво. Изгард обещал, что завтра они смогут поразвлечься с женщинами. Он уже выбрал город, в котором их добудут. Мэрин, небольшой городишко, до него всего полдня пути. Жители Мэрина занимаются мелкой торговлей и разводят молочный скот. Там наверняка полно хорошеньких пухленьких фермерских дочек, а также мяса, зерна и прочих припасов. Изгард не любил мясо и почти утратил интерес к женщинам, но солдаты его жить не могут ни без того, ни без другого. А ему ничего не стоит ублажить их.

Кроме того, Мэрин все равно по дороге на Бей'Зелл.

Бей'Зелл — повелитель трех морей. В нем сходятся больше торговых путей, чем во всех остальных западных городах вместе взятых. Бей'Зелл — его истинная цель, город его мечты. Стоит завладеть бейзеллским портом — и весь материк будет в его руках. Именно так и поступил король Хирэк пять столетий назад. Он даже построил крепость, чтобы закрепить свои позиции в Бей'Зелле. Замок Бэсс. Сейчас он в руках Кэмрона Торнского, но вскоре перейдет к тому, кто носит Корону с шипами.

Пальцы Изгарда царапали брезент палатки, точно это была чья-то кожа. Сегодня выиграно первое сражение. Вскоре он захватит первый город.

— Отдохни, Эдериус, — сказал он, чуть-чуть приподняв брезент, — завтра мы выступаем на север.

У Тессы остались лишь отрывочные воспоминания о той ночи, когда Райвис вынес ее из пещеры. Она помнила, как он подхватил ее на руки, как положил на утес, как шептал на ей на ухо, что все будет хорошо. А потом — дорога через дамбу, на материк. Они едва успели до начала прилива. Чтобы она не свалилась с лошади, Райвис привязал ее к себе.

Затем — провал, пустота. Из этого периода запомнились только приступы боли — один хуже другого — и скрип ступенек старой деревянной лестницы, по которой ее несли наверх. В следующий раз Тесса очнулась в теплой постели в обшитой дубовыми панелями комнате без окон. Она лежала и слушала, как едят, пьют и спорят внизу. По-видимому, там находился трактир.

Прошло три дня, а она лежала все в той же комнате. И почти все время рядом с ней был Райвис. Каждые несколько часов он осматривал, промывал и перевязывал ее раны, а иногда, если считал нужным, втирал в них какую-то мазь. Мало того, Райвис же и кормил ее, причем подолгу дул на каждую ложку супа, чтобы чересчур горячая жидкость не обожгла ободранное горло подопечной.

И действительно, Тессе было больно глотать. Дышать — еще больней. Свежий воздух казался неразведенным уксусом. Порой ей приходилось заставлять себя сделать следующий вдох. Иногда же в горле стоял ком, воздух просто не мог попасть в легкие. Раза два она просыпалась ночью от страшного удушья. Райвис приподнимал ее, успокаивал, подсовывал под нос смоченную в масле тряпочку с острым запахом.