Зуб Уилкинса, стр. 24

— Пока что ему ничего не грозит, — отозвался Мартин. — Миссис Уилкинс его жалеет. Но у нас же еще тетушка…

— А что тетушка? — удивился Фрэнк.

— Просто свихнулась на живописи, — сказал Вернон. — Хочет давать мне уроки. Хочет писать портрет Мартина. Ведьму на метле она хочет. Наверняка это все Бидди ее подучила. Чтобы следить за нами.

— Ой, мамочки! — испугалась Джесс. — А еще кошка! По-моему, это все связано!

— А потом, — добавил Мартин, — когда мы хотели уйти, то увидели еще и мистера Адамса — он шел к дороге, а с ним мы больше общаться уже не могли. Перемахнули через стену сада и до самого вашего дома неслись как угорелые.

— Бидди мобилизует все силы, — сказал Фрэнк. — Зачем?!

— А вдруг мы на верном пути и вот-вот ее прижучим? — предположила Джесс. — Вот она и перепугалась. Боится, что мы найдем ожерелье. А это значит, что на мельнице сейчас никого нет и можно спокойно поискать. Только представьте себе — вдруг мы уже сегодня раздобудем и ожерелье, и зуб? Вот будет здорово!

Глава 11

Когда они дошли до Мельницы, Фрэнки и Дженни выглядывали из окна тетушкиной спальни. Джесс заметила, что разбитое стекло заклеили оберточной бумагой.

— Никого нету! — крикнула Фрэнки.

— Оба ушли! — добавила Дженни.

— Отлично, — кивнул Вернон. — Открывайте. Дождь идет.

Фрэнки и Дженни исчезли в доме, затопотали внутри и наконец открыли дверь.

— Мы уже ищем, — объявила Фрэнки.

— Как вы долго, — укорила их Дженни.

Вернон вздохнул:

— Так и знал, что вы начнете без нас. Ну да ладно. Джесс рассказала, что Бидди сделала с бандой, хотя они были у нее в услужении. Сестрички совершенно не удивились.

— Она всех ненавидит, — спокойно заметила Дженни.

— Громила заслужил, — рассудила Фрэнки.

— Только чтобы вогнать ему ума куда надо, не больше, — уточнила Джесс. — Надеюсь, она скоро снимет заклятье. А то каково им придется с этими Штучками на уроках, страшно подумать.

Фрэнки хихикнула. Джесс решила было, что она совсем бессердечная, — но потом сообразила, что Фрэнки не видела ни плачущего Громилу, ни Стаффорда, стоящего на коленях в зарослях крапивы.

— Начинаем искать, — скомандовал Вернон. — Про Громилу не думаем. Я ему не доверяю.

И они начали искать, и дело у них не заладилось. Вернон въехал пятерней в сохнущую картину, а Фрэнк прилепил ее к другой картине, когда пытался помочь Вернону отклеиться. Когда картины удалось отодрать одну от другой, оказалось, что они совсем перемешались. Молочника размазало по Биддиной хижине.

— Кажется, — убитым голосом заметил Фрэнк, — мы изобрели новый живописный стиль.

— Бидник, — предложил Вернон. — Или Молокодом.

Потом Фрэнки перевернула банку белил, а когда Джесс помогала ей оттереть пол, то уронила тюбик с красной краской, и Мартин наступил на него. Он проехался по всей комнате, оставляя за собой полосу, похожую на кровавый след, а потом рухнул на него. Большинство кровавой краски оказалось у него на свитере.

— Ой, мамочки! — ахнула Джесс. — Она догадается!

— Мама тоже, — мрачно заметил Мартин. Фрэнки принесла скипидару и замыла свитер.

Потом она почистила пол. Тем временем все остальные продолжали поиски. Они перевернули всю комнату, но ожерелья не нашли. Ни колечка, ни сережки.

— Наверное, их тут вообще нет, — вздохнула Дженни.

— Должны быть! — возразила Джесс. — Иначе почему нас так старались остановить?

Фрэнк обнаружил, что знает ответ.

— Она бы не стала хватать нас за руки именно там, где спрятано наследство, — сказал он. — Она бы себя выдала. Она будет стараться остановить нас до того, как мы вычислим нужное место, даже до того, как обшарим все ненужные. Понятно?

— А ты прав, — согласилась Фрэнки.

— Так, значит, оно у нее в хижине, — догадалась Дженни.

— Необязательно, — возразил Фрэнк.

— А что? Я бы там и спрятал, — сказал Вернон. — И пусть чары воров отпугивают.

— А я бы все равно на всякий случай обыскал тут крышу, — настаивал Мартин. — Мистер Адамс помешал тогда Фрэнки, так что ожерелье может быть и там.

— А если Громила придет и скажет, что Бидди ушла, — добавила Джесс, — тогда мы сначала заберем зуб, а потом уже вернемся за ожерельем.

И они обшарили крышу — то есть это сделали мальчики. К тому времени дождь почти перестал, солнечные лучи залили мокрую крышу, и шифер стал ослепительно-черным. Джесс стояла внизу, думая, что крыша скользкая, как ледник, и такая же опасная. Ну и, конечно, Вернон начал скользить по крутому скату лицом вниз, цепляясь за шифер и отчаянно крича.

— Совсем как я, — заметила Фрэнки.

Фрэнк поймал Вернона за шкирку. Мартин схватил Фрэнка за штаны и одной рукой обнял трубу. Кирпичи в трубе зашатались и затрещали. Штаны у Фрэнка затрещали тоже. Вернон заорал на Мартина и Фрэнка, чтобы отпустили, а он попробует опереться на водосточный желоб.

— Придется, — решил Мартин, отпустил Вернона и стал поправлять трубу.

Вернон с грохотом съехал по крыше, стукнулся ногами о желоб. Желоб под его весом жалобно застонал.

— Сейчас отвалится! — закричала Джесс. — Вы что, ни разу ремонт не делали?!

— Не-а, — ответила Дженни. — Денег нет.

Фрэнк и Мартин оседлали конек и стали рыться в трубах. Фрэнк нашел птичье гнездо. Мартин — гору сажи. Вернон распластался по крыше, чтобы не опираться на водосток всем весом, и со скрипом и скрежетом исследовал желоба, носком ботинка обшаривая их дно. И правда, казалось, что желоб вот-вот рухнет. На землю шлепались комья черной грязи, гнилых листьев и мокрой бумаги.

— Проверьте, что там, — задыхаясь, велел Вернон.

Джесс предоставила это Дженни и Фрэнки. Она очень боялась за Вернона. Когда он добрался до угла, желоб уперся в водосточную трубу, и там должно было быть безопаснее. Но труба вся проржавела. Стоило Вернону опереться о ее верхний конец, как труба отошла от стены, таща за собой изрядный кусок желоба. Вернон зажмурился и вцепился в угол крыши. Джесс отвернулась. Как было не отвернуться?

И она увидела радугу — большую яркую радугу в лиловом небе. Одним концом она уходила прямо в деревья за рекой.

— Ага, — медленно сказала Джесс. — Красоты природы. Да-да.

Радуга, наверное, была страшно красивая. Джесс чувствовала, что должна немедленно начать любоваться тем, как изящно радуга выгибается над просторным полем, как ее полосы оттеняют свежий цвет молодой листвы. Особенно хорошо было видно, какая радуга большая, потому что через поле бежали два человека. По сравнению с радугой они казались совсем крошечными. Но Джесс не было до всего этого никакого дела, потому что в тот самый миг желоб с томительным стоном отвалился и Вернон полетел с крыши.

Ему удалось приземлиться мягко. Когда Джесс добежала до угла, Вернон уже поднимался из груды ржавых железяк. Труба торчала в сторону от стены. Вернон поглядел на нее.

— Ну вот, мы еще и дом разнесли, — пробурчал он. — Надо делать ноги.

— Он все равно развалюха, — ответила Джесс.

— Теперь-то его уж точно придется чинить, — согласилась Фрэнки, обтирая измазанные вонючей грязью ладошки о фартук.

Мартин сверху закричал, жив ли Вернон, но не успела Джесс ответить, как те двое, что бежали через поле, добрались, задыхаясь, до них и заорали:

— Она ушла! Ее нет!

Это были Громила и Стаффорд — оба совершенно мокрые и против прежнего радостные.

— Ушла уже десять минут назад, — пропыхтел Громила. — Скорее!

— Помчалась по Лондонскому шоссе, как таракан, — сообщил Стаффорд. — У вас как минимум десять минут. Бегите!

— По Лондонскому шоссе? — испугался Вернон. — А вдруг она за Сайласом?!

— Или за Кевином, — добавила Джесс.

— Вы за зубом, а мы — за ней, — распорядился Громила. — Я все равно обещал Стаффорду приглядеть за Кевином. Кто устроил этот оранжевый разгром?! — Хотя Громила и запыхался, но не заметить торчащей трубы и обрушившегося желоба он не мог.