Воздушный замок, стр. 39
Крошечная верховная принцесса Цапфана казалась маленькой девочкой со слишком большой куклой, однако, она с видом весьма умелым и опытным кормила Моргана молоком из большого рожка.
— Он все время был с ней, — пояснила принцесса Беатрис. — Ей это полезно. А то только и делает, что плачет. Говорит, у нее четырнадцать своих малышей.
Крошечная принцесса подняла глаза и застенчиво улыбнулась.
— Восе мальсики, — тихонько прошепелявила она.
Морган вовсю поджимал пальчики на руках и ногах. Он был прямо-таки образец довольного младенца. Софи некоторое время смотрела на него.
— А рожок она где взяла? — спросила она, словно опасаясь, не отравлен ли он.
Крошечная принцесса снова подняла глаза. Она улыбнулась и уделила мизинец на то, чтобы показать, где взяли рожок.
— Не слишком бойко говорит по-нашему, — объяснила принцесса Беатрис. — А вот джинн, судя по всему, ее понимает.
Пальчик — веточка желтой принцессы указывал на пол у скамьи, где под ее крошечной ножкой, не достававшей до пола, стояла знакомая сине-лиловая бутылка. Абдулла рванулся к ней. Рыхлая Джарина Джамская в тот же миг тоже рванулась к бутылке и ухватила ее неожиданно крупной сильной рукой.
— Прекратите! — застонал джинн, когда они стали молча тянуть бутылку каждый к себе. — Я все равно не собираюсь вылезать! На этот раз ифриты точно меня убьют!
Абдулла схватился за бутылку двумя руками и дернул. Неожиданно он обнаружил, что глядит в большие голубые глаза на морщинистом лице под копной седых волос. Лицо скривилось в невинной улыбочке и старый солдат с кротким видом отпустил бутылку с джинном.
— Так это вы! — с отвращением проговорил Абдулла.
— Это мой верный подданный, — объявила принцесса Беатрис. — Прибыл сюда, чтобы спасти меня. Честно говоря, это не очень удобно. Нам пришлось его замаскировать.
Софи отпихнула принцессу Беатрис и Абдуллу в стороны:
— А ну пустите. Сейчас я его!
Глава девятнадцатая,
в которой солдат, повар и торговец коврами заявляют свою цену
Некоторое время стоял такой гомон, что даже принцессу Валерию слышно не было. Гомон производила в основном Софи — она начала с мягких выражений вроде «вор» и «лжец», а затем принялась выкрикивать в адрес солдата обвинения в преступлениях, о которых Абдулла и не слыхивал и которые солдат, вероятно, никогда даже и не думал совершать. Слушая эти вопли, Абдулла решил, что даже жестяной колесный скрежет, который Софи издавала в бытность свою Полуночью, был, пожалуй, поприятнее, чем эти ее нынешние крики. Однако некоторый вклад в них вносил и солдат, который выставил перед собой колено, а обеими руками прикрыл лицо и все громче и громче восклицал:
— Полночь… то есть мадам… позвольте объясниться, Полночь, то есть мадам!
На что принцесса Беатрис резким голосом возражала:
— Нет уж, давайте лучше я все объясню! А прочие принцессы добавляли шума, вереща:
— Пожалуйста, тише, а то услышат ифриты!
Абдулла попытался остановить Софи, умоляюще дергая ее за руку. Казалось, остановить ее было уже невозможно — но тут Морган выпустил соску изо рта, растерянно огляделся и тоже принялся вопить. Софи захлопнула рот, а потом открыла его и мирно сказала:
— Хорошо. Объясняйте.
Настала относительная тишина, крошечная принцесса успокоила Моргана и он снова принялся сосать.
— Я не собирался тащить ребенка сюда, — заявил солдат.
— Что?! — вскричала Софи. — То есть вы намеревались бросить моего…
— Нет, нет! — замотал головой солдат. — Я приказал джинну отправить ребенка туда, где за ним будет присмотр, а меня доставить к ингарийской принцессе. Не стану отрицать, что хотел получить награду. Но вы же знаете, что за норов у этого джинна! — воззвал он к Абдулле. — Не успел оглянуться — а мы оба уже тут!
Абдулла поднял бутылку с джинном и поглядел на нее.
— Что хотел, то и получил! — сердито буркнул джинн из бутылки.
— А младенец кричал так, что просто туши свет, — сказала принцесса Беатрис. — Когда Дальциэль отправил Хазруэля выяснить, из-за чего шум, единственное, что пришло мне в голову — это отговориться тем, что принцесса Валерия не в духе. Ну и, конечно, нам пришлось заручиться согласием Валерии, чтобы она поплакала как следует. И тогда Цветок начала строить планы.
Она повернулась к Цветку-в-Ночи, которая явно думала о чем-то другом, и это другое, как с горечью отметил Абдулла, к нему, Абдулле, не имело никакого отношения. Цветок-в-Ночи поглядела в дальний конец комнаты.
— Беатрис, по-моему, пришел повар и привел собаку, — сказала она.
— О, прекрасно! — воскликнула принцесса Беатрис. — Идемте, идемте все! — И она зашагала на середину комнаты.
Там стоял человек в высоком поварском колпаке. Он был убелен сединами, испещрен шрамами и одноглаз. К ногам его жался пес, рыча на тех принцесс, которые осмеливались приблизиться. Вероятно, это отражало и настроения самого повара. Он явно относился решительно ко всему окружающему с глубочайшей подозрительностью.
— Джамал! — воскликнул Абдулла. После чего снова поднял бутылку с джинном и поглядел на нее.
— Это и было то самое место — ближайшее к Занзибу, но уже не Занзиб, — запротестовал джинн.
Абдулла был так рад старому другу, что не стал спорить с джинном. Он пробился мимо десяти принцесс, совершенно забыв о хороших манерах, и схватил Джамала за руку:
— Друг мой!
Единственный глаз Джамала так и вытаращился. Из него выкатилась слеза, и Джамал стиснул руку Абдуллы в ответ.
— Ты жив! — улыбнулся он.
Пес Джамала поднялся на задние лапы и уперся передними в живот Абдулле, очарованно пыхтя. В воздухе расплылся знакомый аромат несвежего кальмара.
И Валерия немедленно снова зашлась в крике:
— Не хочу эту собачку! От нее ПЛОХО ПАХНЕТ!
— Да тише! — прикрикнули на нее не меньше шести принцесс. — Притворяйся, будто хочешь, деточка! Нам нужна помощь этого человека!
— НЕ ХО-ЧУ!!! — вопила принцесса Валерия.
Софи оторвалась наконец от критического нависания над крошечной принцессой и зашагала к Валерии.
— Валерия, перестань, — велела она. — Ты же меня помнишь, правда?
Очевидно, Валерия помнила. Она бросилась к Софи, и, обхватив ее колени, ударилась в куда более естественные слезы:
— Софи, Софи, Софи! Забери меня домой! Софи села на пол и обняла ее.
— Тише, тише. Конечно, мы заберем тебя домой. Только сначала надо все устроить. Как странно, — заметила Софи столпившимся кругом принцессам. — С Валерией я чувствую себя совершенно уверенно, а Моргана смертельно боюсь уронить.
— Научитесь, — пообещала старенькая принцесса Верхне-Норландская. — Мне говорили, все учатся.
На середину комнаты вышла Цветок-в-Ночи.
— Дорогие подруги, — начала она, — а также три добрых господина, сейчас нам следует сообща обсудить бедственное положение, в котором мы очутились, и составить план скорейшего освобождения. Однако, прежде всего, как мне представляется, было бы разумно наложить на вход сюда заклятье тишины. Не годится, чтобы наши похитители все подслушали. — И ее взгляд — весьма задумчиво и бесстрастно — обратился к бутылке с джинном в руке Абдуллы.
— Нет! — отрезал джинн. — Только попробуйте на меня насесть — и вы все жабы!
— Я сейчас, — произнесла Софи. Она поднялась на ноги, хотя Валерия по-прежнему цеплялась за ее юбки, и, подойдя к занавесям, забрала их в кулак.
— Не таковская ты ткань, чтобы пропускать любые звуки, понятно? — сказала она занавесям. — Думаю, тебе стоит поговорить со стенами и прояснить этот вопрос. Скажи им, что никто не должен услышать ни слова из наших разговоров.
При этих словах большинство принцесс обрадованно и одобрительно зашептались. Однако Цветок-в-Ночи сказала:
— Простите за вмешательство, о искусная чародейка, но мне думается, что у ифритов возникнут подозрения, если они действительно не услышат ни слова…
Крошечная принцесса из Цапфана подошла поближе. Морган в ее объятиях казался огромным. Она осторожно передала младенца Софи. Та приняла его с перепуганным видом и держала так, словно он был готовой разорваться бомбой. Моргану это, судя по всему, пришлось не по душе. Он замахал руками. Пока крошечная принцесса маленькими ладошками гладила занавеси, на лице младенца сменяли друг друга всевозможные выражения крайнего неодобрения.