Пройти чистилище, стр. 61

Правда, при этом она как-то упускала из виду то обстоятельство, что желающих взять в жены эту великовозрастную девицу в Бейтауне вообще не находилось. Легко сохранить девственность, когда на нее никто не покушается. Легко быть высокоморальным человеком, будучи импотентом или кастратом. В этих случаях для сохранения своего целомудрия не приходится прикладывать те титанические силы, которые почти всегда оказываются безрезультатными. И старая дева Патриция могла легко давать обеты безбрачия и примерного поведения, не искушаемая никем в радиусе двадцати пяти миль.

Кемаль пил хороший кофе и слушал Патрицию. Он сознавал, что в это время уже решается вопрос о его задержании, и терпеливо выжидал, надеясь, что их решение будет верным. Он, собственно, на это и рассчитывал.

Кэвеноу в этот момент разговаривал с Биллом Хьюбертом, находившимся в самом Бейтауне. Даже после разговора с Эшби он все еще сомневался, все еще пытался убедить себя в правильности подобного решения. Хьюберт держал в руках телефонный аппарат и ждал приказа. Кэвеноу по-прежнему колебался. Именно в этот момент снова позвонил Эшби.

– Мы проанализировали ситуацию, – коротко сказал он, – его нужно брать.

– Вы тоже? – опешил Кэвеноу.

– Он решил идти в открытую. Наверное, у него есть какой-то план, непонятный нам всем. Нам всегда трудно бывает понять этих русских шпионов.

– Он турок, – напомнил Кэвеноу.

– Может быть. Тогда скорее болгарский турок, если, конечно, его легенда соответствует действительности. В любом случае его нужно будет везти сюда, в Вашингтон.

– Спасибо. Я думал, вы захотите забрать его к себе в Лэнгли.

– Во-первых, к нам нельзя, иначе его руководство поймет, что к этому делу подключены и мы. А во-вторых, он американский гражданин, и довольно известный. У него обязательно будет адвокат, и боюсь, что не один. А мне не хотелось бы с самого начала подставляться. Ребятам в Бейтаун передайте, чтобы действовали очень аккуратно, без лишних осложнений. И сразу сообщите его адвокатам, если он захочет. В-третьих, не забывайте, он все-таки зять самого Саймингтона.

– Бывший зять, – уточнил Кэвеноу.

– Не обольщайтесь. Мистер Саймингтон вступит в борьбу, как разъяренный лев. Его прямой наследник – Марк Саймингтон, сын Кемаля Аслана. Вы думаете, он так легко смирится с тем, что мальчик будет сыном врага американского народа? Будьте очень внимательны.

– Может, мне его вообще лучше не трогать? – зло спросил Кэвеноу.

– Берите его, – выдохнул Эшби, – он загнал нас в угол своим приездом. Теперь мы просто обязаны его арестовать.

Кэвеноу передал в Бейтаун Хьюберту:

– Задержите его. Учтите, при аресте возможны любые неожиданности. Будьте осторожны и вежливы.

– Что? – удивился Хьюберт, не расслышав последнего слова.

– Вежливы, черт вас возьми! – заорал Кэвеноу.

Кемаль посмотрел на часы. Был уже пятый час вечера. Он тепло поблагодарил Патрицию за ее рассказ.

– Том был хорошим человеком и моим другом, – с чувством сказал он. «Прости нас, старина Том, но даже твою смерть приходится использовать в интересах дела». – Я сам узнал об этом случайно от вашей сестры Олимпии.

Это был очень важный момент. Ради этого он и пришел сюда, потратив два часа своего времени. Важно было узнать, помнит ли сестра Патриции о его звонке.

– Она мне все рассказала, – всхлипнула Патриция, – вы ведь тогда искали меня.

Он кивнул. Все, что он хотел, он уже получил. Теперь оставалось уйти.

– Всего вам хорошего, Патриция, – сказал он на прощание.

Она провожала его до улицы. Стояла удивительная летняя погода. Было по-вечернему прохладно, сказывалась близость моря. Он вдохнул полной грудью и сел в машину.

Его автомобиль остановили в двух милях от Бейтауна. Сразу несколько полицейских и других машин перекрыли ему дорогу, и из первого автомобиля к нему кинулись двое мужчин. Он открыл дверь и, не выходя из машины, следил, как они приближаются. Один из них наклонился к дверце.

– Вы мистер Кемаль Аслан?

– Да.

– Я сотрудник ФБР Билл Хьюберт. Вам придется проехать с нами.

– Хорошо, – сказал он невозмутимо, – только пусть кто-нибудь сдаст мой автомобиль. Я брал его в прокате.

– Вам зачитать ваши права? – спросил стоявший рядом шериф.

– Разумеется, – улыбнулся он.

Все было в полном порядке.

ГЛАВА 3

Известие об аресте Юджина Центр получил на следующий день. И сразу стало ясно, что Гордиевского нужно брать. Но стало ясно и другое. Если Гордиевский будет арестован и расстрелян, а американцы свяжут его гибель с донесениями Юджина – тот обречен. Обречен окончательно и бесповоротно.

По приказу Крючкова дело Гордиевского должны были вести его первый заместитель генерал Грушко и представители контрразведки генерал Голубев и полковник Буданов. Еще не зная, как окончательно построить допрос полковника, его пригласили на дачу и, попытавшись споить, начали задавать вопросы. Но Гордиевский, уже поняв, что в Центре о нем знают нечто гораздо более страшное, чем могли предполагать англичане, держался довольно уверенно. Попойка продолжалась всю ночь, и, как писал впоследствии сам Гордиевский, ему в алкоголь добавляли специальные наркотические вещества, подавляющие волю. На самом деле никаких наркотических средств никто не добавлял, а грандиозная пьянка была, к сожалению, обычным делом среди сотрудников разведки, которым пришлось смириться с трезвенником Крючковым и сделать для себя серьезные выводы. Но тогда это нужно было для дела. Тогда, конечно, строгий запрет начальника ПГУ не действовал.

По личному указанию Владимира Крючкова в Англии были свернуты все тайные операции. Нелегалов, известных Гордиевскому, начали отзывать домой. Законсервировали всех агентов, неизвестных Гордиевскому, если таковые еще имелись. Английские разведка и контрразведка с ужасом следили за действиями резидентуры КГБ в Лондоне. Особенно неистовствовал Холдер. Он понял, что Гордиевский был прав, когда не хотел возвращаться обратно в Москву. Арест полковника означал потерю самого ценного агента английской разведки в СССР после Сиднея Рейли и Олега Пеньковского.

Семья полковника была отозвана из Лондона, и англичане не решились даже пикнуть. Учитывая, что Гордиевский был все еще на свободе, любая попытка узнать о причинах выезда семьи была бы прямой уликой, подтверждающей связь полковника с МИ-6. И семья Гордиевского вернулась на родину в Москву.

Но, к большому удивлению самого полковника и всей английской разведки, с арестом Гордиевского не спешили. Его прямо спрашивали о работе с англичанами, даже показывали фотографии некоторых английских дипломатов, но никаких явных улик не предъявили. А многочисленные фотографии Гордиевского, где он был заснят во время несанкционированных встреч с представителями английской разведки, даже не фигурировали в его деле. Похоже, контрразведку больше интересовали только книги Солженицына, найденные в доме полковника.

И даже после того, как специальным приказом по управлению полковник Олег Гордиевский был отстранен от оперативной работы в ПГУ, ему официально разрешили уйти в отпуск и выехать на отдых в санаторий КГБ в Семеновском. Это был неслыханный, немыслимый либерализм КГБ и советской разведки. Это непонятное поведение руководства ПГУ долго потом обсуждалось и в Англии, и в Америке.

Сам Гордиевский позднее напишет, что против него не было никаких улик и руководство советской разведки вынуждено было держать его на свободе. Явно издеваясь над генералами и полковниками КГБ, вступавшими с ним в это время в контакт, Гордиевский пишет о том, как он не только несколько месяцев в Москве обманывал и водил за нос руководство, но даже, находясь под наружным наблюдением КГБ, несколько раз встречался с представителями английской разведки в Москве, обговаривая свой побег.

По Гордиевскому, все окружавшие его офицеры, все руководство КГБ, включая Чебрикова, Крючкова, генералов Грушко, Голубева, Дроздова, полковников Грибина и Буданова [25] , сплошь состояло из одних кретинов. В это как-то трудно поверить, если вспомнить, что как раз в этот период был завербован один из наиболее ценных «кротов» советской разведки в ЦРУ мистер Олдридж Эймс.