Курение мака, стр. 28
21
На следующий день мы поднялись рано и тронулись в путь, не попрощавшись с жителями деревни. Кокос поддерживал в нашей экспедиции чуть ли не военную дисциплину. Я вместе со всеми провел ужасную ночь. Москиты вились вокруг нас свирепым роем и кусались, как пираньи, а пальмовые циновки напоминали валлийский сланец. Кроме того, ночь выдалась страшно холодной.
В спальнике, под двумя накинутыми сверху тонкими одеялами, согреться было совершенно невозможно. Полночи мы провели без сна, болтая о том о сем, и даже слегка повздорили.
Все началось с вечера, когда Мик, умываясь на сон грядущий, проглотил розовую таблетку. В отеле мы ходили мыться по очереди, поэтому никаких особых ритуалов я за ним не замечал. Здесь «душевая» была на улице. Рядом с хижиной стояли две бочки с водой – одна помыться, вторая подмыться.
Мик запил таблетку большим глотком пива.
– Что это у тебя?
– От малярии.
А я и не подумал о малярии. Мой врач сверился по перечню, согласно которому малярии в Чиангмае можно было не опасаться. Кроме того, я и вообразить не мог, что мы отправимся в джунгли.
– Так что же ты не захватил таблеток от малярии? – спросил Мик.
Я рассказал ему о мнении моего врача.
– Вот идиот! – воскликнул Мик. – И ты еще претендуешь на то, чтобы называться образованным человеком!
– Тебе следовало бы запастись лекарствами, – примирительно сказал Фил. Он, конечно, обзавелся походной аптечкой.
– Я вообще не думал чем-то запасаться.
– Не думал? Ты в первую очередь должен был составить список! Хочешь, чтобы кто-нибудь другой подмывал тебе задницу?
При этих словах Мик покосился на бочку с водой.
– Просто я плохо представлял, что нам здесь сможет пригодиться.
– Ну конечно. Зачем забивать голову мелочами? Так, что ли?
– Ладно. Давай прекратим говорить на эту тему, согласен?
Мик кивнул, взял пузырек и вытряхнул таблетку диоксициклина в свою широкую розовую ладонь.
– Вот, пожалуйста.
– Это бесполезно. – Я знал, что такие лекарства начинают принимать задолго до поездки и заканчивают, уже вернувшись домой.
– Возьми. Господь велел делиться. Правильно я говорю, Фил?
Фил скрипнул зубами:
– Я надеялся, что ты более предусмотрителен, отец. Думаю, что тебе надо принять лекарство.
– Тогда вам не хватит.
– Возьми таблетку, – прорычал Мик.
– Не хочу подвергать вас риску. Какой в этом смысл?
Мик замахнулся на меня:
– А ну открывай рот, или я тебе скулу сверну.
– Не кричи на меня. Стану я слушать всякого жирного упертого придурка вроде тебя!
С удивительной резвостью Мик одним прыжком преодолел разделявшее нас расстояние, схватил меня за подбородок и, впихнув таблетку, зажал мне ладонью рот. Фил отскочил от нас, пока мы боролись.
– Проглотил?
– Ффф-от ффф-ись!
– Я спрашиваю, проглотил?
– Не-ффф! Ффф-ил.
– Ну?
– Проглотил! Слезь с меня, задушишь!
Он мне и так почти что свернул челюсть. Я был взбешен и решил пройтись. И тут я увидел Бхана, выглядывающего из своей хижины. Наши глаза встретились, и он чуть заметно кивнул. Я повернул обратно к нашему жилищу, да, в общем-то, я никуда далеко и не собирался уходить. Совсем поздно, когда нелепая история с таблеткой уже стала забываться, мы сидели на свежем воздухе и курили. Свечи догорели, вокруг была кромешная темнота. Видны были лишь красные огоньки сигарет. Казалось, дым отгонял москитов.
Какое-то время Мик мялся, потом я услышал, как он с силой выдохнул и наконец произнес:
– Все хотел спросить тебя, Фил. Твой приступ гнева, как он? Прошел?
Он имел в виду яростную вспышку Фила в баре Чиангмая.
– Да, спасибо, – ответил Фил.
– А скажи, ты всерьез веришь во все это? В серу. В адский огонь. Ты в это веришь? А?
В темноте наши лица были неразличимы, иначе разговор прекратился бы после первой фразы.
– Да.
– И ты всерьез считаешь, – продолжил Мик, – что мы с твоим отцом вроде пособников Сатаны?
– Нет, конечно. Не так это просто. Это вовсе не то, что взять и решить, за какую команду играть.
Пауза. Затяжка сигаретой.
– Тогда о чем речь?
Кончики сигарет тлели в темноте, как красные светлячки.
– Скажи. Мне интересно.
– Да неинтересно вам совсем. Подшутить охота.
– Ошибаешься. Я хочу понять. Вот, например, девчонки в городских барах. Они, по-твоему, прокляты?
Фил помолчал, потом сказал:
– Мы сражаемся не с плотью и кровью, а с Князем Тьмы, царствие которого от мира сего. Сражаемся с растлевающим влиянием его силы.
На этот раз надолго замолчал Мик.
– Елки-палки, – сказал он наконец, – и не надоест вам сражаться?
Немного погодя я спросил Фила:
– Ну а что ты скажешь о Чарли? Какое место занимает она в твоей схеме? Какая сила завлекла ее в сети порока? Тоже Князь Тьмы?
– Нет.
– Отчего же она туда попала?
– От зависти. Я опешил:
– Кому ж она завидовала?
– Я имею в виду не ее зависть, а твою.
– Как-как?
– Сам подумай. А теперь, если у вас нет возражений, я отправляюсь спать.
Я бы тоже пошел спать, если бы мог заснуть. Замечание Фила не давало мне покоя: будто непрошеный гость подсел к нам и теперь сверлил меня взглядом из темноты.
Все это происходило в ночном холоде. Теперь, когда джунгли быстро нагревались, мы не спеша карабкались по крутому склону ущелья. Ночью мы дрожали от стужи, а днем обливались потом. Снова начали появляться пузыри на ногах. Оттого что мы не выспались, болела голова, а зуд комариных укусов казался невыносимым. Мы двигались в полном молчании. Я оглянулся, чтобы посмотреть на Мика, который брел, сдвинув брови и крутя в пальцах свой амулет.
Странное замечание Фила этой ночью по-прежнему не давало мне покоя. Тем временем окружавшая нас растительность поразительно быстро менялась по мере подъема или спуска по склону либо при движении вдоль русла реки. За высокими тонкими деревьями с густыми шарообразными кронами мы заметили дымящийся участок джунглей, который все еще продолжал тлеть. Языки пламени лизали обуглившиеся стволы, черневшие среди серого пепла, запорошившего всю землю вокруг. Из-за удушливого дыма мне пришлось закрыть лицо носовым платком.
Кокос пояснил, что джунгли подожгли нарочно, для расчистки места под поле, но никаких следов того, что этот процесс как-то контролируется, не было заметно. Миновав пожарище, мы спустились по крутому склону и перешли вброд неглубокую речку. Ниже по течению располагалась деревушка племени мон, где нам предстояло сделать дневной привал.
Жители этой деревни заметно отличались от лай-су. Они носили черные накидки и темно-синие юбки с вышитыми передничками. Внимание привлекало множество серебряных украшений: ожерелий, амулетов и прочих побрякушек. Волосы на головах у женщин были стянуты в пучок. Через несколько секунд после нашего появления они уже совали нам чуть не под нос маленькие окатышки опия, но, увидев, что мы не проявляем никакого интереса к зелью, решили продать нам серебряные браслеты. Я купил один на всякий случай, чтобы подарить его Чарли при встрече.
Кокос и Бхан приготовили еду. Вокруг все еще толпились галдящие на все голоса местные жители, когда Бхан тронул меня за локоть и показал на берег реки. «Фаранг», – произнес он и ободряюще кивнул головой.
Я резко обернулся. На берегу, погрузив ноги в воду, сидела молодая женщина. Рядом с нею, также свесив ноги в реку, расположился таец с карабином за спиной.
Только это была не Чарли.
Я здорово удивился, увидев в этом месте иностранку.
– Куда это ты собрался? – услышал я Фила, пытавшегося освободиться от назойливого приставания торговок.
Длинные каштановые волосы женщины были стянуты на затылке в конский хвост, а на руке виднелась татуировка какого-то восточного символа. Я подошел к ней:
– Добрый день.
Она и вооруженный таец обернулись. Прикрывая глаза от солнца, она улыбнулась и произнесла с ирландским акцентом: